Анна Мичи - Мой брат – моя истинная пара

Ещё бы: всё же деканская политика террора возымела свои плоды.

Я отвернулась от окна, из которого как раз и открывался «прекрасный» вид на академию, повисшие над ней чёрные на фоне фиолетового неба тучи, тонкий по сравнению с ними хвост бури и жёлтые молнии, изредка, будто лениво, ударявшие в острый шпиль академии. Задвинула плотные шторы: если хотя бы один шпион декана мог бы заглянуть внутрь, все наши планы оказались бы под угрозой.

Впрочем, если приспешники Иезегарда ещё не научились летать, пока что это остаётся больше гипотетической угрозой.

Картина внутри комнаты была куда более идиллической и тёплой. Во-первых, Райен с его привычным обликом, рыжими вихрами и неотрывно следившими за мной синими глазами. Поймав мой взгляд, он поманил меня, и я послушно опустилась на неширокий диванчик, прильнув к плечу Райена. Напротив сидели Лерой с Эсуми, переплетя руки, и выглядели счастливыми настолько, что во рту становилось кисло.

Шутка, конечно, но эти двое и впрямь светились так сильно, что запросто могли бы работать вместо лампочки. Всё потому, что сегодня утром Айрек самолично провёл операцию по восстановлению тела Эсуми и пересадке её души. Мы расстались с глиняным браслетом и камнем-катализатором, который мне приходилось носить не снимая, чтобы «отрастить» недостающий кусок души.

Я со смешанными чувствами подумала, что если бы разработка Айрека, эти вот глиняные браслеты и катализаторы, была бы известна уже во всём мире, декану не потребовалось бы накладывать на душу Эсуми «заплату» в виде моей. И я никогда бы не встретила Райена, не очутилась бы в этом мире, продолжала бы зубрить лекции и мечтать о том времени, когда стану настоящим врачом. Странно, но я не особо скучала по дому. Конечно, было бы классно увидеть родителей, съездить к ним как будто на каникулы, обнять маму, поболтать о том о сём с отцом, рассказать сеструхе про Райена — но невозможность сделать это меня не удручала. Может быть, потому что я слишком привыкла уже к этому миру, может быть, потому что Райен был рядом, а может, дело было в снах, пару раз снившихся мне.

Там, дома, уже была зима, деревья стояли чёрные и голые, лужайки покрылись снежным ковром. Я училась на втором курсе, готовилась к сессии, как всегда, недосыпала, упивалась литрами кофе и пугала родных красными глазами. Как всегда, ругалась с сестрой по всяким мелочам, поглядывала на симпатичных парней, отрывалась на выходных. И там, во сне, мне даже начал нравиться один товарищ с пятого курса — у него была офигенная улыбка. Не, конечно, Райену он и в подмётки не годился, но всё равно был очень классный.

В общем, когда я просыпалась после этих снов, ещё долгое время чувствовала беспричинную радость. Как будто часть меня так и осталась жить там, по-прежнему, и той мне так же нравится её жизнь там, как мне моя здесь, рядом с Райеном.

Дядя Айрек сказал, когда я поделилась с ним ощущениями, что, скорее всего, это означает, что большая часть моей души осталась в моём родном мире и сумела «регенерировать». Вот и хорошо, я бы не хотела, чтобы с той мной что-нибудь случилось, и, не дай бог, я бы загнулась во цвете лет. Мысль о том, что ни родители, ни другие родственники, ни друзья, никто не обнаружил пропажу, не будет страдать от моего исчезновения, словно подарила мне свободу. Пути назад нет, и остаётся только полностью отдаться тому, что ждёт впереди.

Вот только если мы не остановим Иезегарда, этого самого «впереди» может и не быть. Я бы не хотела для Райена жизнь изгнанника, да и он сам не принимал такой мысли. Он был полон желания отомстить и отобрать трон у почти готового уже узурпатора.

Эсуми и Лерой собирались нам помогать, но общим советом мы решили, что это лишнее. У нас с Райеном есть преимущество, во-первых, благодаря изменённой внешности декан не подозревает, кто мы такие, а во-вторых — на нашей стороне наша та самая крутая совместимость. Все эти дни мы выматывались на тренировках так, как никогда не делали раньше.

Жаль, что времени было в обрез. Каждый день умирал кто-то из сторонников прежней власти, и если слишком промедлить, потом мы не восстановим королевство. Но и я, и Райен осознавали, насколько нам придётся сложно.

Впрочем, мы оба были далеки от того, чтобы недооценивать противника. Я даже немного уважала его — чисто за мозги и осторожность, с которыми он шёл к цели. Ведь он планировал всё это не один год. Райен с Лероем в один голос утверждали, что ещё на первом курсе Иезегард пытался к ним подобраться, демонстрировал чрезвычайное дружелюбие. А уж когда в этом году к нему на курс поступила Эсуми — это стало для него настоящим подарком судьбы.

Нам повезло, что на самом деле Иезегард не был малефиком, он изучал это тёмное искусство путём проб и ошибок. Хотя как сказать, может, и не повезло одновременно. Ведь если бы он не был целителем, он не смог бы подобраться так близко к королю. А он входил в состав Целительского совета и имел доступ к его величеству в любое время суток. Болезнь короля была его рук делом. Вместо лечения он на самом деле медленно убивал его, так, чтобы не заметили другие целители.

А вот покушения на Райена устраивал Ивен, он сам признался на допросе. Конечно, по приказу Иезегарда, как выяснилось, они были дальними родственниками. Что, впрочем, не помешало декану забыть о приспешнике, как только его роль оказалась выполнена.

Именно Ивен сорвал с Эсуми защитный амулет, как только она проговорилась, что значит побрякушка, которую она носила на груди. Он же уговорил Лероя устроить тайную свадьбу и послать Эсуми письмо големом, призывающее немедленно приезжать.

На посвящении первокурсников тоже отличился Ивен. Он не выбросил кольцо, которое Лерой приказал ему выбросить, а использовал, как они изначально и планировали.

Ещё стало ясно, почему декан так ратовал за то, чтобы мы с Райеном тренировались вместе. Поначалу, когда выяснилось, что мы идеальная пара, он был в шоке, но потом придумал, как это использовать. Наложил на тело Эсуми проклятие, которое, как медленный яд, воздействовало на Райена через прикосновения. Наша жаркая ночь в пещере стала последней каплей, самым мощным толчком для активации.

Мы не узнали только, когда именно декан положил глаз на корону короля Йанса — скорее всего узнал о ней, уже став королевским целителем — и как он ухитрился придумать способ вынести её. Потому что сделано это было действительно слишком хитро. Скорее всего, декан нашёл кого-то, кто ему с этим помог: создать артефакт, меняющийся местами с любым предметом. И не только меняющийся местами, но принимающий облик этого предмета.

Именно этот артефакт декан вручил Эсуми в виде заколки, якобы в качестве свадебного подарка. Загипнотизированная, она сразу воткнула заколку себе в волосы, а потом нарочно выронила в сокровищнице. Остальное было делом техники: охранник, единственный, кто мог переносить запрещённые артефакты, сам вынес корону из сокровищницы.