Делия Росси - Служанка

— Слышь, командир, — нарушил молчание Бранко. — Я тут спросить хотел…

Друг замолчал, и Штефан почувствовал его напряжение.

— Спрашивай, — поторопил он.

Почему-то казалось, что Кражич хочет спросить о неприятном, о том, о чем сам Штефан предпочел бы не говорить.

— Ты со зверем своим в ладах?

Голос Бранко звучал настороженно.

Штефан усмехнулся. Что ж, вот он и прозвучал, неприятный вопрос. Знает его Кражич, ой как хорошо знает! Долго примерялся, седмицу целую, а теперь вот спросил.

— Почему спрашиваешь? — уточнил он.

— Да я тут на днях девчонку на кухне видел, — ответил друг. — Уж больно раны у нее… приметные.

Штефан поморщился. Ту первую ночь под родной крышей он помнил плохо. Можно сказать, выпала она из его жизни, словно и не было. Что творил, где его носило — одному Скарогу ведомо. Знает только, что зверь на свободу вырвался, не смог он его удержать, а еще почему-то прикосновение маленькой крепкой руки к животу запомнилось, жар, от нее по телу прошедший, и глаза любопытные, синие, как вода в Затонке, и такие же прозрачные, кажется, посмотри подольше — и всю душу до самого дна увидишь.

— Сильно я ее?

А голос сипит, как не его.

— Раны глубокие, — после паузы ответил Бранко.

— Скажи, пусть лекарь осмотрит. И денег выдай. Двадцать стависов.

— Сделаю. Но ты не ответил, командир. Со зверем твоим что?

Друг редко обращался к нему на ты. Только наедине, когда никого поблизости не было и никто не только услышать, но и увидеть их не мог.

— Со зверем я разберусь, — уверенно ответил Штефан. — Ты мне лучше скажи…

Он не договорил. Поднял руку, призывая друга к молчанию, и настороженно прислушался. Впереди, эрах в пятидесяти, кто-то был. Он слышал биение сердца, ощущал исходящие от чужака волны злобы и страха, чувствовал зловонное дыхание. О, а вот и еще несколько… Подальше от первого, в засаде сидят, а этого, судя по всему, дозорным выставили.

— Помнишь Стройденские болота? — придерживая коня, негромко спросил Штефан.

— Еще бы не помнить, — настороженно отозвался Бранко.

Да, тогда им пришлось туго. Вдвоем против десяти наемников.

— Пятеро.

Друг понял его мгновенно. Спешился, взял коня под уздцы и шагнул к нему, забирая поводья и дожидаясь, пока Штефан окажется рядом, на скользкой грязи. Та уныло хлюпнула под ногами.

— Привяжи лошадей, — тихо сказал Штефан, а зверь уже пробивался из-под кожи темной шерстью, когтями, мышцами перевитыми. И глаза менялись, перестраивая зрение, обостряя очертания окружающего мира, подстраиваясь под темноту ночного леса.

Бранко молча выполнил приказ.

— С дозорным я разберусь, — еле слышно сказал Штефан. — Вон то дерево видишь? — он указал на ствол орсты, белеющий далеко впереди. — Там четверо. Заходи справа.

Кражич кивнул, и Штефан нырнул в придорожные кусты.

Ничего не подозревающего дозорного он обошел по дуге. Высокий, нескладный детина прятался за деревом и наблюдал за дорогой, нетерпеливо вытягивая шею. Приближения Штефана он даже не почувствовал. Только в последний момент, когда рука с когтями накрыла его лицо, дернулся и попытался закричать, но тихий хруст позвонков пресек этот бесполезный порыв.

Штефан оставил бездыханное тело и двинулся дальше, заходя в тыл оставшимся врагам. Интересно, кто их наниматель? Император? Или наместник? Кто из них? Обоим его существование поперек горла. Георгу не нужен живой герой Варнийской войны, гораздо удобнее чтить память погибшего военачальника, а со временем вычеркнуть его имя из исторических хроник и приписать победу над сильным и, как считалось, непобедимым врагом себе. Да, император вполне мог натравить на него наемников, чтобы потом представить все как обычный разбой. А наместник… Тут тоже все понятно. Драговецу невыгодно присутствие в крае законного господаря Стобарда. Столько лет самолично правил, творил, что хотел, и был уверен в собственной безнаказанности, а тут хозяин вернулся. Конечно, Кастимиру не по душе его возвращение, да и смерть Винкоша могла спровоцировать наместника на отчаянные действия.

Штефан беззвучно крался по мягкому, пружинящему под ногами мху и напряженно размышлял. В том, что ждали именно его, он не сомневался. По этой дороге в такую распутицу почти никто не ездит, и уж тем более ночью. Мог ли наместник так быстро среагировать?

Впереди показались гладкие стволы орст, а за ними — спины четверых наемников. Штефан не стал медлить. Отдал всю власть зверю, и тот молнией метнулся к ничего не подозревающим воинам.

Бранко выступил из темноты одновременно с тем, как он свалил первого наемника. Короткие вскрики, шум борьбы, довольные чавкающие звуки поливаемой кровью грязи — сражение было недолгим. Всего пять минут — и враг оказался повержен. Зверь удовлетворенно рыкнул и исчез, а Штефан огляделся вокруг. Трое убитых, один раненый. Он специально одного оставил, выяснить хотел, откуда пташки прилетели, кто их надоумил.

— Имя нанимателя? — резко спросил Штефан у оставшегося в живых наемника.

— Пошел ты! — грубо бормотнул тот и грязно выругался.

— Я-то пойду, — посмотрел на него Штефан. — Только сначала ты мне имя скажешь.

— Все одно помирать, — со злостью выплюнул наемник. Его заросшая физиономия скривилась от боли.

Луна выглянула из-за туч, и в ее свете стало хорошо видно рваную рану на груди и распоротое бедро, из которого толчками текла кровь. Штефану хватило одного взгляда, чтобы понять, что парень не жилец.

— С чего бы мне тебе одолжение делать? — просипел наемник.

— Помнится, была у меня собака, — вмешался Бранко, неторопливо вытирая тряпицей окровавленный нож. — Хорошая, понятливая. Только вороватая. И сколько я ее ни учил, а она так и норовила что-нибудь стащить. И ладно бы только у меня тащила, так ведь к соседям полезла. В курятнике поозоровала, птицу передушила. Знаешь, что я с ней сделал? — посмотрел друг на раненого. Тот напрягся, настороженно наблюдая, как Бранко проверяет острие ножа. — Я ее к дереву подвесил и кишки выпустил, — спокойно сказал Кражич. — Долго она умирала. Ты как хочешь? Как человек умереть, быстро и легко, или как та собака — до утра висеть и на внутренности свои любоваться? Выбирай.

Друг посмотрел на наемника, а Штефан усмехнулся. Историю эту он уже не раз при схожих обстоятельствах слышал. Только вот не было никогда у Бранко собаки. И кишки он никому, кроме врагов, не выпускал. Это у друга такая воспитательная байка была, как он сам говорил, для добровольного выбора, чтоб нагляднее показать непонятливым, что их ждет. «Мы ведь толстокожие, командир, нас угрозами не проймешь. А вот историей жизненной — запросто».

Похоже, наемник проникся. Глаза его забегали, дыхание участилось.