Илона Эндрюс - Лунная Заводь

— Что случилось?

— Монстр, у окна монстр!

Сериза схватила Ларк в объятия и повернулась, держа ее лицо подальше от стекла. Уильям сорвал с себя штаны. Судорога охватила его тело, дергая, ломая руки, выворачивая плечи. Сериза сглотнула.

— Там никого нет.

— Там монстр! Я его видела.

Мускулы Уильяма потекли, как расплавленный воск. Он рухнул на четвереньки. Его окутал густой черный мех. Он вздрогнул, и огромный черный волк сел у окна, его глаза сияли, как две дикие Луны.

Она ничего такого не видела. Конечно же, нет.

Каждый волосок на затылке Серизы встал дыбом. Она судорожно сглотнула.

— Послушай, детка, это не монстр, это просто собака. Видишь?

Ларк отстранилась от нее и посмотрела в окно.

— Откуда она взялась?

— Это собака Уильяма. — Чертов волк был размером с пони.

Уильям осторожно уткнулся в стекло и лизнул его.

— У Уильяма нет собаки.

— Конечно, есть. Его собака остается в лесу, чтобы не беспокоить наших собак. Она очень милая. Видишь? — Сериза встала и открыла окно. Уильям вбежал в комнату огромной черной тенью и положил голову на простыни рядом с Ларк. Она протянула руку и погладила его соболиный мех. — Он очень милый.

— Давай. — Сериза поправила подушки. — Постарайся снова заснуть.

Она скользнула под одеяло рядом с Ларк. Уильям запрыгнул на кровать у их ног и затих.

— Веди себя прилично, — сказала она ему.

Он зевнул, показав ей белые зубы размером с мизинец, и со щелчком закрыл пасть.

— Сери?

— Мммм…?

— Ты же не позволишь им держать маму в таком состоянии, правда?

— Нет, не позволю.

— Тебе придется убить ее.

— Я так и сделаю, Софи. Сделаю.

— Скоро, да? Я не хочу, чтобы ей было больно.

— Очень скоро. А теперь давай спать. Утром станет менее больно.

Сериза закрыла глаза, почувствовала, как Уильям подвинулся, чтобы она могла достать до него пальцами, и расслабилась. Завтра будет адский день, но сейчас, когда гигантский волк охранял ее у ног, она чувствовала себя в полной безопасности.

КОГДА Сериза проснулась, Уильяма нигде не было видно. Он оставался почти на всю ночь. Она просыпалась раньше, перед самым рассветом, и он все еще был рядом, большой лохматый зверь, растянувшийся на ее кровати. А теперь он ушел.

Это безумие, подумала она, одеваясь. Она знала, что в конце концов он превратится в животное. В конце концов, именно это и делали перевертыши. Но наблюдать за этим было все равно, что смотреть в лицо Расте Адиру. Это была магия настолько древняя, настолько примитивная, что она не вписывалась ни в одно из аккуратных уравнений, которым научил ее дед. Она ревела, яростно и первобытно, как лавина или буря.

Дневник, который она видела в сознании Лагара, беспокоил ее. Он выглядел точно так же, как один из дневников ее деда, в котором он обычно записывал график посадки и свои исследования. Дневник должен был стать ключом, последней деталью в этой большой запутанной головоломке.

Она нашла Ричарда во дворе, наблюдавшего, как Андре точит свое мачете.

— Мне нужно в Сене, — сказала она ему. — Ты поедешь со мной?

Он не стал спрашивать зачем. Он только велел привести двух лошадей, и они уехали.

Полчаса спустя Сериза стояла на прогнившем крыльце усадьбы Сене. Она была так счастлива в этом доме, когда сад был ухожен, дорожка к ручью подметена, а стены выкрашены в ярко-желтый цвет. «Желтый, как солнце», — сказал дед, закончив красить. Бабушка пожала хрупкими плечами. «Поздравляю, Вернард. Ты превратил дом в гигантского цыпленка».

Она все еще слышала приглушенное эхо их голосов, но они исчезли. Давно ушли, украденные чумой. Она даже не видела тела, только два закрытых гроба. К тому времени, как тела были найдены, они разлагались уже несколько дней. Отец сказал, что они в плохом состоянии и не годятся для демонстрации. Ей пришлось попрощаться с деревянными крышками.

Все, что осталось от ее дедушки и бабушки — это пустая оболочка их дома, заброшенного и забытого. А сад, некогда цветущий, теперь был бесплоден, так как Лагар скосил его под самый корень.

Яркое красное пятно привлекло ее внимание. Она прищурилась, глядя на него. Мох. Погребальный саван, как они его называли. Короткий и приземистый он произрастал глубоко в Трясине, питаясь падалью. Он вырастал над трупом упавшего животного, с такой интенсивностью, что через пару дней все, что можно было увидеть — это красное одеяло и холмик под ним. Странно, что он оказался в саду.

Ричард кивнул на небольшой кустик краснотарника, растущий у крыльца.

— Головорезы Лагара промахнулись.

— Ненавижу это растение. — Сериза вздохнула.

— Да, я помню. Из него делается чай от ушной боли. — Ричард кивнул. — Дедушка заставлял нас пить его каждое утро. Это сработало. Не помню, чтобы у меня когда-нибудь болело ухо.

— Я помню, как давилась им. Я думаю, что лучше приму боль в ухе, чем выпью чай.

— О, не знаю. — Узкие губы Ричарда изогнулись в улыбке. — Все было не так уж плохо.

— Он был ужасен. — Сериза обхватила себя руками.

Ричард кивнул в сторону двери.

— Чем дольше ты будешь откладывать, тем труднее будет войти.

Он был прав. Сериза глубоко вздохнула и пересекла залитое кровью крыльцо, направляясь к двери, криво висящей на петлях. Нельзя терять времени. Она шагнула внутрь.

Дом встретил ее мраком и затхлым, влажным запахом плесени. Справа от нее находилась гостиная. Она прошла мимо нее. Когда-то коридор покрывал кирпично-красный ковер, но теперь он валялся рваный и грязный, похожий немногим более на старую тряпку. Половицы, потрепанные влагой, сверкали сквозь дыры.

В доме было холодно. От ее шагов пол заскрипел и задрожал. Позади нее Ричард остановился, наклонившись, чтобы осмотреть гостиную.

— Никаких паразитов, — сказал он. — Ни помета, ни следов от укусов. Возможно, чума все еще здесь.

— А может, это просто мертвый дом. — Его люди умерли, и дом засох, не желая или не в силах поддерживать жизнь. — Чем скорее мы отсюда выберемся, тем лучше.

Перед ней маячила бледная дверь. Библиотека. В памяти всплыла картина: солнечная комната с простым столом, вдоль стен расположились полки, забитые книгами, и дедушка жалуется на то, что солнечный свет обесцвечивает чернила на страницах…

Сериза толкнула дверь кончиками пальцев. Дверь распахнулась, скрипя петлями. Дубовый стол был в беспорядке. Куски полок, оторванные от стен, валялись тут и там грудой щепок. Книги были раскиданы по полу ситцевым каскадом, некоторые были закрыты, некоторые открыты, как куча мертвых бабочек. Библиотека была не просто разграблена, она была разнесена, словно кто-то необычайно сильный излил на нее свою ярость.

Позади нее Ричард издал тихий звук, похожий на рычание Уильяма. Уничтожить дедушкину библиотеку было все равно что вскрыть могилу и плюнуть на его тело. Это было похоже на осквернение.