Пэм Годвин - Кровь Ив

Я склонила голову.

— И сколько из них мужчины?

Она наградила меня сердитым взглядом, сверкая карими глазами.

— Все.

За исключением её и меня. Я поиграла рукояткой кинжала между пальцами.

— Тогда я вовсе не требую многого, когда говорю тебе держать свои руки, — «…и эти чёртовы бедра…» — от трёх из ста миллионов.

Губы Мичио дрогнули. О, ему это только доставляло радость. Две женщины борются за него? Мечта каждого мужчины, верно?

Губы Элейн поджались в прямую линию.

— От твоих трёх стражей.

Кого же ещё? Её сарказм тяжело осел в моей груди, и предсмертные слова моего мужа всплыли на поверхность. «Доверь разум, тело и душу. Твои стражи».

Я повернула голову и посмотрела в три пары глаз — Джесси, Рорк, Мичио — и вернулась к Элейн.

— Да, от моих трёх стражей.

Её изящные пальцы сжались на руке Мичио, и она махнула свободной рукой в сторону Джесси.

— Но ты даже не спишь с ним.

Жар пронёсся по моей крови. Серьёзно, эта женщина даже не догадывалась.

— Осторожнее, Элейн, — взгляд Джесси не отрывался от меня, пока сам он прислонялся к дереву, затачивая стрелу.

Я нацелила лезвие на опору крыльца в дюйме от её плеча и вогнала туда нож с глухим ударом.

Она взвизгнула, отпрянув назад. «Боже мой, это же всего лишь предупреждение». Но если она коснётся его ещё раз, ей понадобится не только мой доктор, чтобы пришить пальцы обратно.

Мичио выдернул нож и за три шага сократил расстояние между нами. Выражение его лица было непроницаемым, но взгляд темных глаз не отрывался от меня, когда он поцеловал меня в губы, а затем в натёртость на руке. Мой доктор, страж моего тела. Наша вера друг в друга служила якорем нашего плана.

Как только мы ступим за пределы нашего изолированного убежища в горах, мужчины и тли будут превосходить нас по численности. Кто-то из нас пострадает. Или хуже того. Но я не могла провести остаток жизни здесь, пока где-то там женщины были заточены в ловушку мутировавших тел. Только не тогда, когда я могла их вылечить. И на моей стороне имелся Мичио, доктор медицины со смертоносными навыками в боевых искусствах.

Я ещё раз поцеловала его в губы.

— Раз Элейн полностью выздоровела, то мы можем выдвигаться в ближайшем будущем.

Она ахнула.

— Навсегда?

Я смягчила голос.

— На какое-то время.

Она скрестила руки на груди, опустила их, затем снова скрестила.

— Я отправляюсь с вами.

Мичио почесал голову.

— Нет, не отправляешься.

Она не выходила за пределы этой горы после заражения вирусом. Она не умела драться, отказывалась учиться владению ножом или луком. Черт, да она даже из пистолета стрелять не умела. Она там и недели не протянет. Таскать с собой женщину в беззаконном мире, полном мужчин, было опасно, а её защита подвергнет риску всех нас.

Её лицо побледнело.

— Что, если мне понадобится доктор?

Я прикусила язык, подавляя нужду сказать ей найти своего собственного блядского доктора. Я расслабила ладони и посмотрела ей в глаза.

— Ты останешься с индейцами Лакота.

Собратья Джесси проводили разведку на нижних холмах. Они исцелили меня после смерти моего мужа. Они позаботятся об Элейн.

Она стала теребить узелок на бриджах.

— Пока вы там будете охотиться и лечить нимф, что буду делать я?

— Ты, черт подери, будешь оставаться в живых, — Рорк зашагал к линии роста деревьев, очевидно, покончив с этим разговором.

— И рожать детей, — добавила я, мысленно содрогнувшись.

Мичио провёл рукой по подбородку, нахмурив брови.

— Будущее человечества.

Да поможет нам Бог. Двух женщин недостаточно, чтобы возобновить популяцию мира, особенно если я отказывалась играть эту роль. Мы как минимум обречены на вымирание с таким скудным бассейном генов.

Но что, если мы найдём и исцелим сотни нимф? Тысячи? Если мы поспешим, если мы оставим исцелённых женщин под защитой хороших мужчин, то у будущего человечества будет шанс в борьбе.

А я намеревалась сражаться до самого дрянного, кровавого конца.

Той ночью я проснулась от треска дерева в камине. Уютное и зовущее, янтарное свечение согревало мою кожу и искушало уснуть обратно. Я позволила своему лбу упасть на плечо Рорка, все мои чувства приглушились, пока мягкие губы Мичио не задели мой позвоночник сверху.

Осознание этого уколом пробежалось по венам и возбудило каждую точку контакта. Мы лежали на боку, на одеяле, расстеленном на жёстком полу, все трое в хлопковых шортах, с голыми грудями, я посередине. Мои груди прижимались к спине Рорка. Жёсткие очертания груди Мичио прижимались ко мне сзади. Мои пальцы лежали на резких впадинках пресса Рорка, а ноги Мичио обхватывали мои ноги. Рорк согнул ноги вперёд — боже упаси, вдруг мальчики случайно соприкоснутся.

Через контакт кожа-к-коже их мужественная сила Ян каким-то образом защищала меня — теория, которая простиралась за пределы моих агностических верований. Но я не могла спорить с очевидным. Спелёнатая силой и шёлковой плотью я избегала кошмаров, которые терроризировали меня со времён вспышки.

Тёплое дыхание скользило по моему плечу. Горевшее поблизости пламя отбрасывало тени на наши объятия, струйки пеканового дыма заглушали запах плесени, льнувшей к стенам хижины.

Рука Мичио обвила моё бедро и распласталась на моем животе, костяшки его пальцев находились так близко к заднице Рорка, что он просто обязан был её задеть. Его ласка нырнула под резинку моих шортов, и весь жар в моем теле опустился вниз, пульсируя под его пальцами, пока он поглаживал, дразнил и заставлял меня открыться.

Я замерла, уверенная, что не надо поощрять его, пока мы делим самодельную кровать с другим мужчиной. Но эти пальцы настаивали, его намерение откровенно выражалось твёрдостью, упирающейся мне в бедро. Мои внутренние мышцы сжались, и я подняла колено, чтобы развести ноги, а мой живот скрутило чувством вины.

Взгляд по сторонам подтвердил, что Джесси находился снаружи — или спал на крыльце, или сторожил на краю леса. Единственная внутренняя дверь отгораживала комнату, где спала Элейн. Когда месяцем ранее мы излечили её, мы сожгли её кровать и три тела, разлагавшиеся на ней. К счастью, она помнила своих детей лишь живыми и здоровыми, а лихорадка нимфы уберегла её от отвратительных деталей их смертей.

Рука между моими ногами потянула меня назад, мысленно, затем физически, поглаживая с опьяняющей умелостью доктора. Он раздвинул два пальца, скользнув ими глубоко, двигая ими в ритме его учащавшегося дыхания.

Мурашки пробежались по моему позвоночнику, и влажный жар облегчал вхождение его пальцев. Из трёх моих стражей он знал моё тело лучше всего, благодаря месяцам заботы обо мне во время моего плена на Мальте. За несколько задыхающихся мгновений он разжёг моё возбуждение от тихого жжения до безумного кипения.