Делия Росси - Сиделка

— Дерек!

Высокая, хорошо сложенная блондинка пыталась вырваться из рук Горна, а тот, широко расставив ноги, стоял рядом с кроватью и держал девушку за горло, совершенно не обращая внимания на ее возмущение. Постель за спиной графа была смята, подушки и покрывало валялись на полу.

— Отпусти!

В голосе незнакомки послышалась мольба.

— Ну что ты, дорогая, — насмешливо протянул Горн. — Ты ведь так мечтала попасть в мои объятия! Помнится, не далее как вчера ты искренне убеждала меня в этом, так что же изменилось?

Он чуть сильнее сжал руки, и девушка вскрикнула. Ее красивое лицо исказилось от боли.

— Или ты успела меня разлюбить?

— Дерек, ты все неправильно понял!

— Да? И что же я понял не так? Наверное, подушка, которую ты прижала к моему лицу, должна была показать всю силу твоей любви ко мне?

Граф встряхнул блондинку, а я наконец очнулась от ступора и поспешила к нему.

— Милорд, я вызову слуг.

Я собралась нажать на кнопку звонка, но Горн коротко рявкнул:

— Не смей!

Он повернулся в мою сторону и резко приказал:

— Выйди из комнаты и не заходи, пока я тебя не позову.

— Милорд…

— Живо, я сказал!

Голос графа звучал так, что ослушаться было невозможно. Я припустила к выходу.

— И дверь закрой как следует, — бросил Горн.

Ага. Сейчас! Разбежалась! Громыхнув из всех сил, я подождала пару секунд и тихонько потянула на себя ручку. Как бы ни был силен Горн, магии в нем сейчас «кот наплакал», а темные глаза его незваной гостьи говорили сами за себя. Я не задумывалась о том, что могу противопоставить пришлой магине, просто знала, что не позволю ей причинить моему пациенту зло. Не для того я его выхаживала.

— Дерек, отпусти, — голос блондинки хрипел.

— Конечно, отпущу, дорогая, — усмехнулся Горн. — Только вначале ты расскажешь, кто тебя надоумил меня убить.

— Я не собиралась тебя убивать!

— Правда? Значит, мне это просто приснилось?

— Дерек, я ведь люблю тебя!

— Но моего брата ты любишь чуточку больше, — хмыкнул граф, слегка ослабив хватку, но не выпуская девушку из своих рук.

Та перестала биться и смотрела на него так жалобно и беспомощно, что я готова была усомниться в словах Горна. Но… не стала этого делать. Сейчас, когда граф чуть повернулся, мне удалось разглядеть его несостоявшуюся убийцу. Дорогая одежда, тонкие кожаные перчатки, белокурые волосы, стянутые в гладкую прическу, красивое породистое лицо. Безусловно, передо мной была аристократка.

— Что ты такое говоришь? — тихо прошептала леди. — Дерек, ты сошел с ума!

Она горестно всхлипнула и потянулась к графу, прижалась всем телом, попытавшись коснуться его губ…

— Значит, ты воспользовалась моим вчерашним разрешением и проникла в замок, пока метка еще действовала, — отстранившись, произнес Горн. В его голосе было столько холода и равнодушия, что я невольно поежилась. Я привыкла видеть графа резким, эмоциональным, живым, но сейчас передо мной был совершенно другой человек, и этот новый Горн вызывал не самые приятные чувства. Безжалостный, жесткий, собранный… От недавнего капризного больного не осталось и следа. «Лорд Карающий», — вспомнилось обращение Каллемана. Вот уж, воистину…

— А я-то еще гадал, что заставило тебя напроситься с визитом, — криво усмехнулся граф.

— Дерек!

— Мой брат знал о твоих намерениях? Или ты сама решила преподнести ему титул на «серебряном подносе»?

— Дерек, как ты можешь так думать!

— Отвечай!

— Хьюго — прирожденный граф! Он достоин этого титула, как никто другой! Его обожают слуги, к нему тянутся окружающие, а ты…

Незнакомая леди не договорила и посмотрела на Горна с ненавистью.

— А я стою на дороге к его счастью и мешаю, — совершенно серьезно кивнул тот.

— Ты — бездушная скотина, Дерек! — выкрикнула леди. — Ты никого не любишь, тебе на все наплевать, кроме своей ненавистной службы. Вчера, когда я была у тебя, ты изо всех сил изображал умирающего, притворялся, лгал… Ты никогда не был со мной искренним! Да ты даже любить-то не умеешь! У тебя же вместо сердца — булыжник!

— Не утруждай себя, Аликс, — спокойно произнес Горн и отпустил девушку. — Не нужно. Можешь передать Хьюго, что титул он унаследует не раньше, чем эльхейм заледенеет.

Он небрежно усмехнулся. Подошел к столу, взял сигареты…

— Ненавижу! — выкрикнула магиня и вскинула руку, собираясь произнести какое-то заклинание.

Даже так? Я не стала раздумывать. Сняла туфлю и, распахнув дверь, кинула ее в спину несостоявшейся убийце. Пусть у меня нет магии, но эффект неожиданности никто не отменял.

— Что за?..

Блондинка вздрогнула от удара, повернулась, и в этот момент Горн схватил ее и обездвижил. И снова я поразилась тому, как легко он ориентируется в пространстве.

— Я же велел тебе подождать за дверью, — раздраженно сказал он.

— Я и ждала. Только вам не кажется, что для больного вы слишком много двигаетесь, милорд?

— Сними со шторы подхват, — проигнорировал мой вопрос граф.

Я дернула толстый витой шнур и подала его своему пациенту.

— Отлично, — Горн связал девушке руки, а потом подтолкнул ее на середину комнаты. — Стой смирно, Аликс, — приказал он. — Я отправлю тебя в столицу.

— И что дальше?

Блондинка с вызовом вскинула голову.

— А дальше тебе придется иметь дело с дисциплинарной комиссией, — равнодушно пожал плечами Горн. — Думаю, лорду Ридгеру будет интересно послушать о твоих похождениях.

— Ты не посмеешь!

В красивых темных глазах появился страх.

— Ортего! — вместо ответа отрывисто бросил Горн, и посреди комнаты засиял портал.

Ничего себе! И этот мужчина до последнего разыгрывал перед всеми умирающего?! Я удивленно покачала головой.

— Прощай, Аликс. Надеюсь, любовь к Хьюго стоила твоего бесчестия.

Он щелкнул пальцами, и девушку затянуло в светящуюся воронку. Я видела, как затрепетали шелковые оборки платья, как мелькнули в искрах телепорта высокие кожаные ботики, как блеснул на белой коже запястья тонкий браслет часов.

Горн устало выдохнул. На лбу его выступили крупные капли пота.

— Вам лучше лечь, милорд.

Я подошла к графу. Воздух рядом с ним ощутимо вибрировал. Странное ощущение. Мне показалось, я физически ощущаю то, что происходит в душе моего пациента. Боль, опустошенность, ненависть, обида — меня буквально затягивало в шквал чужих эмоций. И хотелось сделать все, чтобы приглушить их, убрать, освободить Горна от этой тяжести. Увы. Это было не в моей власти.

— Обопритесь на мою руку, милорд.

Я предложила то единственное, чем могла помочь, однако Горн молча отстранил меня, медленно подошел к кровати и тяжело осел на постель.

— Иди спать, — глухо сказал он.

В его позе, в склоненной голове, в крепко сжатых руках было столько напряжения, что оно незримо распространялось далеко вокруг.