Кира Фарди - Попаданец с секретом

— На, закуси быстро.

Мишка поднес к моему рту кусочек мяса на вилке, но я перехватил его руку и отобрал вилку.

— О, да у нас есть гордость! Пить, значит, умеем, — хлопнул в ладоши режиссер, но его не поддержали сотрудники.

Они сидели притихшие и смотрели на нас, ожидая развязки поединка.

— Роман, хватит, — тихо сказал мужчина, давший мне визитку. — Не порти всем ужин.

— Коллеги, простите. Немного перестарался, — расплылся в широкой улыбке режиссер. — Берт, я пошутил. Не воспринимай мои слова всерьез.

Но я почувствовал в его голосе ядовитую насмешку и сжал в руке вилку. Едва сдерживался, чтобы не запустить ею прямо в наглую рожу, а метатель я знатный, с двадцати шагов попадаю точно в цель. Михаил схватил меня за запястье.

— Успокойся. Думай о Виолетте.

Но я не мог здраво рассуждать. Перед моими глазами этот наглый тип наклонился к девушке и что-то ей прошептал на ухо. Она покраснела, бросила вокруг испуганный взгляд, даже хотела вскочить с места, но этот гад ее удержал.

И тут я сорвался. Размахнулся и запустил вилку.

Она попала точно в цель: по пальцам режиссера, протянувшимся к Виолетте. Белецкий взвизгнул и завопил:

— Ну, все, Альбертик! Ты труп! Вызовите полицию!

— Роман Викторович, не надо, — взмолилась Виолетта. — Берт просто пьян. Полбутылки виски одним махом выпил.

— Что такое полбутылки для мужика его комплекции? Хам, он и есть хам!

— Но вы сами его спровоцировали.

— А он дурак? Виолетта, как ты можешь защищать незнакомца? Или ты знаешь его?

Между режиссером

и моей женщиной назревал скандал. Это было весело.

— Кто хам? Я? Ничего подобного! — покачал я головой, а вместе со мной закачались и люди, наблюдавшие за представлением, а ресторан медленно поплыл по кругу. — Как ты смеешь, раб, непочтительно обращаться к правителю Хиллы?

— Господи! Еще один! Молчите уже! — прикрикнула на меня Виолетта. — Наказание сплошное!

Расплавленное железо в моей крови сменилось на теплое блаженство. В груди словно лопнул надувшийся гневом рыбий пузырь, и сразу стало хорошо. Мир вдруг окрасился во все цвета радуги и стал невероятно привлекательным. Я стукнул кулаком по столу, а из горла вырвался торжествующий клич:

— Виолетта, иди к своему мужчине!

— Алик, выпей лучше со мной на брудершафт, — игриво предложила Алена: она и ее подруга увязались за съемочной группой.

Она протянула мне стакан, и я тут же опрокинул его содержимое в рот.

— Алик, не так надо пить! Иди ко мне!

Я встал, но покачнулся. Стол стремительно приблизился к моему носу. Еле успел повернуть голову, зато приложился щекой. Тарелка, на которую я упал, звякнула и свалилась на пол, оросив содержимым мои джинсы.

— Берт, сиди уже! — Мишка попытался поднять меня, но я сам резко выпрямился, отшвырнул его, как котенка, и пошел к режиссеру.

— Ты зачем ручонки тянешь к моей женщине?

— Кто-нибудь, удержите этого безумца.

Режиссер вскочил и стал пятиться, а его глаза лихорадочно застреляли по сторонам, выискивая охрану.

— Алик, иди ко мне, — уцепилась за рукав Алена, но я видел впереди цель и шел к ней напролом. Сейчас никакие препятствия не могли меня задержать.

— Повторяю вопрос: ты зачем ручонки тянешь к моей женщине?

— Она не твоя. Виолетта, ты откуда знаешь этого орангутанга?

— Первый раз сегодня увидела, — в голосе чужестранки звенели слезы. — Берт, остановитесь уже!

Но отказываться от желаемого я не привык. Виолетта была уже рядом, поэтому я просто подхватил ее на руки и пошел к выходу. И пусть меня только остановят!

— Пошли со мной, я сказал!

Чужестранка заколотила меня по груди.

— Берт, не сходи с ума. Люди смотрят. Давай поговорим. Поставь меня на пол, пожалуйста! Меня могут уволить с работы.

— Она тебе больше не нужна.

Нас догнал Мишка и преградил дорогу. Рядом с ним семенил Белецкий и вопил:

— Охрана, где тебя черти носят?

К нам подбежали несколько солдат в черной униформе. Их лица расплывались перед глазами и превращались в причудливые маски. Я засмеялся, словно был на празднике Святого Бертана в Хилле, и закружился вместе с Виолеттой на руках. Она судорожно вцепилась в мою футболку, а потом оторвала одну руку, стукнула меня кулаком по груди и сердито крикнула:

— Поставь меня на пол, я сказала! Немедленно!

О боги! Это она, моя Виолетта! Не двойник, не похожая на нее девушка, именно она. Та, за которой я ринулся следом, не думая о последствиях. Точно также она ругалась на меня, когда была в Хилле.

— Слушаюсь, моя дорогая леди.

Я опустил ее на пол, но на меня налетели охранники, вывернули мне руки и больно прижали к спине. Я бы мог с ними справиться легко, но настроение было не боевое. Хотелось смеяться, петь и кричать во все горло: «Люди, я нашел свою Виолетту!»

Что было дальше, я не помню. Просто закрыл глаза, а когда их открыл, увидел, что лежу в клетке. Вот так просто! Правителя Хиллы заперли в клетке, как дикого зверя.

Первый шок прошел, и я огляделся: на дальней скамейке кто-то лежал. Его заливистый храп разносился по всему маленькому помещению, ударялся о стены и потолок и звенел в ушах.

— Эй, ты, заткнись! — услышал я голос и посмотрел сквозь прутья.

Клетка находилась в большой комнате, а напротив нее стоял стол, за которым сидел охранник в форме голубого цвета.

— Это вы мне?

— Очнулся, голубчик? — мужчина встал и пошел ко мне. — Ткни соседа в бок. До печенок задрал уже своим храпом!

Я выполнил просьбу. Храпун, толстый, лысый мужчина, от которого несло алкоголем, почмокал губами, повернулся на бок и затих. Охранник направился к столу.

— Простите, а где я? — спросил я его.

— В обезьяннике, конечно. Напился ты до поросячьего визга, вот твои дружки и засунули тебя сюда.

— А где обезьяны?

Я смутно вспомнил, что так здесь называют животных, у которых красная задница и повадки невоспитанного человека.

— А ты и есть обезьяна. И вот тот господинчик тоже, — засмеялся охранник и показал пальцем на соседа. — Не переживай, проспишься, человеком станешь, утром выпустим.

— А где мои друзья?

— Разбираются со следователем, а тебя пока сюда поместили. Натворил ты дел.

Я совершенно не понимал, что я сделал не так. Наверное, нельзя было поднимать на руки Виолетту. Точно! Если бы кто-то в Хилле сделал такое с женщиной правителя, он бы поплатился жизнью.

— Меня, значит, казнят?

— За что? — охранник оторвал взгляд от телефона, с которым сидел, и удивленно посмотрел на меня.

— Ну, вы сказали, что я дел натворил.

— А-а-а, это. Ну, да. Разнес полресторана к чертям. Режиссеру под глаз фингал поставил, посуду перебил, стол о стенку швырнул, какую-то картину дорогую порвал. Короче, почудил ты, парень, знатно.