Надежда Мамаева - Попасть в отбор, украсть проклятье

Вырваться смогла лишь вечером — когда вроде бы вечер уже отступил, но ночь еще не полностью вошла в свои права. Придворные дамы отбыли в свои покои, а я, следуя завету магистра Гыргырницкого «тяжело в учении, легко в гробу», отправилась изучать лабиринты коридоров и потайных проходов, так сказать, на местности.

План мне удалось раздобыть накануне тяжелыми моральными усилиями. Все — со стороны пойманного мной дворцового привидения. Которое за двести лет обитания в резиденции, как оказалось, еще ни разу не шантажировали. Причем не развоплощением, а вселением. В крысу. И причем не матерого пасюка, а амбарную рыжуху. На описании процесса беременности грызунов призрак дрогнул своим прозрачным телом, сдался и открыл мне тайны секретных проходов.

Торгово-вымогательские отношения я вела через зеркало. Именно в нем мне удалось запереть призрака. Полагаю, картина со стороны была жутковатой: полупрозрачный скелет, высунувшись из рамы, пытается торговаться и угрожать одновременно.

Как итог этого некромантского шантажа, под утро я, грязная, обмотанная паутиной не хуже, чем мумия — бинтами, вернулась к себе и, умывшись, уснула мертвецким сном. До переворота оставалось совсем немного. Но главное, теперь я уже знала, что делать…

Весь следующий день прошел в нервном напряжении, а под вечер я услышала то, чего так ждала и боялась: император объявил экстренное совещание. Счет пошел на минуты.

Я же спрятала в широком рукаве платья узкий метательный кинжал. Его я раздобыла в имперской оружейной. Отточенная сталь всегда была веским доводом в любом споре. Я, конечно, постараюсь не совать свой нож в чужие тела, но тут уж как придется…

Императрица потребовал к себе фрейлин. И свитские дамы спешили в читальную залу. Я тоже направлялась туда, но, проходя мимо одной из ниш, почувствовала, как сильная рука утянула меня за портьеру. Заклинание использовать я не успевала, а вот кинжал…

— Тай! — ворон успел произнести это за миг до того, как я занесенным острием была готова рассечь лицо нападавшему. Его лицо.

Скупой блеск металла застыл на пике острия, как застывает на секунду капля яда, чтобы сорваться вниз. И убить.

Мы замерли недвижимыми. Я и ворон. Сталь застыла в дюйме от его скулы, а внутри меня все похолодело.

— Тай? — Ворон смотрел мне прямо в глаза.

А у меня возникла глупая мысль: он, как и этот клинок, рожден в пламени, выкован под ударами судьбы, закален холодом, и на вороне, как на клинке, стоит клеймо «служить верно и не подвести». Только у Ара эту надпись заменяет символ карателя, выжженный на запястье.

— Извини, сработали рефлексы. — Я опустила кинжал, и… в тот же миг ворон притянул меня к себе, заставляя забыть обо всем.

Мы оба знали: это наша последняя встреча. Через несколько часов мы оба умрем. Поцелуи бывают нежными, невесомыми. Есть поцелуй-точка. Поцелуй-вызов. А наш был отчаянным прощанием. До распухших губ, до дрожи. Нежность, страсть, томительная ласка и почти агрессия. Нам не хватало воздуха, друг друга, времени.

— Не здесь… — шепот ворона окатил меня жаркой волной.

А потом… я почти не помню, как мы оказались в спальне. И чьей она была, я даже не представляла.

Тело горело от дикой ласки, сознание плавилось. Кинжал, который я до этого зажимала в руке, упал со стуком на пол. Рядом с ним несколько минут спустя оказалась и наша одежда.

Ворон не оторвался от моих губ, даже когда мы упали на кровать. Его руки блуждали по моей груди, животу, бедрам, рождая во мне стоны удовольствия, которые я не могла, да и не хотела сдерживать. Небо, как же это было прекрасно!

Я чувствовала, как Ар прижимается ко мне обнаженным горячим телом, его тяжесть, его возбуждение. Нас обоих трясло от желания. Хотелось лишь одного: ощутить, как ворон вбивается в мое тело.

Его пальцы коснулись внутренней поверхности бедра и начали подниматься выше. Поглаживая, дразня, лаская, даря наслаждение.

— Я хочу, чтобы сегодня ты кричала. Для меня, — хриплый голос ворона был словно удар по полностью обнаженным чувствам.

Не выдержала: впилась ногтями в его плечи. До кровавых полумесяцев на коже. Ар простонал от наслаждения и подался навстречу, вжимаясь в меня ягодицами. Я обхватила его плечи и услышала надрывный порочный вдох.

Мы сдавались друг другу в плен.

Я провела ладонью по его лопаткам, широкой спине, напряженным мышцам, впадине позвоночника. Ворон. Сильный, уверенный, твердый. И я, податливая в его руках, словно мягкий воск. Мы были абсолютно разными, из разных миров и никогда не должны были встретиться. Еще недавно Тайрин Росс ненавидела Арнсгара, Верховного карателя, по вине которого нашей семье пришлось пройти через нелегкие испытания.

И этой ночью мы любили друг друга. Отчаянно. Безоглядно. Зная, что завтра для нас не наступит.

Эта ночь была последней. Самой сладкой. Самой горькой. Нашей.

Ворон дарил мне умелые ласки, возбуждая, сводя с ума. Моя ладонь скользнула на его живот, и он вздрогнул от удовольствия. А я осмелела. Пальцы спустились ниже.

— Еще… — простонал он мне в губы, часто дыша.

Осторожно обхватила ту часть мужского тела, которая способна дарить не только наслаждение, но и жизнь. Скользнула выше и опустила сжатую ладонь.

— Та-ай. — Услышала я его почти рык.

А затем Ар отнял мою ладонь и вжался в меня. Еще раз и еще. Разгоряченная кожа, запах страсти и пота, разметавшиеся волосы, напряженные мышцы — сегодня в этой спальне сплелись наши тела, стоны, души. В этот миг мы были единым целым. Дарили себя и обладали друг другом. Я судорожно цеплялась за его плечи, чувствуя, как Ар заполняет меня, всю, без остатка.

Ритмичные толчки уносили меня все выше. Я откинула голову, умирая и рождаясь в руках ворона, слыша его:

— Да, Тай, да…

Мы были мокрые, уставшие приятной усталостью, которая дарила легкость и веру: все возможно, у нас все получится. В этот миг мы чувствовали себя бессмертными.

— Если бы мы не узаконили наши развращения раньше, то я просто обязан бы был это сделать сейчас, — усмехнулся ворон, целуя мое плечо.

— Увы, боюсь, на это не было бы времени. — Я посмотрела в его глаза, блестевшие во мраке.

— Но я был предусмотрителен… — заявил ворон в лучших традициях «сам себя не похвалишь, сидишь как оплеванный».

— О да, ты настолько предусмотрителен, что даже залу с родовым древом запер, — поддакнула я.

— А еще я подготовил пакет для отца. — Он встал и, не смущаясь своей наготы, прошел к нашим вещам, лежавшим на полу. Я залюбовалась его телом: жгутами мышц, отметинами шрамов и вязью татуировок и рун на расцарапанном мною плече.

— Тай, передай это императору. Здесь доказательства вины того, кто стоит во главе заговора. Сегодня во время штурма он будет в здании музея. И я сделаю все, чтобы он не дожил до рассвета.