Даха Тараторина - Мама, я демона люблю! [litres]

Даже зажмурившись, я продолжала видеть их: неотвратимых, голодных…

– Не верю! Они одумаются, придут в себя, как ты пришёл! Им просто нужно время. Они же люди, в конце концов!

– Люди? – Первый Тёмный отвоевал себе последний пятачок земли. Стоило какому-нибудь монстру сунуться к нему, он тут же попадал под лезвие меча. – Ты называешь их людьми, Жрица? Думаешь, они уничтожат Подземье, а ты наконец освободишься от меня?

– Кири, как давно ты знакома с Тёмным? – подозрительно уточнил Рок. Нашёл же время для ревности!

– Я не Жрица! – Вряд ли демона образумят сердито сдвинутые брови, но попытка не пытка. – Я не та женщина, которую ты любил! Не та, что бросила тебя! Я не Лунная жрица!

Он опустил клинок. Твари, почуяв слабину, тут же бросились на бывшего хозяина Подземья, но он, казалось, не замечает нападающих.

– Ты права, – покорно согласился демон. – Ты не она. Убив тебя, я оскорблю её, брошу вызов. Но, обнимая своего солнечного бога, она и не заметит сгустившейся тьмы. Значит, я заставлю Лунную жрицу вспомнить, кто был её первым мужем! Ты назвала этих голодных тварей людьми? Так пусть они отправляются туда, где место людям!

Огненный меч взметнулся в последний раз. Двумя руками, словно оружие вдруг невыносимо потяжелело, Первый Тёмный направил его вверх, развернул крылья и взлетел.

Лезвие разделило низкое небо надвое, как прогнившую ткань. Дождь из искр звёздами посыпался вниз, раня смертоносное войско, прожигая дыры в Завесе, превращая в пепел Подземье. Последний Звездопад.

Первый Тёмный парил карающим богом, уничтожая то, что сам же создал, убивая собственное творение, лишая магии, текущей из-за Завесы.

Огненная воронка взорвалась дымом, зачадила. Демон завис перед пуповиной, уходящей вниз. Чёрное сердце Подземья, источник, питающий ведьм на земле и терзающий тех, кто оказался внизу. Он зарождался здесь и существовал лишь для того, чтобы не дать себе умереть. Магия, родившая Подземье, делающая Первого демона всесильным. Магия… которую Первый Тёмный уничтожил уверенным росчерком меча.

– Кири! – Рок пробивался к дому, надеясь укрыться за его стенами, но те, лишённые колдовской поддержки, шли трещинами, осыпались, точно постарели на тысячелетия. Удалось лишь отгородиться здоровенной доской, отвалившейся от ворот. – Кажется, теперь у нас проблемы.

Первый Тёмный метался меж ошмётками огня, потрясённо смотрел на сотворённое. Вот сейчас он рассмеётся и улетит, оставив нас, глупых слабаков, бросивших вызов богу, умирать.

– Если для того, чтобы уничтожить твой мир, придётся погибнуть моему, – грозил он небу, пытаясь докричаться до той, что давно его не слышала. – То так тому и быть!

Сложил ослабевшие, ставшие прозрачными крылья и камнем рухнул вниз, в самую гущу мертвецов.

– Нет!

– Кири, ты ему уже ничем не поможешь!

– Может, я и не собиралась, – соврала я. – Может, я хотела сама его добить!

Слёзы катились вопреки сказанному. Чужие слёзы, которым не место в моих глазах. Но сердце всё равно рвалось на части.

– Учитывая, что ждёт нас дальше, он выбрал лёгкую участь…

Мертвецы больше не нападали, не пытались проломить наше сомнительное укрытие. Они нашли нечто куда более интересное – выход из рассыпающегося в пепел Подземья. Казалось, от реальности, как отсыревшая штукатурка, отваливаются куски. А за ними дышал жизнью и красками верхний мир. Зачем довольствоваться одной напуганной парочкой, когда есть целый город. Город живых. Вкусных. Сладких.

– Они прорвутся наверх?!

– Завеса распадается. Она больше не удержит их. А Тёмный уничтожил источник магии Подземья. Оно вот-вот перестанет существовать, и тогда все, кого заключили здесь, окажутся в твоём мире. Мне жаль, Триста. Мне правда очень жаль, но нам это не остановить.

Слова не желали выталкиваться из горла:

– Они окажутся наверху? В Ниволи? Они съедят… они убьют Литу? Нико? Тита? Маму с папой и Вениамина?

– Не хочу тебя расстраивать раньше времени, – фамильяр укрыл меня крыльями, чтобы защитить от сыплющихся сверху искр, – но они убьют вообще всех.

– Это я виновата… Это моя вина…

– Кири, уймись. Мы тоже умрём, если тебя это утешит. Причём, скорее всего, первыми.

– Точно! – Я радостно подпрыгнула, что, наверное, выглядело крайне жутко. По крайней мере, достаточно жутко для того, чтобы демон потерял дар речи. – Мы всё равно умрём, Рок! Подземье рушится! Если это случится раньше, чем твари… мертвецы выберутся на свободу, они не доберутся до живых! Мы спасём город!

– Кири, мне не нравится твой тон…

– Мы сможем, я уверена! Подземье вот-вот исчезнет, его просто нужно подтолкнуть, ускорить то, что и так происходит…

– Триста! – Он встряхнул меня и гаркнул так, что монстры отвлеклись от своих монстро-дел и удивлённо на нас обернулись. – Ты не станешь этого делать!

Позволив протрясти себя в попытке выбить безрассудство, я, наконец, ответила. Спокойно, без криков и слёз:

– У нас нет выбора, Рок. Мы умрём, ты сам сказал. Так почему бы не совершить что-то хорошее напоследок? – Я посмотрела вокруг. На страдающих, забывших, кто они такие, людей. Тяжело вздохнула: – Что-то относительно хорошее…

– Нет.

– Да. Я видела, на что способно заклятье Крика. И я читала про него, хоть ты и запретил. Уверена, что справлюсь.

Он закрыл лицо. А когда снова посмотрел на меня, был не похож на себя прежнего. Где бравада, вечная уверенность и ехидная ухмылочка? Почему этот хвастливый демон вдруг превратился в потерянного человека?

– Я не сомневаюсь, что ты справишься, Триста. Я боюсь этого.

Я погладила его по щеке, даря всю нежность, которую копила в себе долгие годы. Мы оба понимали, что слишком поздно, чтобы передумать.

– Я люблю тебя, Рок. И я буду очень рада, если ты сумеешь… Если хотя бы попытаешься спастись.

Он коснулся губами моего запястья.

– И не подумаю.

– Знаю. Поэтому очень надеюсь, что ты простишь меня. Демоны всегда лгут, так?

– Кири…

– Возможно, это тебя удивит, но люди иногда тоже. – Я призвала остатки той магии, что связывала нас. – Пока этот день не истёк, пока договор ещё действует… Прости. Но я приказываю тебе, фамильяр, спастись. Ты должен бежать так быстро, как только сможешь. Должен оказаться на поверхности до того, как заклятье сработает. Я приказываю тебе, Рок.

– Нет! – Он сопротивлялся. Он правда сопротивлялся, как мог. Мышцы буграми вздувались под кожей, не желая повиноваться. – Я лучше сдохну!

И тогда я разрыдалась по-настоящему. Вытерла рукавом наверняка очень неприглядную гримасу. Продолжила дрожащим голосом:

– И ещё я приказываю тебе, фамильяр… Приказываю… больше… больше не любить меня. Будь свободен и жив. Пожалуйста…

– Не-е-е-ет! Нет, Триста, нет!