Ольга Иванова - Элитная семерка

— Думаешь, у меня получится? — с волнением спросила я.

— Не сомневаюсь. Особенно, — Вейтон хитро прищурился, — если я помогу тебе разработать стратегию борьбы с каждым из нас.

Я посмотрела на него уже заинтересованно, а он продолжил:

— Например, с Алексом тебе придется отключить мысли, научиться не думать ни о чем, чтобы он не смог предугадать твои действия. А поскольку его стихия — песок, ты, скорее, выиграешь, защищаясь, чем атакуя. С Мэган использовать придется только силу и ловкость. Ее можно победить и в атаке… Шин. Только твоя атака, против него выстоять непросто. А вот с Мортоном можно попробовать наоборот. С Фелисой надо еще подумать, что делать… Джулиана, — Вейтон ухмыльнулся. — С ней, думаю, справишься. Вы уже слишком хорошо знаете друг друга…

— А с тобой какая тактика? — я подперла щеку ладонью и многозначительно улыбнулась.

— Со мной тебе будет тяжелее всего, — его ухмылка стала еще шире.

— А если использую запрещенный прием? — я послала ему воздушный поцелуй.

— Отправишь меня в нокаут, — отозвался Вейтон нарочито серьезно, — но потом это грузом ляжет на твою совесть…

— Переживу, — хмыкнула я и с деланным интересом переключилась на содержимое своей тарелки.

Время неумолимо приближалось к экзаменам. Я настолько была поглощена подготовкой к ним, что порой виделась с Вейтоном только на тренировках, для которых с трудом выкраивала часы. Но они мне были необходимы, и маячивший уже совсем рядом поединок на место в Семерке не давал мне расслабляться. Все надежды были только на мою стихийную магию, потому что высшую магию, увы, я не могла использовать для таких целей. Разве что настроиться на магические потоки и отследить их скорость и интенсивность цвета, которое усиливаются во время физических нагрузок и состоянии стресса. То есть по ним можно было отследить, насколько соперник устал или волнуется. О моем стремлении попасть в Семерку знали только Джулиана и Вейтон, остальным мы решили не говорить, как и Аннети. Впрочем, кузина и без того отдалялась от меня все больше, бывали вечера, когда мы едва перебрасывались словами. И, вроде бы, не ругались, просто будто в какой-то момент пропали все темы для разговора.

— Высший балл, — похвасталась я Вейтону, который ждал меня на крыльце главного корпуса. — Ох, Алвей, даже не верится, что это последний экзамен. Я сдала, все сдала! — от переполнявших эмоций я сама обняла Вейтона, пусть и на глазах других студентов. — А ты как?

— Я тоже почти свободен, остались формальности, — ответил он. — Кстати, определились уже со временем поединка. Послезавтра в обед.

— О, значит, у меня в запасе почти двое суток, — засмеялась я беззаботно. Мы шли по аллее к пруду, на чистом лазурном небе пылало солнце, и мир вокруг был наполнен яркими красками. И от всего этого на сердце было так легко, что хотелось совершить что-нибудь сумасбродное.

— Вижу, настроение боевое, — заметил Вей, наблюдая за мной с улыбкой.

— Более чем, — заверила я. И вдруг заметила в кармане его пиджака, накинутого как обычно только на плечи, бумажный уголок. — Что это? Письмо?

— А… Это, да, — Вейтон достал конверт. — Мама прислала письмо с вырезкой из газеты, где напечатали статью о ее цветочном магазине.

— О, можно посмотреть? — загорелась я интересом.

— Конечно, — он охотно протянул конверт мне.

Письмо из деликатности я читать не стала, а газетную вырезку развернула.

«Милена Тайлер: цветы делают нас счастливее», — гласил заголовок. А ниже было изображение красивой улыбающейся женщины с охапкой роз в руках. Черные волосы, чуть раскосые глаза… Я узнала ее сразу, с первого взгляда и без всяких сомнений. Сердце сжалось до боли, до потемнения в глазах.

Это была она. Женщина, которая убила мою маму.

Милена… Отец тоже ее так назвал. Это она, точно она. К горлу стали подступать слезы, а перед глазами все заплясало.

— Лора?.. — Вейтон попытался взять меня за руку, но я вырвала ее и отступила на шаг. — Что с тобой? — он смотрел на меня с тревогой. — Тебе плохо?

— Это она… — прошептала я сипло.

— Кто "она"? Моя мама? — Вейтон перевел недоуменный взгляд с меня на газетную вырезку.

— Твоя мама… — мои губы свело судорогой. — Это она… Она та женщина, которая приходила к нам перед смертью моей мамы…

Вейтон побледнел, изменившись в лице.

— Нет… — он слабо, натянуто улыбнулся. — Это не может быть… Это ошибка…

— Ее тоже звали Милена… — я сделала еще шаг назад. — Милена… — мои пальцы ослабли, выпуская статью. Ветер подхватил ее и погнал по дорожке. Но Вейтон даже не шелохнулся, безотрывно глядя только на меня. И в его глазах плескался тот же ужас, то же отчаяние, что убивало меня изнутри.

— Это не ошибка… Не ошибка… — шептала я, мотая головой. — Это она…

— Лора… — Вейтон, ошеломленный и растерянный потянулся ко мне, но я снова не дала к себе прикоснуться. Не могу. Не могу…

— Не надо, Вей… Не сейчас… Пожалуйста… Мне нужно побыть одной… Одной… — я развернулась и побрела прочь, едва различая дорогу.

В памяти вновь замелькали картины того рокового вечера… Ночь… Дождь… Женщина в мокром плаще… Я под лестницей… Ее торопливые шаги… И крик служанки: «Госпожа умерла!»

Я зажмурилась и зажала уши ладонями, желая больше не слышать этого, не видеть… Не вспоминать. Нет. Нет… Нет!

Внезапно меня скрутило болью, и нечто чужеродное, липкое стало заполнять меня изнутри. Загорелись легкие, стало трудно дышать. Я упала на колени, закрыла глаза, пытаясь увидеть собственные магические потоки. Это нелегко, но я должна увидеть, понять, что со мной… Но перед глазами клубилась только тьма. Новый спазм сдавил грудь, я хотела сделать вдох поглубже, но не смогла.

А в следующий миг тьма поглотила мое сознание.

Я очнулась и еще несколько минут лежала с закрытыми глазами, пытаясь понять, где нахожусь. Свежий ветер пробежался по щеке… Где-то вдалеке защебетала птица. В остальном же — тишина. И если бы не явственный запах лекарств, я бы подумала, что сейчас в лесу. Правда, распрямив ладонь, я ощутила шершавость ткани.

— Да без сознания она еще, без сознания… — донесся до меня сокрушенный голос миссис Грон.

Значит, я в медпункте. А ветер и птицы — всего лишь открытое окно. Но что со мной произошло? Воспоминания тотчас обрушились на меня лавиной, и я судорожно вздохнула, распахнув глаза. Мама Вейтона оказалась той самой женщиной…

— Ох, святой Алвей, очнулась! — радостно вскрикнула миссис Грон и вскоре оказалась около меня. — Как ты, деточка? Как себя чувствуешь? Ничего не болит?

«Душа болит».

— Нет, — я качнула головой и сглотнула. В пересохшем горле сразу засаднило— Почему я здесь?