Делия Росси - Служанка

— Ладно, Гойко. Буди парней, задание у меня для вас будет, — поднявшись по ступеням, сказал Штефан. — И Кражича найди. Пусть ко мне зайдет.

— Слушаюсь, командир, — сверкнул улыбкой Гойко, и уши его оттопырились еще больше. Не иначе, от усердия.

Штефан хмыкнул и пошел к кабинету. Пора было браться за дела.

— Штефан, что ты такое говоришь?

Бранимира смотрела на него с плохо скрытой обидой. Ее красивое лицо исказила неприятная гримаса, пухлые губы искривились, казалось, еще немного, и девушка расплачется, но он знал, что слезы — это не про Миру.

— Куда ты собрался? А как же я? Неужели я для тебя ничего не значу?

Бранимира поднялась из-за стола, оставив завтрак нетронутым, и подошла ближе, уставилась непроницаемыми глазами, словно пытаясь зачаровать его своим темным, тяжелым взглядом. А может, и пыталась? Что он знает об этой женщине? Какие мысли скрываются в ее белокурой головке? Сейчас, когда жар плоти немного утих, он уже мог рассуждать здраво, и любое слово и движение Миры казались ему подозрительными. Зачем он ей? Если раньше, когда перед ним заискивали и его общества искали, Бранимире он оказался не нужен, то что она делает в его замке сейчас? Почему приехала и что заставляет ее оставаться с ним? Да, он богат. Кроны всегда входили в число самых богатых родов Олдена, но война помогла ему еще больше приумножить достояние предков, и теперь Штефан лишь немногим уступал императору. Но ведь деньги для Миры не главное. Она всегда была честолюбива, а что может дать брак с опальным генералом, оставшимся не у дел?

— Перестань, Мира, — поморщился он. — Тебе не идет.

— Зачем ты так, Штефан? — Бранимира смотрела на него в упор, и в ее лице было что-то, что заставило его напрячься. — Я ведь пожертвовала своим добрым именем, ослушалась отца, — высокий голос напоминал звон тетивы варнийского лука. — Я целую седмицу тряслась по ужасным дорогам твоей провинции, а ты говоришь, что оставляешь меня? Одну?

Мира чуть наклонилась вперед, выставляя на обозрение колыхнувшуюся в низком вырезе платья грудь, и зверь настороженно замер, принюхиваясь, выползая из-под кожи когтями, удлиняя клыки, меняя зрение. Штефану пришлось приложить усилие, чтобы взять под контроль взбесившегося в этом проклятом замке зверя. Наверное, он еще и поэтому хотел уехать. Устал сражаться со своей сущностью, надоело постоянно бороться с самим собой. Порой ему казалось, что было бы легче, если бы зверь мог принимать истинный облик. Тогда ему удавалось бы разграничивать свою жизнь и жизнь зверя. Но увы. Времена, когда арны могли перевоплощаться в гигантских волков, остались в прошлом. Да и были ли они, эти времена?

— Штефан, ты меня слышишь? — не унималась Бранимира.

— Не злись, Мира, — поморщившись от звука ее голоса, сказал он. — Если бы ты предупредила меня о своем приезде заранее, я сумел бы уладить дела и посвятить все свое время тебе. А так, прости, но я должен ехать.

Бранимира ничего не ответила, но он видел, как сжались ее кулаки. И губы дрогнули. Наверняка просчитывает, что делать.

— И ты так спокойно бросишь меня тут? Одну, в незнакомом месте?

Темное зеркало глаз подернулось влагой. Грудь прерывисто поднялась и опала на выдохе. Зверь рванулся, но Штефан резко осадил его и спокойно произнес:

— Полагаю, тебе лучше вернуться в Оленден.

Он внимательно наблюдал за стоящей напротив девушкой. Та умело скрывала свои истинные чувства, но все же Штефан сумел учуять острое разочарование и тонкий, едва уловимый запах страха. Мира боялась. То ли гнева отца, то ли негодования императора, он не смог разобрать, но внутри появилось нехорошее предчувствие.

— Кстати, ты так и не сказала, зачем приехала, — поглаживая перстень, небрежно спросил он.

— Разве? — вскинула брови Бранимира. Она уже сумела взять себя в руки и выглядела именно такой, какой когда-то и привлекла его внимание — холодной, ослепительно красивой и безукоризненно аристократичной.

Странно, но его это больше не трогало. Будто пелена с души упала.

— А я думала, это понятно и без слов, — негромко произнесла Бранимира и сделала шаг вперед, положила руки ему на плечи, прижалась всем телом. — Я люблю тебя, Штефан. Люблю и хочу быть рядом. Неужели ты этого не видишь?

Голос Бранимиры звучал искренне.

— Хочешь сказать, что принимаешь мое предложение? — спросил он.

В груди ровно на миг всколыхнулось прошлое. Вспомнился императорский бал, на котором они танцевали модрен, завистливые взгляды придворных, негодование соперников, гордость оттого, что первая красавица Олдена предпочла всем этим напыщенным хлыщам именно его…

— Так что, Бранимира, выйдешь за меня? — повинуясь этому прошлому, спросил он.

Мира замялась.

— Штефан, неужели нам плохо вот так, безо всяких ненужных обязательств? — мягко спросила она. — Ты же знаешь, мой отец против нашего брака, он никогда не даст своего разрешения.

— Лорд Берден знает, что ты здесь?

— Нет, — после небольшой паузы ответила Бранимира. — Я сказала, что еду в монастырь Огненного Сердца.

— Занятно. Я слышал, лорд Берден уже подыскал тебе подходящего жениха? — усмехнулся Штефан.

Мира едва заметно передернула плечами.

— И когда свадьба? — небрежно спросил он.

— Через месяц, — неохотно сказала Бранимира. Она больше не пыталась изображать обиду.

— И что жених? Молод и красив собой? Богат и знатен? — он пытался скрыть насмешку, но ему это не удалось, и Мира вздрогнула, посмотрела на него едва ли не с ненавистью.

— Богат, знатен и стар, — резко произнесла она и отвернулась. — Ты это хотел услышать? Да, герцог стар, а стены его замка высоки и неприступны.

— Так вот почему ты приехала ко мне, — понимающе хмыкнул Штефан.

— Да! — повернулась к нему Мира. — Да, Штефан. Мне нужна твоя любовь, мне нужны твоя страсть и твоя поддержка. И я хочу быть с тобой столько, сколько это возможно, пока…

Она не договорила, а он усмехнулся.

— Прости, Мира, но у меня нет времени. Я распоряжусь подготовить твою карету.

В комнате повисло молчание. Штефан не торопился его нарушать, внимательно наблюдая за стоящей напротив девушкой. Все-таки хороша. Удивительно хороша. Не зря Миру называют первой красавицей империи.

— Выгоняешь? — спустя несколько минут спокойно спросила Бранимира, и в этом спокойствии ему почудился дурной знак. — Что ж, я уеду. Только не рассчитывай, что сможешь меня вернуть, Штефан.

Он и не рассчитывал. Наверное, сейчас, когда между ними все стало окончательно ясно, он даже испытал облегчение. И теперь ему хотелось только одного — чтобы Бранимира поскорее уехала и он смог бы наконец заняться делами. И заглушить ими ту тоску, что прочно поселилась внутри.