Илона Эндрюс - Лунная Заводь

Уильям достал запасной нож и воткнул его в землю у своих ног.

— Флаг тебе в руки.

Кальдар воткнул свой клинок в землю и подобрал нож. Его пальцы пробежались по лезвию, лаская металл. Он закрыл глаза и вошел на поле.

Его нога зависла над какой-то точкой, он повернулся, не открывая глаз, и повернул налево, потом направо. Носок его правого ботинка почти коснулся подозрительного участка земли, затем Кальдар покачнулся и отвернулся. Он продолжал двигаться вперед, шатаясь, как пьяный, прыгая с текучей грацией, застывая, балансируя на мысочках, и преодолевая последние десять футов бегом по прямой.

Он резко обернулся, подняв руки, и самодовольная улыбка растянула его губы.

— А?

За его спиной мелькнула тень. Уильям вскочил на ноги и дважды выстрелил. Первый выстрел привлек внимание агента, сбив его с ног. Второй болт прошелся по широкой дуге, когда гладкое пятнистое тело обхватило Кальдара за плечи и потащило к окну второго этажа.

Эмбелис, подсказала ему память Уильяма. Змея. Нельзя терять ни минуты.

Уильям бросил на поляну пригоршню бомб «Зеркала». Крошечные сферы взорвались с оглушительным грохотом. Гейзеры земли и корней растений взлетели в воздух, разбрасывая ошметки. Повинуясь инстинкту, Уильям бросился вперед, пока земля дождем сыпалась ему на плечи, и на бегу вытащил свой любимый нож.

Он почувствовал врага и кинул нож вперед. Агент резко обернулась, ее волосы вихрем крошечных косичек рассыпались по мускулистым плечам. Красная волна из перерезанной бедренной вены стала заливать ее ногу. Она ахнула и упала. Он не стал дожидаться ее смерти.

Из кустов за поляной, изуродованной бомбами, вырвались какие-то фигуры. Краем глаза он успел заметить Серизу, но не остановился.

Перед ним маячил дом. Уильям подпрыгнул, ухватился за край балкона и подтянулся туда, где тело Кальдара сломало деревянные перила. Разбитое окно рассыпалось по полу балкона брызгами сверкающего стекла. Он перепрыгнул через острые, как бритва, осколки, нырнул в комнату, перекатился, ударившись об пол, и вскочил на ноги, держа клинок наготове для удара.

До его слуха донеслись слабые звуки сдавленной борьбы. Они шли из комнаты слева от него. Его удар сломал стену. Он бросился внутрь. Агент напал на него справа. Уильям уклонился от удара, ударил его под мышку, перерезал горло второму нападавшему и замер, глядя, как падают тела.

Справа послышался вздох.

— Уильям!

Массивная туша Эмбелис приковала Кальдара к стене. Ее змеиное тело просунулось сквозь обшивку и обвилось вокруг его талии и плеч, прижав правую руку к боку. Его левая рука лежала на груди Эмбелис, где она согнулась, прежде чем ухватиться за толстый железный прут, прикрепленный к потолку. Узор на ее кольцах был бледным и тусклым. Голова ее безвольно свесилась набок. Длинный ручеек крови тянулся на пол от ее шеи, где нож Уильяма торчал из ее плоти.

— Спасибо за нож. — Лицо Кальдара покраснело от напряжения. — Помоги мне избавиться от этой шлюхи.

По дому прокатилась дрожь. Она отдалась эхом в черепе Уильяма, сотрясая его зубы, как будто они еле держались на корнях.

— Я не отказался бы от помощи, — прохрипел Кальдар.

Дрожь снова запульсировала, как звон колоссального колокола, и Уильям пошатнулся от давления.

— Да что с тобой такое, черт возьми?

Внутри Уильяма дикий зверь насторожил уши. Кто-то звал его. Он повернулся к двери. Зов резонировал в его черепе, прямо в мозгу, минуя уши. Если это и была магия, то он никогда не встречал ее раньше.

— Сиди тихо и не шуми.

— Не уходи! Помоги мне, черт возьми! — Кальдар ударил свободной рукой по телу Эмбелис. — Сукин сын!

Крик, полный боли и тоски, эхом отозвался в голове Уильяма. Он выбежал в коридор, направляясь к источнику криков. Интенсивности мысленного вопля было достаточно, чтобы его сердце пропустило удар.

В конце коридора он увидел дверь — темный прямоугольник, дрожащий от крошечных магических толчков. Источник вызова находился за ней. Уильям бросился к ней.

Магия «Руки» танцевала на поверхности двери, распадаясь на тонкие, как дым, бледно-зеленые кольца. Он пнул дверь ногой. Она распахнулась настежь.

Сладкий запах наполнил его ноздри, пьянящий и густой, как запах старого гречишного меда. Что-то зашевелилось в комнате, вне поля его зрения. Уильям оскалил зубы, шагнул внутрь и закрыл за собой дверь.

В углу комнаты распустился огромный цветок. Его корни, тонкие и усеянные коренастыми клубнеподобными пузырьками, расползлись по полу и стенам красноватой сеткой, оставив открытыми только окна. Корни сливались в толстый приземистый стебель, из которого торчали три широких листа. Красная жидкость текла по венам листьев, добавляя розовый оттенок к зеленым участкам.

Над листьями поднимались три массивных лепестка, серых с зелеными крапинками. Они были закрыты, скрывая центр цветка, как руки, сложенные в молитве.

По сети корней пробежала судорожная дрожь. Уильям отступил назад.

Корни ползли, разматываясь из дальнего угла, открывая стол и три длинных гибких щупальца, протянувшихся от цветка к четырехфутовому кокону.

С эластичной угрожающей силой щупальца оторвали кокон от стены и понесли его через комнату, разворачиваясь на ходу. Последние кольца скользнули, распрямились, и к ногам Уильяма с глухим стуком упало чье-то тело. Щупальца замерли в воздухе, твердые и неподвижные, как стебель кипариса.

Чтоб меня.

Гидравлическая тяга. Он узнал о ней, когда служил в Адрианглийском Легионе. Щупальца не могли пошевелиться, пока растение не пополнит свой запас жидкости.

Уильям опустился на колени рядом с телом. Труп лежал на спине. Мужчина. Возможно. Обнаженная плоть его лица и шеи была неестественно гладкой и распухшей, ее цвет напоминал глубокий вздутый пурпур свежего синяка. Рот трупа широко раскрылся. Опухшие веки лежали полузакрытыми на молочно-белых глазах.

Крошечный усик корня змеился по щеке трупа. Острый кончик корня, заключенный в шершавый, похожий на кору конус, пронзил мертвую плоть и пронзил ее насквозь. Кожа рвалась, как мокрая бумага. Густой поток вязкой кровавой жидкости выплеснулся наружу и потек по мертвой щеке на пол. Тошнотворный запах гниющего мяса вырвался из тела. Уильям отскочил назад.

Другие корни тянулись к трупу, пузырьки пульсировали, как крошечные сердечки. Растение пило жидкость трупа, поглощая ее, как воду.

Лепестки задрожали. Зеленые пятна, которыми они были испещрены, поползли прочь от краев лепестка, сливаясь в одно зеленое пятно у основания цветка. Корни продолжали качаться. Темно-красная жидкость растекалась по венам лепестков, превращая их серый цвет в красный.

Уильям поднял нож. Если растение попытается осушить его следующим, его ждет адский сюрприз.