Валерия Чернованова - Невеста Стального принца

— Ну чего тебе? — спросила у пса устало.

«Поговорить, цыпа, надо. О твоих талантах».

С этими словами, ворчливо прозвучавшими у меня в голове, Морок просочился в комнату и потрусил к камину. Улегся на мягкой шкуре, зевнул во всю ширину своей немалых размеров пасти и вполне миролюбиво пригласил:

«Давай рядышком присаживайся. Я не кусаюсь. Ну то есть кусаюсь, конечно, но сегодня обещаю быть паинькой. Если и ты тоже будешь паинькой и умостишь свой зад, где тебе сказали».

Псина похлопала по шкуре лапой и уставилась на меня своими красными демоническими глазами. Поежившись от этого зрелища, я все-таки подошла к ней.

«Ну а теперь рассказывай, цыпа, откуда ты взялась на наши с Мэдоком головы вся такая одаренная и чудаковатая. Я весь внимание».

Исповедоваться первой встречной собаке — это, знаете ли, совсем не уважать себя. Но я все равно села. Чинно расправила юбку, сложила ладошки вместе, даже взгляд опустила, как поступила бы «забитая мышка» Филиппа.

«Ну… я жду», — фыркнул у меня в голове красноглазый.

— А чего именно ждете? — уточнила я осторожно, гадая, с какой бы стороны к нему подступиться, чтобы и себя не выдать, и вместе с тем разобраться со своей внезапно обнаружившейся нешизофренией.

«Правду и ничего, кроме правды. Ты кто такая, цыпа?»

— Леди Адельвейн. Можно просто Филиппа.

«Сирота из приюта?» — недоверчиво уточнила псина, и мне жуть как захотелось треснуть его каминной кочергой.

Наверное, что-то такое отразилось у меня на лице, потому что дог поспешил реабилитироваться:

«Прошу прощения, леди Адельвейн и просто Филиппа, воспитанница обители Созидательницы Пречистой, Ильсельсии Прелестнейшей, Мудрейшей и Наивеликолепнейшей. Так лучше?»

— Определенно.

Дог снова зевнул, а потом продолжил наше знакомство:

«И много вас таких сироток… пардон, воспитанниц, в той обители водится, которые способны слышать редчайших существ вроде меня?»

— Если честно, без понятия. Ты на моей памяти первая собака, которая не только гавкает, но и разговаривает.

«Да какая ж я тебе собака! — обиженно гавкнула эта… несобака. — Голову бы тебе откусить за такую ересь! Я существо уникальное, можно сказать, единственное и неповторимое. Но вот что странно, из людей меня не слышит никто, кроме тебя — приблудной пятой наины».

«От блохастого слышу», — едва не огрызнулась я. К счастью, вовремя остановилась. Уже успела понять, что этот дог любит поболтать. Вот и пусть болтает. А я послушаю. И запомню все, что он мне скажет.

«Даже Мэдок меня не слышит, хоть он и хальдаг. Он создал меня, я, можно сказать, часть его самого — ан нет, не слышит. Свою лучшую половину и…»

— В смысле — создал?

«А как Истинные себе вейров создают?»

Я закусила губу, и дог вздохнул. Вот честное слово, вздохнул!

«И чему вас там вообще в той дыре учат…»

— Танцам, этикету, живописи, — принялась перечислять я, но пес меня перебил:

«Это был риторический вопрос, цыпа. Твое унылое детство, отрочество и юность меня совершенно не интересуют. А что касается хальдагов… Вейров, таких, как я, они создают из своей плоти и крови, а еще магии, темной-претемной. Ты ведь в курсе, что они способны проникать в сознание любого живого существа?»

Неуверенно кивнула.

«Управлять его мыслями и поступками, а если понадобится, то и становиться им на время. Вот только последнее отнимает немало сил, а вселяться в вейров легко и почти не энергозатратно. Я — глаза и уши своего хозяина. Да если б не я…»

— То есть получается, возможно, сейчас я с ним, а не с тобой разговариваю? — перебила дога и нервно поерзала.

Блин! Нужно как можно скорее остаться наедине с той книгой и дочитать ее сегодня же, пока я еще где-нибудь не прокололась и не сглупила.

«Сейчас со мной, — покровительственно успокоил меня пес. — Если бы это был он, ты бы заметила разницу. Я хоть и часть его, но все равно другой. Лучше, согласна?»

— Да ты просто очаровашка, — облегченно выдохнула я, радуясь, что общаюсь со своей «шизофренией», а не со своим женихом (уж лучше она, чем он). Поддавшись невольному порыву, потянулась к догу и на радостях от души почесала его за ухом. — Можно я буду называть тебя Морсиком? Морок звучит немного грубо, а Морсик — просто отпадно. Самое то для такой невероятной собаки. Ну то есть вейра.

Удивительно, но дог за такое панибратское отношение и предложение стать Морсиком даже не попытался оттяпать мне конечность. Прифигел, наверное, и даже ни разу не рыкнул. Зато от двери раздалось громкое покашливание, которое можно было запросто принять за звериное рычание.

Я подняла глаза и увидела заслонку из стали в дверях, ну то есть своего жениха. Позади него маячила с самым страдальческим выражением лица, демонстративно касаясь шеи кончиками пальцев, его любимая фаворитка.

Оглядев нас с Морсиком, Мэдок вошел в комнату и поинтересовался со сталью в голосе:

— Леди Адельвейн, кто давал вам право душить мою наину?

Ну вот, приплыли.

Перестав чесать дога за ухом, я обменялась с ним взглядом и поднялась на ноги.

— Не понимаю, о чем вы.

— Об этом. — Герцог схватил Паулину за руку (без особой нежности, должна отметить, дикарь какой-то, честное слово) и, выдернув ее из-за своей спины, поставил передо мной как куклу и как доказательство моей вины.

Я развела руками, мол, я вас, всемогущий, не понимаю.

— Мы с вашей наиной просто поговорили. Как леди с леди.

— И о чем же вы, леди , говорили? — сделав ударение на вежливом обращении, усмехнулся де Горт.

— Мэдок, я же тебе уже все рассказала… — заикнулась было «пострадавшая», но хальдаг ее перебил:

— Не вмешивайся, Паулина, а ты, — метнул он в меня, как металлический болт, острый взгляд, — говори.

«Хвостом чую, с тобой, просто Филиппа, нам скучно точно не будет», — прокомментировал со шкуры Морок.

По натуре я очень прямолинейна, не терплю ложь и обожаю правду. Однако здесь, на Шаресе, мне еще не раз придется солгать. Чтобы выжить, чтобы защитить себя. Но сейчас не тот случай. Не вижу смысла оправдываться и изворачиваться, виноватой я себя не чувствовала.

— Леди де Морсан забеспокоилась о своем положении в вашем гаре… доме и посчитала необходимым предупредить меня, что вы, ваше всемогущество, уже заняты. Я заверила ее, что очень рада этому факту и что не строю на счет вас никаких планов. Но леди продолжала настаивать, не забывая акцентировать, что сирота из обители недостойна такого великолепного мужчины. Мне пришлось напомнить, что у меня есть имя, и… хм, добавить убедительности, чтобы мы с Паулиной наконец друг друга поняли. Повторюсь, леди де Морсан, — перевела взгляд на бледную, как пресная лепешка, девицу, — я ни в коем случае не претендую на герцога, поэтому можете расслабиться и ни о чем не беспокоиться.