Анна Мичи - Мой брат – моя истинная пара

После его величества речь сказал ректор, потом — деканы каждого факультета. Я послушала внимательно только нашего мастера Иезегарда и декана боевиков, мастера Неуса. Первый очень долго и обстоятельно рассказывал о долге целителя прежде всего и любого мага вообще, а второй пересыпал речь шуточками, так что даже весь застывший, казалось, в каменном спокойствии зал то и дело рассыпался смехом.

А потом нас разделили по факультетами и повезли на экскурсию. Здешние «школьные автобусы» совсем не походили на наши — это была скорее деревянная повозка типа поставленного на колёса трамвайного вагона, с незастеклёнными оконными проёмами и крышей в виде балдахина с пушистыми кистями. В повозку мы втроём забрались вместе, я, Алана и Минда, и заняли самые удобные места в конце. Эсуми просилась поболтать с девчонками, и я уступила ей тело, не особо прислушиваясь и вообще — почти растворившись в нигде. Среагировала только тогда, когда вычленила из их болтовни слово «жрец».

— Так интересно, кто им будет, — Минда мечтательно надула губы. — Вот бы как-нибудь это узнать.

— А мне кажется, лучше не знать, — возразила Алана. — Иначе потом будешь на него заглядываться и краснеть.

— Ну и ладно, мы же с пятикурсниками только один год пересекаемся. И он вряд ли с целительского факультета, у нас парней раз-два и обчёлся. Хотя если это маркиз Ромвэй… — Минда закатила глаза.

Маркиза Ромвэя мы с Эсуми знали. Ну то есть как знали — видели, его было сложно не увидеть. Высокий, широкоплечий, со светлой, выбеленной солнцем длинной шевелюрой и голубыми, как небо, глазами — не парень, а херувимчик. Цвет волос и глаз, и нежный голос составляли контраст с сильными пальцами и уверенными движениями. Эсуми считала, что он гей, а Минда уверяла, что свет ещё не видывал мужчины мужественнее маркиза Ромвэя. Алана придерживалась нейтралитета.

— Если это Ромвэй, его ничем не замаскируешь. Ладно маска скроет волосы, но он же беленький, как снег.

— Что-нибудь придумают. Покрасят его золотой краской, например.

И девчонки слаженно захихикали. Я в этом не участвовала, потому что похолодела от ужаса. Чёрт, из-за проклятого мага я совсем забыла. Лерой же собирается сегодня устроить покушение на Райена, говорил, что жрецом будет именно он.

«Эсуми! — шепнула я мысленно. — Расскажи мне про этих жрецов».

Эсуми пожала плечами: она сама знала не так много. Да, пятикурсники будут устраивать вечером какое-то представление для нас. Участвуют все, но главную роль — жреца, вводящего присутствующих в транс — выполняет один, и его имя не раскрывается.

Имя-то я, благодаря Лерою, знала. Вот только подробности покушения выяснить не успела. И ещё мало выяснить подробности — нужно и Райена предупредить. Вот только из-за моей глупости времени у меня осталось — ровно до начала представления.

Посвящение должно было проходить за городом, в одном из старых зданий академии. Когда-то здесь располагался храм и пристроенное к нему храмовое училище, потом, когда храм стал частью академии, училище переехало ближе к центру, а здание осталось и теперь использовалось для таких вот ритуальных целей.

Нас привезли на место и строго-настрого велели сидеть тихо, пока не будет подан сигнал. Мы могли бродить свободно, есть и пить (на столах было расставлено угощение), даже спать при желании, но ни в коем случае не покидать нашу половину здания и не мешать пятикурсникам, которые занимают другую.

Для меня это прозвучало как прямое руководство. Шепнув Алане и Минде, чтобы прикрыли, если вдруг смотрители меня хватятся, я осторожно, по кустам, пошла огибать корпус. Мне нужно было найти Лероя.

В принципе, слово «корпус» для этого деревянного, покрытого соломенной крышей, сложенного из толстенных балок строения подходило плохо. На пути сюда меня уже напугали рассказами, что, мол здесь когда-то приносили человеческие жертвы. Эсуми сразу приняла всё за чистую монету, я, наученная страшилками меда, скептически усмехалась, но сейчас, от вида этих старых, выглаженных временем, источенных дождём и ветром, издававших почти ощутимый запах древности брёвен, пробило и меня. Вот, скажем, явные следы от оков на стене, мимо которой я кралась — и ржавые, как будто кровавые подтёки — чем не место жертвоприношения? Или огромная выщербленная каменная плита, вся сплошь покрытая письменами — чем не алтарь, на который укладывали введённых в транс жертв?

Хотя, скорее всего, дело было в том, что солнце уже зашло и путь мне освещали лишь редкие факелы — точнее даже не факелы, а что-то вроде ярко горящих лохматых гнёзд на верхушках расставленных через равные промежутки столбов. Всё это создавало какую-то потустороннюю, магическую атмосферу, и я нервно зыркала по сторонам, как будто из любого куста на меня мог кто-нибудь выпрыгнуть.

Добравшись до входа в другую половину, я с облегчением выдохнула. Полдела сделано, теперь остаётся не попасться на глаза смотрителям. Один как раз стоял прямо у дверей, заложив руки за спину, и поглядывал по сторонам. Увидит меня — отправит к первокурсникам, как пить дать. Мало того, что я в форме первого курса, так ещё и внешне выгляжу младше своих лет (точнее, это Эсуми выглядит младше).

Пришлось прижаться к стене и, съёжившись за плотным кустарником, прождать не меньше минут пятнадцати, прежде чем я наконец заметила Лероя. Он, насвистывая какую-то песенку, спрыгнул с крыльца и куда-то пошёл. Я тут же помчалась следом, стараясь не попадать в поле зрения смотрителя. Очень удачно Лерой завернул за угол, и я прибавила хода. Тихим яростным шёпотом окликнула. Лерой обернулся.

— Эсуми! — удивлённо и радостно вскинул брови. — Что ты здесь делаешь? Заблудилась?

— Искала тебя, — я помотала головой. — Послушай, насчёт… — оглянулась, понизила голос, — Райена. Всё ещё в силе?

Вот бы он ответил «нет»! Я бы спокойно ушла. Не пришлось бы выкручиваться и искать способ заставить Лероя остановить всё дело без того, чтобы он что-нибудь заподозрил.

Но Лерой кивнул:

— Да, конечно. Во время выступления. Не волнуйся, там комар носа не подточит. Я заказал одному малефику перстень с направленным проклятием. Ближе к концу, когда он полностью раскроется, Ивен этот перстень использует. Чистой воды несчастный случай, всё спишут на то, что он сам не справился.

— Ивен? — я с трудом припомнила: кажется, так звали одного из подручных Лероя. — Почему не ты?

Лерой поморщился:

— Я не могу. Я же тоже буду участвовать. Не думаю, что буду в состоянии думать о чём-нибудь постороннем. Когда ты в танце, ты не владеешь собой, даже на репетициях так было. Знаешь, как будто в тебя вселяется потусторонняя сила. Мозг полностью отключается.

По коже хлынули мурашки. Я почему-то думала, только первокурсников будут вводить в транс. А они, оказывается, сами будут исполнять роль медиумов. И у Райена в этом самая важная роль.