Марина Ли - Контракт на мужа

Но до самого праздника я, на всякий случай, старалась по ночам не спать, урывала минуты для сна после обеда, пыталась закрыть недостаток сна кофе, но… НО! Всё время при этом недобрым словом вспоминала Элара, который, подлец, взбудоражил, обвинил не пойми в чём, и… (про жаркое, влажное, тягучее, как карамель «и» я старалась не думать. Ну его на фиг, такое «и»! Никто не знает, чем оно кончится…)

А потом, наконец, пришёл праздник Нептуна, утро которого я в компании чёрных кругов под глазами и литровой кружки кофе встретила на базаре медуз.

— И всё же надо было салатиков настругать и дома остаться, — проворчала я, опасливо оглядываясь по сторонам, когда мы прошли сквозь арку, украшенную цветами, которая была входом в аусторию — ресторан под открытым небом.

Чувствовала я себя до безобразия неловко. Во-первых, из-за одежды — хитон и пеплос это только звучит красиво, а на деле два слоя ткани, которые крепятся на твоём теле при помощи трёх булавок и одной цепочки. Во-вторых, из-за Бро, которая осталась на Славной.

— Кто-то из огнецов должен всегда находится на территории, принадлежащей Храму, — пояснила Чеся, когда накануне вечером Мир огорошил нас предложением вытянуть соломинку, чтобы решить, кто не пойдёт веселиться. — Тем более в праздник, когда магией пользуются больше, чем обычно.

— Может рвануть, — поддакнула Власта. — Как в тот раз, когда сюда Мирку вместе с нами перенесло. Или даже больше. Мне старуха Кето рассказывала, один раз так трясло, что крайняя лини под воду ушла — чудо, что никто не погиб.

— Из-за волонтёров? — ахнула я.

— Не, из-за другого чего-то, я не спрашивала. Но сам факт. Вот вы хотите, чтоб из-за вас землетрясение началось? И я тоже — нет. Так что, тянем соломинку?

И конечно же короткая досталась мне! Честное слово, я даже не удивилась. С моим везением я выигрывала только в тех лотереях, где победа, фактически, была проигрышем.

И тут Бро заявила:

— Иди на праздник, Сливка. А на Славной останусь я.

— Брошка!

— Останусь! — сказала, как отрезала, и посмотрела выразительно, намекая на свою беременность, о которой мы коллегам по кооперативу пока ещё не сказали. — А ты иди и повеселись за четверых.

Я, если честно, гораздо больше повеселилась бы, оставшись дома с сестрой, но она же как баран! Если упёрлась — тараном с места не сдвинешь!

Поэтому утро моё и началось с рынка медуз, только прибежала я не за праздничными закусками, а за одеждой — Кето обещала принести нам с сестрой наряды своей юности.

— Это не подарок, — ворчала она, и змейки под цветастым платком беспокойно шевелились. — У меня четверо сыновей, дочки нет, чтобы ей отдать, но внучки, я верю, обязательно будут. Так что повеселись, Ягодка, на славу, а завтра верни. Или послезавтра, если веселье до утра затянется.

И захохотала, хлопая себя морщинистыми ладонями по бёдрам.

— Сама-то хоть сумеешь это надеть?

— Не знаю. — Покрутила головой. — Попробую. Девчонки в прошлом году уже были на празднике. Помогут, если что.

И вот сейчас, стоя под аркой, украшенной голубым лотосом, я чувствовала себя одинокой, голой дурочкой на чужом празднике жизни. Обидно, потому что сегодня и у меня был повод для веселья, ибо первый день работы кооператива «Земля» был более чем удачным. Мы продали все — ВСЕ! — майки и получили несколько десятков заказов на будущее (идея с каталогом себя оправдала), открытки пользовались невероятным успехом, и это я не говорю о камушках, на которых Чеся, алея щеками от смущения, вместо привычных цветочков и кошечек писала тонкой кистью нецензурные слова из всех языков мира, которые мы смогли вспомнить. С обязательным переводом на атлантский, конечно.

Поначалу Чеся, конечно, сопротивлялась.

— Это китч, — брезгливо поджимала губы она и, наплевав на яростное звуко-световое сопровождение цензуры произносила вслух:

— Kurva pierdolona… Господи! Да у меня руки отсохнут, если я это напишу.

— Язык же не отсох, пока произносила, — глубокомысленно возразила Бро, которая по польской нецензурной лексике (и не только по польской, если на то пошло) могла докторскую защитить. — Чеська, изображать из себя аристократку и интеллигентку всегда гораздо приятнее на сытый желудок. Если у местных туристов столько мозгов, что они станут покупать камень, на котором кто-то криво нацарапал слово «ХУЙ»… Ять! Ять! Ять! Жёваный крот мне в… — цензура, конечно же, не упустила своего и соответственно отреагировала на слово из трёх букв. — Вернусь домой, введу в интернате обязательный урок по нецензурной лексике. Ненавижу цензуру… Так о чём я? Об уровне развития. Если у них хватает мозгов купить, мы просто обязаны им ЭТО продать.

И да. Камни от Чеславы — те что с матерными словечками — разлетались в Праздник Посейдона, как горячие пирожки.

— Запретный плод сладок, — успокаивала я расстроенную Чесю, которая страшно переживала, что другие её работы — совершенно восхитительные! — с такой радостью не покупали. — Подумай лучше, что ты хочешь купить за вырученные деньги.

— Маголёт хочу нанять! — Её глаза вспыхнули от восторга. — Чтобы дорогу к морю оплатить и назад. Охота купаться — нету сил.

— Ну, видишь… Завтра же купишь себе поездку! Не вешай нос! Сегодня давай веселиться!

… Веселиться.

Был у меня повод! Был! А вот настроения не было, хоть плачь.

— Остались бы на Славной… — ворчала я, осматриваясь с любопытством и интересом. Эх, была бы здесь Бро! Без неё веселиться на полную было сложно.

— Вель, не ной! — взмолился Мир, подталкивая меня к составленным в неправильный многоугольник лектусам, плюхнулся на крайний и завопил во всё горло:

— Гарсон! Труа бутыль де водка!

Но никто не переспросил, что бы могли значить его слова и не возмутился излишней громкости.

— Забудь, где ты, — предложила Власта, присаживаясь на край лектуса и предлагая мне сесть рядом. По случаю праздника зеленовласка перекрасилась в фиолетовый. — Представь, что мы не в Атлантиде, а на корабле, который плывёт в Рио де Жанейро.

— Главное, чтобы этот корабль не оказался «Титаником», Бендер, — улыбнувшись, заметила я. — Я плохо переношу холод и Ди Каприо в молодости.

* «Труа бутыль де водка» — фраза из фильма «ДМБ» 2000 год.

Шутки шутками, а от хандры надо было либо избавляться, либо сразу возвращаться домой.

«Побуду часок, — решила я, — и если настроение не изменится, вернусь на Славную. Силой меня тут никто не держит».

Приняв решение, я немного расслабилась и закрутила головой, осматривая обстановку. Аустория была сделана в форме амфитеатра. Несколько украшенных цветами ярусов полукругом опоясывали небольшую сцену, на которой расположились музыканты и танцовщицы в коротеньких и до неприличия прозрачных туниках.