Пэм Годвин - Мертвые Ив

Его брови сошлись вместе. « Это было презрение? Или любопытство?» Прежде чем я успела решить, он прошагал к какой-то постройке с моими вещами.

Барсук подсел ко мне.

— Не беспокойся из-за него. Он вроде как одиночка. Недолго пробыл с нами. Нашел нас после вспышки инфекции. Его мать была одной из нас.

Ничего на это не ответив, я пошла за своими вещами и странным мужчиной, который их нес.

Я нашла его, складывающим мои вещи, в последнем убежище на дальнем краю лагеря. Ни один предмет из моего вооружения не добрался сюда, но я и не ожидала этого, учитывая их отношение к оружию. Я сказала его спине:

— Одинокий Орел, верно?

Когда он повернулся, я слегка растаяла. Этот мужчина был горяч, как солнце Аппалачей.

— Моя мать называла меня Одиноким Орлом. Джесси, вообще-то. Джесси Беккетт.

— Ладно, Джесси. Спасибо, что забрал мои вещи.

Его тело напряглось, глаза засветились.

— Арсенал, который ты перевозила… ты даже не представляешь, с чем имеешь дело. Я удивлен, что ты не отстрелила себе конечности. И где ты достала АА-12? Ты понимаешь, что если бы столкнулась с настоящим противником, то это оружие отобрали бы и использовали против тебя.

К моему лицу прилил жар.

— Ты был бы того же мнения, будь у меня член? Пошел ты.

Он вздрогнул. Затем прошел мимо, оставив меня кипеть от ярости и стискивать зубы.

Я мерила шагами землю перед убежищем. «Кем он, черт подери, себя возомнил?» Я прижала ладони к щекам, чтобы остудить пылающее на них пламя. Мои легкие с трудом втягивали воздух. «Если бы я столкнулась с настоящим противником?» Мне хотелось надрать ему уши. И пнуть под задницу. Я развернулась на пятках, направляясь вслед за ним.

Барсук окликнул меня:

— Ты куда пошла, Иви?

Я сделала глубокий вдох и ответила:

— Мне нужна сигарета.

Он прикурил и протянул мне самокрутку. Первая затяжка прокатилась по нёбу. Напряжение в плечах немного ослабло. Я указала на убежище, где остались мои вещи.

— Чья это постройка?

— Эм… Одинокого Орла. Но он там редко спит. Он остается там, — Барсук указал на окружавшие нас леса. — Он положил туда твои вещи? Значит, теперь она твоя. Не думаю, что он привык находиться рядом с людьми. Он вырос с нами, в резервации, знаешь? Все наши семьи были близки. Но потом его родители разошлись, и он уехал в Техас со своим стариком. Иногда, правда, возвращался на лето. Кажется, он был каким-то чемпионом по футболу в старших классах. Я слышал, он выиграл крупную школьную стипендию. Но затем что-то произошло. Он никуда не поехал. Потом исчез. Наша встреча с ним произошла несколько месяцев назад. Он сам нашел нас после вспышки…

Я приглушила его монолог в голове, сосчитала до десяти. Потом сосчитала до десяти еще раз. Наконец он остановился, чтобы перевести дыхание.

Я поинтересовалась:

— Ты спрашивал у него, что с ним случилось? Чем он занимался?

Барсук рассмеялся.

— Конечно. Он сказал, что Лакота не задают вопросов, и отругал за то, что я много болтаю. Теперь я просто оставил его в покое.

«Охренительное приуменьшение».

— Ты о чем?

«Дерьмо. Я сказала это вслух?»

— Ты действительно много болтаешь.

Он протянул руку, его рот разошелся в широкой улыбке.

— Тогда возвращайся к огню и можешь говорить сама. Мы ничего о тебе не знаем.

Я обдумала его предложение. Я все равно не смогу долго избегать их расспросов. И я пока не ощущала желания сбежать. Они были хорошими, достойными людьми. Большинство из них.

«Возможно, я могла бы ответить на несколько вопросов. Перечислить некоторые неличные аспекты, избегая не исцелившихся ран». Я приняла его руку и последовала за ним к очагу.

Лакота все собрались там, слушая захватывающую историю Акичиты о столкновении с гризли. Джесси сидел у дальнего края поляны с загадочным выражением лица. Его живые, цвета меди, глаза следили за мной, пока пламя костра не заслонило ему обзор.

Барсук посадил меня рядом с собой и подталкивал мой рассказ вопросами. Итак, я начала свою историю со знакомства с человеком-тлей у бассейна. Затем подробно описала и другие столкновения с мутантами, отбрасывая в сторону детали моей личной жизни. Они ахали над рассказом о ночи, когда я встретила Дарвина.

Мой разговорчивый друг не удержался от вопросов о браке и детях.

— Как и вы, — сказала я, — я потеряла всех, кого любила и о ком заботилась.

Акичита продолжил мой уклончивый ответ историей Лакота. Его глаза мерцали, а успокаивающий голос окружал меня теплыми объятиями. Когда он закончил, я сказала:

— Расскажи нам еще одну историю.

Он перевел на меня взгляд темных глаз, оттененных годами знания.

— У меня много историй, но сначала, — на секунду уголки его губ опустились, — я дам тебе имя индейцев Лакота. Мы будем звать тебя Пятнистое Крыло.

— Пятнистое Крыло?

Наалниш провел рукой по моим волосам. Две божьи коровки уцепились за его палец.

— Ты им нравишься.

Мои веки закрылись. Путешествие в прошлое было одиноким. И в глубине души повисло печальное осознание, что в будущем меня ждало еще больше одиночества.

У меня имелись мириады вопросов к ним, но я помнила предостережение Барсука. «Лакота не задают вопросов». Я нашла это безопасным. Они предлагали возможности — новое имя, новую жизнь в горах Аллегейни среди тактичных мужчин. Какими бы ни были варианты, я не могла придумать причины, чтобы не остаться.

Джесси встал, подняв облако пыли в огонь. Затем он пригвоздил меня тяжелым взглядом и исчез в лесу.

«Ладно. Одна причина имелась».

Следующие недели пролетели за подготовкой к зиме. Я научилась делать одежду, оружие, еду и лекарства из горных растений и животных. Когда первый снег заставил нас переместиться ниже по течению, мы устроились в заброшенной однокомнатной хижине.

Безделье и изоляция сузили мой мир до этой маленькой комнатки, где меня накрыла зимняя спячка, отбросившая мои мысли к болезненной утрате иллюзий. Лишившись отвлечений, я осталась с изобилием воспоминаний: последние часы с моими умирающими детьми, мое прощание с Джоэлом, пока я пряталась в себе два месяца, темный подвал в доме моего отца. А еще был мой нож в голове Джоэла.

Акичита наблюдал за мной, за тем, как я постоянно спала, чтобы избежать самоанализа, моей ненависти и своих переживаний за собственные ошибки. Только вот сон заставлял меня встречаться лицом к лицу с моими кошмарами.

В худшие дни Акичита оказывал помощь со сном. Он говорил, что умиротворенное тело дает жизнь здравомыслящему разуму. Я хотела лишь бесчувствия и самозабвенно принимала его «противоядия».