Татьяна Герцик - Секундо. Книга 1

До парня, наконец, дошло, что дело и впрямь нешуточное. Влез в опорки, накинул на плечи заношенный до дыр старый хозяйский кафтан и рванул напрямки через дворы к хозяйской лавке, уверенный, что обгонит медлительных приезжих. Расчет у него был простой: они явно не знают, где стоит эта самая лавка. А пока они телепаются, он Брюкта и предупредит.

В полутемной лавке купца, заваленной разномастным товаром, гомонил самый разный народ. С тех самых пор, как тот столкнулся с самим владетелем здешних мест из-за заезжей девки, в его лавку постоянно приходили любопытные. Не столько за товаром, сколько посудачить, лясы поточить. Но и покупали кое-что, пусть и по мелочи, но доходы Брюкта ощутимо выросли. Хоть какой-то, но прок был от его неудавшегося жениховства.

Увидев маячившего ему у порога служку, купец сразу понял, что это неспроста. Подозвал его, и тот на ухо прошептал, обдавая запахом гнилых зубов и чеснока:

— Хозяйка велела передать, что вас аристо… аристо… аристократы ищут, во!

И тут же отпрянул, боясь, что за подобную шутку хозяин отдерет его за вихры. Но Брюкт поверил сразу. Он и сам чувствовал, что история с синеглазой колдуньей, укравшей его сердце, просто так не кончится.

Удивительно, что столько времени прошло, а его еще не трогали. Пусть эмиссары тайного сыска и расспрашивали, даже угрожали, ведь он посмел противиться самому элдормену Аверну, но в отделение не водили и с пристрастием не допрашивали. Хотя он и не говорил никому, что у полюбившейся ему девчонки были синие глаза.

Повернулся к покупателям и твердо возвестил:

— Лавка закрывается! Выходите! Быстро!

Народ недоуменно зашумел. И в этот момент в лавку вошли двое. В скромных дорожных туниках, в меховых плащах, но ушлые горожане смекнули сразу — люди не простые. И быстро исчезли от греха подальше, впрочем, оставаясь неподалеку и навострив любопытные ушки.

— А почему закрывается лавка? — спросил тот, что выше. — И что, уж и купить ничего нельзя?

Брюкт подошел к дверям и запер их на внушительную щеколду. Потом повернулся к посетителям, слегка поклонился и с толикой насмешливости заявил:

— Да будто вы сюда за покупками пришли. А тайный разговор с ненужными свидетелями вам ведь ни к чему?

— Какой догадливый! — тот, что пониже, с длинным острым носом, указал служке: — Брысь отсюда! Живо!

Парень сам не заметил, как открыл щеколду и оказался стоящим перед лавкой. И ведь даже позволения хозяйского уйти не получил, чего с ним отродясь не бывало! Это кто же такие пожаловали, что он с одного слова им повиновался? Колдуны, что ли?

Встал рядом с толпившимися неподалеку любопытствующими и принялся рассказывать, как его послала госпожа Брюкт предупредить сына о появлении ищущих его аристократов. Быть в центре всеобщего внимания ему льстило, и он по-воробьиному выпячивал впалую грудь, добавляя в свой рассказ все новые и новые подробности, делавшие его почти героем.

Брюкт задвинул за служкой щеколду и исподлобья взглянул на по-хозяйски расположившихся в лавке господ. Тот, что пониже, вопросительно посмотрел на высокого красавца, получил разрешающий кивок и начал:

— Откуда ты знаешь девку, которую увез элдормен Аверн?

Купец подобрался. Да это эмиссар из тайного сыска, а вовсе не аристократ. Кто еще стал бы встревать в такое мутное дело?

Осторожно осведомился:

— А кто вы, люди добрые, будете? Кому попало такие вещи ведь говорить не след. Я законы знаю.

Высокий прошелся по лавке, рассматривая выставленный на полках товар, будто разговор его вовсе не интересовал. Второй небрежно присел на край стола и заявил так просто, будто о цене на безделушку торговался:

— Я элдормен Ветте, глава тайного королевского сыска, — второго гостя представлять не стал.

Он сказал это так, что купец сразу понял — не врет. За свою жизнь он научился отличать прощелыг, прикидывающихся честными людьми, от порядочных людей. Так вот, этот говорил чистую правду!

Побледнев, склонился в низком корявом поклоне.

— Рассказывай. Да ничего не пропускай! — пригрозил элдормен. — Не то очутишься сам знаешь где.

— Да чего мне рассказывать? — Брюкт горестно вздохнул, будто наяву увидев невероятные глаза девчонки. — Рассказывать-то нечего. — И принялся вспоминать:

Поехал он как-то ранним утром несколько месяцев назад на окраинную улицу городского посада по делам. Возле самого перелеска встретил хрупкую девчонку в скромном сером платье, повязанную по-крестьянски голубым платком.

Шла она в тени, стараясь не выходить на солнечные места. Это показалось ему подозрительным, и он, спешившись с лошади, проследил за девчонкой до старого домишки на самой окраине. Насколько он знал, домик давненько уж пустовал.

Люди к домишке не подходили, он считался проклятым, его предыдущую хозяйку сожгли на городской площади за колдовство да ворожбу. Кто в такое жилище на трезвую голову сунется? Да никто! И вдруг ни с того, ни с сего, этот опасный домик обзавелся жиличкой.

Кто она и откуда? Небось, тоже колдунья какая-нибудь, это только они друг друга не боятся. Решил потихоньку расспросить соседей, но осторожно, чтоб лишнего внимания не привлекать. Поспрашивал всех окрест, но девчонку даже и не видал никто, что было дюже странно, ведь ходила-то она средь бела дня по посадской улице, а там пусто не бывает, кто-то да должен был заметить да поинтересоваться, кто она и откуда.

Решил действовать нахрапом. Как-то ночной порой перелез через хлипкую ограду, пошатался вокруг дома, понаблюдал. Поняв, что девчонка живет одна, забрался через окно в заднюю часть дома. Прошел в горницу, где и застал ее спящую.

— Разбудил, посмотрел ей в глаза и понял, что пропал, — что глаза у девчонки были синими, говорить не стал, знал, чем грозит ему недоносительство. — Вот никогда не верил, что такое бывает. Напугать хотел, чтоб не шлялась одна где попало, а влип сам по самую маковку. Принялся ухаживать, а она одно твердит: чтоб я к ней дорогу забыл и никому про нее не говорил. Что она проклята и что с ней меня ждет несчастье. Но кто влюбился, разве обращает внимание на глупые бабьи отговорки? Вот и я не обращал.

Купец разгорячился, принялся бегать по лавке, нелепо взмахивая руками, стараясь успокоить раненую душу.

— А дальше что? — красавец не вытерпел заминки в разговоре.

— А дальше я ее попросил моей женой стать, хоть и понимал, чем рискую. Но уж без нее и жизнь мне была не мила. А она ни в какую. Ну, я как-то утром к ней вломился и сказал, чтоб выбирала — быть ей моей законной женой или полюбовницей. Но она все равно моей будет. Она в слезы и бежать. Я за ней. Шустрая такая, верткая, не догнать. Метнулась на рынок, там людей много, спрятаться хотела. Вот там ее и увидел элдормен Аверн. Если б не его охрана, нипочем бы Амирель не отдал.