Марина Эльденберт - Любовница поневоле

Вервольф притягивает меня ближе, практически заставляет встать на носки, многострадальное запястье пульсирует болью, а мне в ноздри ударяет запах мускуса с какими-то древесными нотами. Его запах.

— Джин любит… приукрасить. А вот я не люблю угадывать. Так что к делу.

Я вглядываюсь в его лицо, пытаясь прочесть на нем, правду говорит или нет. Но по Экроту сложно понять, что он чувствует. Играет или удивлен моим приездом?

Бес с ним!

— Будем разговаривать в коридоре? — интересуюсь я.

Он отпустил меня так резко, что я качнулась на пятки. Хорошо хоть не потеряла равновесие.

— Идем, — приказывает Экрот и уходит в ту сторону, откуда пришли мы с Джин.

Мне ничего не остается, как идти за ним.

Кабинет напоминает гостиную, только в уменьшенном формате: дерево, темно-зеленая обивка дивана и кресел, длинный письменный стол, шкафы с книгами. Последние особенно привлекают мое внимание — профессиональная Деформация. Но я здесь не ради книг.

К сожалению.

Экрот включает лампу на столе и кивает мне на кресло, а сам отходит к панорамному окну, за которым шторм бушует над заливом. Там такая тьма, что мы отражаемся в стекле, будто в зеркале, и я осознаю, что вид у меня совсем непрезентабельный. Волосы растрепались, губы синие от холода, а глаза огромные от всего пережитого. Самый ужас, что свитер промок так, что прилип к коже, показывая все, что можно показать, поэтому я поспешно складываю руки на груди и ловлю очередной нечитаемый взгляд Доминика, от которого не ускользает мой жест.

Я возвращаю ему взгляд, сдвигая брови. Когда твоей семье угрожает неизвестный альфа, не до презентабельности.

— В кабинете тебя устроит? — интересуется он. — Или выберем другую комнату для нашего разговора? У меня их много. Кухня. Ванная. Мансарда. Спальня.

— Устроит!

Доминик смотрит на меня выжидающе, а у меня начинают подрагивать пальцы, в кабинете ощутимо прохладнее, чем в гостиной. Делаю глубокий вдох и такой же выдох.

— Дэнвер мертв.

Я столько раз за сегодня произносила эту фразу, что кажется, будто прошел не день, а год. Но все равно до сих пор не могу поверить в этот факт. Тем неожиданней слышать в ответ:

— Я в курсе.

— Откуда? — Я вскидываю брови.

— Полиция обязана сообщать о таком альфе, чтобы я передал прискорбную новость родителям.

Логично, что они сообщили родителям.

Вот только нелогично, что долг пришли требовать с меня. В то время, как стая Экрота — одна из самых богатых и процветающих в Крайтоне. Особенно с тех пор, как два года назад Доминик стал альфой. Узнав об этом, Дэн весь месяц раздражался по этому поводу, говорил, что это было его место.

Хотя посмотрела бы я на того, кто будет вытряхивать чужой долг из Доминика! Он даже выглядит пугающе, не говоря, что может задавить своей энергетикой или раздавить силой.

Я стряхиваю это чувство и перехожу к делу:

— Сегодня в мой магазин ворвалась банда вервольфов и потребовала выплатить долг Дэна. Их главарь сказал, что он должен какому-то альфе слишком большую сумму.

— И ты подумала, что альфа — это я?

— Нет. — Я покачала головой, но под пожелтевшим взглядом вервольфа все-таки призналась: — Но эта мысль тоже приходила мне в голову.

Доминик развернулся ко мне, и теперь мы смотрели друг на друга прямо, а не через отражение.

— Дэнвер не получил от меня ни крайта, с тех пор как моя стая от него отвернулась.

Вот как!

— Ты хотел сказать с тех пор, как он на мне женился.

— Одно связано с другим. Тебя это задевает?

— Меня это никогда не задевало! Мы любили друг друга.

Но может быть, Дэн был бы счастлив и его жизнь не закончилась бы так рано, не потеряй он связь с семьей. А может, и нет.

Я так увлекаюсь этими мыслями, что упускаю момент, когда Доминик подошел к столу и присел на его край.

— Что ж, это очень мило. — Его губ касается саркастическая улыбка. — Надеюсь, ты не жалеешь о своем выборе.

— О чем ты?

— О том, что ты выбрала Дэна. Хотя могла бы сделать другой выбор.

Сдалась я ему! У него же наверняка столько было и будет женщин, что я, когда сюда ехала, не была уверена, что Экрот меня вспомнит. Но, видимо, тогда своим «нет» я проехалась по его мужской гордости.

— Я любила его.

— А сейчас? Любишь? Говорят, истинная любовь бессмертна.

— Ты знаешь, что такое любовь?

Его ноздри раздулись, он резко втянул воздух, а потом оттолкнулся от стола и оказался рядом, нависая надо мной.

— Почему ты пришла ко мне, Шарлин?

Всё! Сейчас не до шуток.

— Дэн взял огромную сумму в долг и куда-то дел деньги. Теперь якобы должна я, как его вдова.

— Ты хочешь одолжить у меня денег?

На его лице ни капли удивления. Тем приятнее ответить:

— Нет.

Вот теперь Доминик сдвигает светлые брови.

— Я хочу попросить тебя о помощи. Дэн однажды сказал, что ты можешь все. Или по крайней мере многое. Во-первых, я хочу узнать, существует ли этот долг вообще. Во-вторых — кто этот альфа, и для чего Дэнверу понадобились такие деньги.

Я роюсь в карманах пальто и наконец-то нахожу телефон.

— У меня есть видео с камеры в магазине, на ней вервольфы, которые приходили ко мне…

Доминик молчит, я всей кожей чувствую его взгляд, поэтому снова поднимаю на него глаза:

— Что?

— Зачем мне тебе помогать, Шарлин?

Этого вопроса стоило ждать.

— Потому что вы с Дэном были друзьями.

— С Дэном, но не с тобой.

— Это не мой долг, — напоминаю я.

— Не моей стаи тоже.

Ага, его стая прогнала Дэнвера из-за женитьбы на мне. Они Дэну не помогали, а на меня им тем более плевать. Но мне совсем не плевать на своих близких!

— Я не прошу у тебя денег. Только разобраться. Ты вервольф, знаешь ваши законы… — Мой голос срывается на последнем слове.

Потому что во взгляде Доминика больше не вспыхивают желтые искры, в них нет даже вежливого интереса. И вот от осознания, что ему по-настоящему все равно, что будет со мной и с этим бесовым долгом, мне действительно становится страшно. За папу с мамой, за Рэбел с детьми, за себя, в конце концов. Потому что сама я за сутки не успею ничего.

Потому что запасного плана у меня нет!

Я все поставила на встречу с Домиником.

— Ты же можешь мне помочь! — говорю я. Или уже кричу. Я сжимаю и разжимаю кулаки, чтобы не начать кусать губы — старая привычка, от которой я избавилась еще в университете. Считала, что избавилась!

— Я много чего могу, Шарлин, если мне это интересно.

В могучести и могуществе Экрота я не сомневаюсь. Именно поэтому я здесь, а не где-то еще. И я, конечно, не настолько наивна, чтобы верить, что мне станут помогать по доброте душевной даже в память об ушедшем приятеле детства и юности.

— Я заплачу сколько нужно, — уверяю его без колебаний. — У меня нет десяти миллионов, но есть сбережения, и я…