Ольга Ярошинская - Жена для звездного варвара

Возле стола стояли два кресла, и я повернула туда, но Инфинита отодвинула в сторону гобелен с изображением лика Фернанды, и за ним обнаружилась дверь из олимпиума.

— Капитанская сокровищница, — сказала свекровь. Она достала из-за пазухи ключ на цепочке и, склонившись, вставила его в замочную скважину, не снимая с груди.

Дверь отворилась бесшумно. Еще бы. Олимпиум не ржавеет. Инфинита вошла внутрь, и я последовала за ней. В квадратной комнате было светло, хотя я не увидела ни одного окна. Лишь через мгновение поняла, что слабое сияние исходит от стен и потолка.

— Один из даров богини, который все еще с нами, — пояснила Инфинита, когда я попробовала сколупнуть кусок краски от стены. — Эта комната использовалась как хранилище наиболее ценных предметов с момента постройки крепости. Продукты здесь не портятся, а цветы не вянут. Иногда мне хочется запереться здесь и тем самым избежать старости. — Она улыбнулась с легкой иронией.

— Вы прекрасно выглядите, — не покривила я душой.

Мне на самом деле нравилась эта женщина. Она не пыталась скрыть возраст, не цеплялась за уходящую молодость, вываливая свои прелести на всеобщее обозрение, как Энтропия. В ней чувствовались гордость и одновременно мягкая мудрость, а ее строгие платья, темная с проседью коса, закрученная на голове, и образ в целом выглядели стильно.

Я обвела взглядом помещение и на какое-то время потеряла дар речи. Здесь были сундуки с драгоценными камнями, украшения, несколько сияющих корон и вязанки бус, переливающихся в тусклом свете, — так в моем представлении и должна была выглядеть настоящая сокровищница. А еще — шлем для выхода в открытый космос. Разбитый планшет. Прибор, в котором я опознала увлажнитель воздуха. Аппарат для маникюра. Интересно, действующий ли? Я посмотрела на свои ногти, давно требующие ухода. В шкафу за стеклом я увидела оранжевый шар, перетянутый крест-накрест белыми полосами металла. Это же… Это… Я рванулась к нему и наткнулась на Инфиниту.

— Это трогать нельзя, — строго сказала она. — Капитанские регалии власти.

Я выдохнула, пытаясь унять сердцебиение. Черный ящик Ковчега номер девять — вот что это. Предмет, в котором хранятся бортовые записи вплоть до посадки — или аварии. А рядом с оранжевым шариком лежал голоплеер. По виду — без трещин и сколов. Модель древняя, конечно, но может оказаться рабочей. Я положила руку на грудь, нащупав флешку, вставленную в ожерелье.

— Вот что я хотела тебе показать, — сказала Инфинита, протягивая мне зеленоватые листы бумаги.

Я разочарованно вздохнула. Даже по виду было ясно, что эту бумагу сделали уже здесь, на планете.

— Это дневник одного из первых капитанов обители, — пояснила свекровь, с трепетом переворачивая страницы. — Вот здесь, читай.

— Богиня покинула нас, а теперь — и ее милость, — прочла я вслух. — Алтарь больше не творит чудеса и не исцеляет больных. Почему она отвернулась от нас? Почему оставила своих детей? Мы одни. Все пропало…

— Ты знала, что алтарь обладал целебной силой, — сказала Инфинита, — но откуда?

— В монастыре сказали, — ответила я.

Женщина задумчиво кивнула.

— Я так и подумала, что в святых местах должны быть сведения о богине и ее милостях. Возможно, ты знаешь что-то еще? Что-то такое, что может быть нам полезным?

— Я уже поделилась знаниями с Багом, — нехотя призналась я, немного опасаясь реакции Инфиниты, но та лишь удовлетворенно кивнула. — А почему вы сказали, что богиня явилась вам?

— Потому что мне бы поверили, — сказала Инфинита. — А тебе — кто знает… После того как богиня ушла, находились такие люди, которые врали, что до сих пор слышат ее голос. Пытались манипулировать сознанием экипажа. Некоторых уличали во лжи и казнили. Либо ограничивались поркой.

— Спасибо, — сдавленно произнесла я и сглотнула. Вот только порки мне не хватало. — А птица откуда взялась?

— Я устала оправдываться, — вздохнула свекровь и виновато отвела взгляд. — Священники насели на меня, требуя деталей. Просто мысленный приказ их не удовлетворил. В итоге я согласилась, что была птица, принесшая весть.

— Ясно, — улыбнулась я.

Зато теперь у варваров есть эффектный праздник с планирующим чучелом гуся.

Инфинита ненавязчиво оттеснила меня к двери, и я вышла, оглядываясь на капитанские регалии власти, оставшиеся в шкафу. Ключ повернулся, закрывая дверь.

— Пойдем-ка наверх, — предложила свекровь, — оттуда лучше видно.

Она открыла еще одну дверь, поднялась по узкой лестнице, откинула люк и выбралась на крышу. Потом подала мне руку, помогая залезть. Испуганные птицы взметнулись в небо, суматошно галдя. Сделав круг, улетели к морю, которое сейчас было ярко-бирюзовым, с белым кружевным краем, отделяющим розовую полоску песка.

— Потрясающе, правда? — Инфинита зажмурилась от утреннего света, и морщинки лучиками разбежались от уголков ее глаз. — Хотя ты ведь уже была здесь?

Я кивнула, всматриваясь в зеленый ковер леса, простирающийся позади пирамиды. Колонну воинов не было видно, лишь вдалеке над дорогой клубилась пыль.

— Я волнуюсь за своих сыновей, — призналась Инфинита, — и за остальных, конечно.

— Я тоже, — ответила я, усаживаясь на плоскую крышу.

Инфинита снова спустилась в комнату и вернулась с подносом, на котором был стеклянный чайничек, две чашки и тарелка с печеньем. Спохватившись, я забрала у нее поднос, помогла выбраться на крышу.

— Иногда я прихожу сюда, — призналась Инфинита. — В основном, когда хочется побыть одной и подумать. Особенно ночью. Здесь, под самыми звездами, все заботы и неприятности кажутся такими мелкими.

Она разлила по чашкам чай, аккуратно отпила.

— Расскажите что-нибудь про Валда, — попросила я. — Каким он был в детстве?

— Очень милым, — сразу ответила она, улыбнувшись. — Ты ведь знаешь, что он не родной мне. Когда я только узнала о его рождении, то была вне себя от гнева. Но потом как-то так вышло, что то, что казалось мне бедой, стало самым большим моим счастьем.

Я отпила чай, пряча эмоции и остро чувствуя собственное несовершенство.

— Помню момент, когда я поняла, что люблю его, — вздохнула Инфинита с ностальгией. — Валд вечно куда-то лез, пытался что-то открутить. Любознательный, активный, непоседливый мальчик — сущее наказание! Я тогда еще пыталась завоевать благосклонность мужа и пользовалась женскими хитростями вроде красок для лица и губ. Валд стащил их, пока я была в ванной. И вот выхожу я — а стены все разрисованы, кровать изгваздана, а посреди этого безобразия Валд, с руками, по локоть измаранными красками. Я попыталась унести его в ванную, но он кричал, что не закончил. Устав бороться, я отпустила его. И Валд, пыхтя и стараясь, нарисовал и закрасил ладошками большое сердце на полу, а потом подошел ко мне, обнял своими пухлыми ручками и поцеловал.