Даха Тараторина - Мама, я демона люблю! [litres]

Вот и всё, Триста. Нужно было слушать маму и не связываться с мужчинами. Вообще никогда.

Горло пронзила резь. Другая, в плече, вторила ей. Кожу делили на лоскутки: тысячи невидимых бледных пиявок присасывались, впивались тупыми зубами и ногтями, надеясь отхватить кусок и скрыться, пока не попали под раздачу…

И только темнота успокаивала, гладила по щекам, усыпляла и пела тишиной.

Не бойся. Тьма – не страшная. Тьма – это покой. Ты заслужила его, милая.

Вспышка полоснула сверху вниз, разрезая мрак. Бледные голодные существа бросились в стороны, пытаясь укрыться в тени, завизжали. Нечеловечески, высоко, тонко. Кажется, сам воздух кричал, грозя разрушить, порвать в клочья все заслоны на пути.

Что-то тяжёлое упало сверху и тут же вскочило, потянув меня за собой.

– Рыжуля, ты совсем рехнулась?! – Рок с трудом конкурировал с ором, передающимся от одного монстра к другому, сотрясающим Подземье, бьющимся в темноте в попытке вырваться.

…Он так никогда и не признался мне, что случилось. Я спрашивала, много раз выясняла, как он победил Первого Тёмного. А фамильяр лишь эффектно откидывал волосы назад, упирал руку в бедро и заявлял:

– А ты сомневалась, что я настолько хорош?

Не сомневалась. Ни секунды не сомневалась, что он великолепен, с того самого дня, как впервые увидела этого самовлюблённого позёра. Но победить Первого Тёмного? Скорее, Року сопутствовала удача, а не сверхъестественная ловкость, как он сам утверждал.

Стоило обнять его так крепко, как вообще может женщина обнять мужчину. Целовать, благодарить и просить прощения. Но я предпочла направить неумелый удар ему в живот.

– Вижу, что рехнулась, – сам себе хрипло ответил демон, сгибаясь пополам.

– Я рехнулась?! Я?! Ты обещал, что не сделаешь мне больно! Ты обещал!

– Так я и не сделал, – обиделся фамильяр, не забывая упрямо тянуть меня к свету. – Я пытался защитить тебя от всего этого, ненормальная! Чтобы никто не обидел!

– Ты меня обидел! Ты! Думаешь, разбить сердце – не больно?! Да лучше бы ты мне ногу сломал!

– И сломаю, – серьёзно пригрозил он, – если не поторопишься.

Что ты мне сломаешь?! Я замахнулась ещё раз, но попытка повторить приём не удалась: Рок перехватил кулак и торопливо подтолкнул к зияющей и горящей пламенем ране в теле Завесы. Ополоумев, я упиралась, колотила его и судорожно цеплялась за густую темноту до тех пор, пока один из бледных монстров не ответил из неё крепким рукопожатием. Я вырвалась и уже добровольно бросилась к выходу.

Прорезанная огненным мечом Завеса привлекла не только нас.

Мертвецы тянулись со всех сторон бесконечной вереницей. Он выли, рычали, слепо шарили беспалыми культями, хватали и тормозили друг друга. Шанс вырваться на волю не предоставляется дважды. И они намеревались им воспользоваться.

Рок поторопил меня, не забыв шлёпнуть пониже спины, но замешкался сам, отбиваясь от самых активных тварей. Один улетел влево, второй от взмаха крыла упал на месте и надолго замер, третий, с остатками смоляных кос, впился зубами чуть выше ботинка, и Рок с большим удовольствием поддал ему пяткой.

– Не бей его! – Я остановилась в проходе, не желая спасаться в одиночку. – Это Томас! Он свой!

– Договорились. – Демон стряхнул с руки чью-то живущую отдельной жизнью челюсть и саркастично кивнул: – Ты говоришь, кто здесь свой, и я его пропускаю.

Я беспомощно выглянула на тропу, чтобы с явным неудовольствием обнаружить там Первого Тёмного. Он старательно махал мечом, отбиваясь от вырвавшихся на свободу существ, сжигал самых быстрых, но смертоносные щелчки теперь выглядели жалко, а не устрашающе. Завеса оказалась изрезана огненным лезвием вдоль и поперёк: два демона, узкая тропинка и оружие, сотканное из чистейшей магии, способное уничтожить всё на своём пути… Плохое, очень плохое сочетание.

Твари больше не боялись Первого Тёмного. Свобода, смрадный воздух Подземья, столь прекрасный в сравнении с налитой пытками тьмой… Они опьянели от возможности спастись. Сошли с ума, раздирали, увеличивали огненные раны и выбирались на волю, опаляя остатки тел, равнодушных к боли. Ничто не могло остановить слепых, глухих, обезумевших существ, способных только жрать. И Первый Тёмный с сильнейшим оружием в руках – тоже.

– Как отличить своих от не своих?! – Я потянула Рока за пояс, пока его не отрезали от спасительного выхода.

– Вот те, которые страшные и нападают, – не свои, – мгновенно отозвался демон.

– Так они все нападают!

– Ну вот, кири, ты начинаешь понимать систему.

– Вы действительно считаете, что спасёте хоть кого-то? Что спасёте себя? – Первый Тёмный брезгливо освободил меч от нанизанного на него белёсого тела. – Вы позволили вырваться на свободу Тьме! Дали волю чудовищам, которых не видел этот мир!

– Они не чудовища! – Выбравшись из-за Завесы, я прижалась к Року. Толпы «не чудовищ» грозили увлечь за собой, утопить, как бурная река. Они выползали, тряслись и стонали, спешили убраться с тропы и оказаться как можно дальше от места, что держало их в плену. – Они люди! Они все когда-то были людьми!

Но на людей воющие, голодные существа походили меньше всего.

– Кири, – Рок как-то нехорошо, слишком крепко, слишком порывисто прижал меня к груди, не давая смотреть по сторонам, – кажется, он прав. Мы и правда натворили дел…

Они хлестали бесконечным потоком. Тысячи и тысячи потерявших человеческий облик, привыкших уничтожать всё живое существ.

Фамильяр отбивался кулаками и крыльями, всё чаще припадая на левую ногу с чернеющим ожогом от меча Тёмного. На сколько его хватит? На минуту? На две?

– Ты должен был уйти! – Отвлекать демона точно не стоило. Возможно, с его защитой мы продержались бы на несколько мгновений дольше. А несколько мгновений с любимым, когда вы уже попрощались навсегда, – это вечность. – Должен был спасаться!

– Это примерно как ты должна была возненавидеть меня и влюбиться в кого-нибудь другого?!

– Я не говорила, что люблю тебя!

– А я и не спрашивал! Я поставил тебя перед фактом! – Крылья демона развернулись с громким хлопком, отбросив сразу четырёх мертвецов. Рок зло, требовательно поцеловал меня и отпустил, не дожидаясь ответа. – Теперь оба сдохнем, но хоть с поцелуйным клише на фоне битвы разобрались!

Битвой происходящее не решился бы назвать самый закоренелый оптимист. Твари не просто брали большинством: они уже победили и занимали новые владения. Ломали ворота к резиденции, расползались, пробовали на зуб всё, что попадалось на пути, не глядя, лежит ли оно недвижимо или пытается с воплями убежать. Издалека донёсся крик. Донёсся – и тут же затих, захлебнулся в рычании не способных насытиться зверей.