Пэм Годвин - Кровь Ив

— Джесси, я… Боже, мне так жаль. Я рядом… что бы тебе ни понадобилось, — мое горло сдавило, голос звучал тонким и сдавленным, когда я прикоснулась к напряженным чертам его лица. — Я… просто скажи, что мне сделать.

Он едва заметно пожал плечами, лицо побледнело, а медный цвет глаз как будто потускнел, пока он смотрел на кошмарную сцену позади меня.

— Мы уходим сегодня ночью.

Мы не уехали той ночью. Ши храбро держалась при встрече со своей первой тлей, но дорога до того места и стресс от самой встречи привел к лихорадке, ознобу и настолько сильной головной боли, что она не могла открыть глаза. Когда дневной свет померк на горизонте, Рорк отнес ее в ветеринарную клинику и закутал в гору одеял.

Мое сердце сделало небольшой кульбит. Ухудшение ее здоровья — не тот повод, по которому должно екать мое сердечко, но это дало нам причину остаться. Джесси нужен был полноценный ночной отдых, а мне была нужна еще одна ночь надежды.

Надежды, что Мичио вернется.

После некоторой настойчивости с моей стороны и нескольких нетерпеливых сердитых взглядов от Рорка Ши неохотно запихала в себя три венских сосиски.

Отчаянные времена требовали консервированных обедов. Это была простая пища, готовая к употреблению и насыщенная протеинами, а муж Ши собрал целую кладовку, полную помятых банок с отклеивающимися этикетками, где хранились сосиски, устрицы, консервированная говядина, тунец. А те, у которых отлетела этикетка? Сюрприз в консервной банке.

Джесси выскользнул наружу с оставшимися сосисками и пакетиком затхлого арахиса, пока мы с Рорком делили банку ветчины с пряностями и бутылку ирландского виски. Проглотив последний кусочек, я подумала о Дарвине. Будь он здесь, он бы разлегся передо мной, уставившись на банку дерьма и облизывая щеки. Боже, как я по нему скучала.

После ужина я переоделась в штаны для йоги и майку, позаимствованные у Ши. Затем я подошла к матрасу, проверила ее и испытала облегчение, обнаружив, что ее лицо ощущалось прохладным, а дыхание во сне сделалось расслабленным.

Еще одним облегчением стал звук грома, сотрясший стены. Дождь удержит тлю на расстоянии, и может быть, просто может быть, сегодня мы все сумеем поспать.

Я переступила через массивное тело Рорка — он растянулся на полу возле матраса Ши, закрыв глаза. Я тихо схватила карабин и на цыпочках вышла наружу, чтобы поискать Джесси.

Молния расколола черное небо, осветив сгорбившуюся фигуру Джесси и наблюдательные глаза под карнизом ветеринарной клиники. Ливень стучал по потрескавшейся почве, которая окружала бетонную террасу, и ветер сдувал капельки мне в лицо.

Закрыв дверь за собой, я наполнила легкие плесневело-землистым запахом влажной земли, вполне готовая простоять здесь всю ночь и упиваться безопасностью сырости.

Пока укол не пронзил мою руку. Я хлопнула рукой и размазала кровь по своему бицепсу.

— Уф. Как, черт подери, комары летают в дождь?

Устроившись на сухом участке возле здания, Джесси смотрел во тьму бури.

— Они на долю секунды прокатываются на капельках дождя, а потом их водоупорные тела сбрасывают влагу. Это почти не мешает их траектории полета.

Слава богу, блядь, что тли такого не умели. Дождевая вода была для них токсичной, заставляла их тела скукоживаться в мертвенный грибок. Но где тли находили убежище? Некоторые из них гибли и растворялись в почве? Или они инстинктивно чувствовали приближение бури и зарывались в укрытие, как другие виды, боящиеся дождей?

Я подняла лицо к небу, позволяя каплям падать на мои щеки.

— Это один из немногих периодов, когда я чувствую себя по-настоящему в безопасности, знаешь?

Он согнул ноги и свесил руки с коленей, прислонившись затылком к зданию.

— В данный момент мы должны быть в пути.

— Может, когда мы завтра уйдем, еще будет идти дождь, — я всмотрелась в его лицо, и мое сердце упало.

Его тело обреченно обмякло, боль вгрызалась в его глаза. Ему нужен был сон, но если его разум атаковало столько же тревог, сколько и мой, то покой не придет легко.

Он хотел побыть наедине со своими мыслями? Похоже, он предпочитал уединение, но с другой стороны, его сложно прочесть.

Я показала на сухой участок бетона рядом с ним.

— Не против, если я к тебе присоединюсь?

Он подвинулся на пару дюймов и вытащил сигарету из мешочка на бедре. Я поставила карабин возле двери и опустилась рядом с ним.

Притулившись рядышком, мы делили сигарету и несколько мгновений безмолвного уединения, слушая размеренный стук дождя. Он затягивался сигаретой с легкостью опытного курильщика, хотя я могла по пальцам одной руки пересчитать разы, когда видела, как он курил.

Я докурила окурок и швырнула его под дождь.

— Куда мы отправляемся теперь?

Он пожал плечами, задев мое плечо, и я упивалась теплом его кожи. Но физический контакт заставил меня желать кое-чего. Того, чего он не даст.

Наклонившись, я подвернула штанины брюк для йоги, чтобы не намочить их.

— У тебя всегда есть план. Так давай послушаем его.

Он поковырял дырку, протершуюся на колене его джинсов.

— Теперь, когда у нас осталось лишь двое мужчин, сложно будет оберегать Ши.

Такое непросто проглотить, но это правда. Забуриться в заброшенное здание — это один из способов оставаться в безопасности, но мы не могли так поступить и ожидать найти нимф. Нам нужно отправляться в населенные зоны, крупные города, где будет много обитателей… тли, мужчины и множество опасностей. Именно там и будут нимфы.

Его беспокойные пальцы замерли.

— Нам надо доставить ее обратно к Лакота.

Мне нравилась эта идея. Даже очень.

— Всего один день езды назад. И неделя похода по горам.

Мы уже знали дорогу и не должны столкнуться со слишком большим количеством неожиданных препятствий. Мы увидим три дружелюбных лица Лакота, и один этот факт творил чудеса с боевым духом.

Я погрызла краешек хрупкого ногтя.

— Оставив ее, мы вернемся в эту местность и продолжим свой изначальный путь вдоль пролива? — я дождалась его кивка. — Тогда мы задержимся всего на две недели.

Две недели, которые мы бы и так провели в заповеднике, давая Ши время выздороветь и натренироваться.

— Я поговорю с Рорком, — тихо сказал он.

— С Ши нам тоже надо поговорить. Мы можем вылечить этих женщин, но от них зависит, что они хотят делать со своей жизнью. Мы не можем заставить их прятаться.

Он снова кивнул, прикрыв веки, и его глаза остекленели от утомления. Или это была печаль?

Я инстинктивно повернулась к нему лицом.

— Ты хочешь поговорить о Таллисе и Жорже?

— Нет. А ты?

Если бы мутировал один из моих стражей, то я нуждалась бы в выходе, который он предлагал — поддерживающее плечо, ухо, которое выслушает мои рыдания, или, скорее, нож, который вонзится в мое сердце. Я злилась из-за потери наших друзей и провала своих попыток защитить их. Но у меня не было слез. Не было боли в животе от горя. Я никогда не позволяла себе привязаться к Таллису и Жоржу.