Пэм Годвин - Кровь Ив

Я повернулась к нему лицом.

— Что?

— Грешно прикрывать эти идеальные изгибы, — его сонный взгляд блуждал по мне. По моим голым ногам. По огромному бугру моего живота. По моим обнаженным, набухшим грудям. По моим приоткрытым губам. На протяжении долгих секунд он просто смотрел, никуда не торопясь. — Повернись.

Мои соски напряглись от прохладного воздуха, когда я повернулась к нему спиной. А может быть, виной тому жар его глаз, блуждающих по моему телу.

— Черт возьми, Иви. Мне нравится округлая форма твоей задницы, и то, какой приподнятой она выглядит, когда я смотрю на тебя со стороны. Должно быть, это все из-за бега трусцой, потому что твои упругие ягодицы и тонкая, маленькая талия… ты даже не выглядишь беременной сзади. Это все…

— Прямо здесь? — я повернулась обратно, прижимая ладонь к животу. Я носила каждую свою беременность таким образом, спереди и в центре, все в животе.

Его зрачки расширились.

— Иди сюда.

Нижняя половина его тела была укрыта одеялом, но обнаженного торса было достаточно для зрительной услады. Все эти глубокие впадинки и резкие бугры мышц вызывали покалывание в моих пальцах. За последние полгода он снова набрал вес, и его оливковая кожа буквально светилась здоровьем. Он утверждал, что его к жизни вернула моя кровь, которую он пил маленькими глотками несколько раз в неделю. Я часто задавалась вопросом, что будет с его потребностями, когда меня не будет рядом, чтобы утолить их.

Я подошла к кровати и остановилась перед ним, бросив быстрый взгляд и убеждаясь, что Джесси и Рорк еще не проснулись.

Мичио приподнялся на локте и накрыл ладонью мой живот.

— Ты никогда не была столь прекрасной.

Его комплимент заструился по моему телу, как ласка, возбуждая мою избыточную энергию.

— Я никогда не чувствовала себя такой гиперактивной, — я пристально посмотрела в его карие глаза. — Сегодня утром я особенно чувствую ее так же, как и тебя, и это поистине необузданно.

— Надеюсь, когда-нибудь я смогу почувствовать ее таким образом, — задумчиво произнес он. Наклонившись ближе, он провел кончиком носа по моему пупку. — Она не будет давать нам покоя.

— Она будет испытывать ваше терпение.

— И заставит нас гордиться.

Ощущение целостности и наполненности раздвинуло мои ребра. Внутри меня было так много энергии, эмоций и жизни, что я не думала, что смогу сдержать все это.

— Я люблю тебя.

Он поцеловал меня в пупок.

— Люблю тебя, — еще один поцелуй, и он поднял глаза; тепло в них вторило его словам. — Хочешь, я побегаю с тобой?

— У меня есть Дарвин. Спи дальше.

Он наблюдал за мной, пока я натягивала футболку и направлялась к двери, но тут меня остановил голос с сильным акцентом:

— Ты кое-что забыла.

Я усмехнулась и вернулась к кровати, где Рорк обхватил мою шею сзади и притянул к себе. Он поцеловал место под моим ухом, место соединения плеча и шеи, легонько чмокнул меня в губы и отпустил, чтобы поцеловать в пупок.

Затем он упал на спину и закрыл глаза.

— Иди дальше.

Покачав головой, я скользнула вокруг кровати к Джесси. Он лежал лицом вверх, устроив голову на краю матраса и закрыв глаза. Я наклонилась в нескольких дюймах над его губами, глядя на него вверх ногами.

Его губы дернулись в улыбке за секунду до того, как он приподнял веки.

— Доброе утро, дорогая.

О, я никогда не устану от этого глубокого, сонного хриплого тембра.

— Доброе.

Я поцеловала его вниз головой, и щетина на его подбородке пощекотала мне нос. Его губы были полными и теплыми, а язык восхитительно вторгся в рот и лениво терся о мой язык. Это был непритязательный поцелуй, его губы скользили по моим только для того, чтобы выразить мне свою привязанность. Это заставляло меня чувствовать себя любимой, лелеемой, желанной.

Когда я отстранилась, он провел костяшками пальцев по моей щеке и подбородку.

— Мы выведем тебя на поверхность после обеда. Сегодня утром нам нужно кое-что сделать.

Я выпрямилась и взъерошила его сексуальные волосы.

— И что же это?

— Мужские штучки, — Рорк откатился в сторону, взбивая подушку под головой. — А теперь проваливай отсюда. Я сплю.

Мы с Дарвином оставили их в покое, и наши шаги эхом отдавались в туннелях, пока мы сжигали свою энергию. После нескольких потных миль я поела помидоры, шпинат и овсянку вместе с Эдди и Ши на кухне. Оставив Дарвина доедать мясо, я приняла душ, набросала список припасов в блокноте и побрела по коридорам в поисках Хантера.

Я поймала его у лифта, который вел на поверхность.

— Вот остатки моего списка.

Он взял бумагу и скользнул взглядом по моим каракулям, рукой то и дело убирая длинные волосы с лица.

— Если ты когда-нибудь захочешь подстричься, я знаю парочку парней.

Джесси и Рорк все еще стригли друг друга, а теперь еще и Мичио.

Уголок рта Хантера приподнялся вверх.

— На прошлой неделе Рорк сам предложил. Сказал, что мне не нужно держать уши в тепле в такую жару, — он оторвал взгляд от бумаги. — Но есть одна девушка…

О, боже мой! Три слова, которые начинались и заканчивались болью в сердце.

Я склонила голову набок.

— Ей нравятся твои волосы?

— Когда они падают на ее бедра, — он поиграл бровями. — Она в нашем Вегасском приюте. Я сейчас направляюсь туда, — он снова посмотрел в список. — А что такое ползунки?

— Это что-то вроде комбинезончика. Неважно. Мне просто нужна теплая детская одежда, и, если у тебя будет выбор, избегай розового цвета.

У Ши будет мальчик, и ей будет проще, если все будет общим.

— Понял, — он покосился на список — Еще больше подгузников?

— Разные размеры. Я все записала.

— Да, хорошо, — он сунул список в задний карман брюк. — В пригороде Вегаса есть детский магазин. Я возьму с собой несколько парней, несколько грузовиков. Мы просто опустошим это место. Я вернусь через пару недель.

— Ты самый лучший, — я крепко обняла его. — Удачи тебе с этой девушкой.

Он нажал кнопку вызова лифта и подмигнул мне.

— Мне не нужна удача.

— Тогда ты, возможно, захочешь взять в детском магазине кое-что для своего… не-нуждающегося-в-удаче будущего?

Он побледнел, выпучив глаза, и попятился задом наперед в лифт.

— Повторное заселение мира — это тяжелая работа, Хантер, — я побежала прочь, ухмыляясь. — Но мы все должны это сделать.

Следующей моей остановкой был импровизированный кабинет доктора Белхэпа на восточной стороне дамбы. Он и еще трое врачей обследовали меня, посмотрели ребенка на УЗИ и взяли у меня кровь. Последнее было сделано по моей воле. Я заставляла их брать по одной пинте каждый день и хранить ее в холодильнике на всякий случай. Чтобы изучать, лечить нимф, удовлетворять определенные потребности — все, что может понадобиться после моей смерти.