Хлоя Нейл - Дикий голод

— Записи с камер наблюдения Дома Кадогана, — сказал Юен. — Это кадры с вечера вечеринки. И, что самое интересное, это его единственные снимки на этом мероприятии. Нет записей, как он проходит через ворота или разговаривает с другими гостями.

— Словно он пробыл там очень короткое время, — произнес Тео, — и ради весьма конкретной цели.

— Точно, — ответил Юен.

Я закрыла глаза и проиграла эту сцену, пытаясь поставить себя на место фейри.

— Он хотел остаться незамеченным, поэтому обошел проходную. Вместо этого он перелез через стену. Он убил Томаса, заколдовал Райли и дал ему нож, потом снова пробрался через стену, потеряв брошку, а затем избавился от своей окровавленной одежды.

— И единственное доказательство, которое у нас есть — косвенное, — сказал Юен.

Я кивнула и открыла глаза. «Мы становимся все ближе. Но пока еще не достигли цели».

— Мы разошлем ориентировку, — произнес Юен. — Но я подозреваю, что мы его не найдем, пока не разыщем остальных.

— Дадите мне знать, если найдете его? — спросила я. — И внедорожник? — «В худшем случае Клаудия находится в опасности. В лучшем случае ее возвращение может помочь остановить то, что пытаются сделать фейри».

— Дадим, — ответил Юен. — Пока я еще не совсем уверен в твоем доводе относительно Бродяги-вампира, с моей стороны было бы неправильно игнорировать твой вклад. Так что спасибо.

— Не стоит благодарности.

— Если до рассвета мы ничего не найдем, — произнес Тео, — то нам нужно будет собраться после заката. Сообщить всем последние новости.

— Устрой это, — сказал Юен, а потом поглядел на меня. — А пока будет лучше, если ты сможешь держаться подальше от Дирборна.

Я оставила Команду Омбудсмена заниматься их работой и взяла Авто до квартиры Лулу, куда мама отправила мой чемодан, который я оставила в Доме.

Она видела новости о Грант-Парке и ждала меня. Даже Элеонора Аквитанская казалась немного подобревшей — всего раз на меня зашипела, когда я проходила мимо нее.

Мы включили какую-то «Блонди» [70] «Blondie» — американский фильм 1938 года режиссера Фрэнка Стрейтера, основанный на комиксах. , сели в радугу света, отражавшуюся от окон и открыли коробку дешевенького вина.

Она сделала глоток розового вина.

— В такие моменты я жалею, что не выбрала магию, — сказала она, скрестив лодыжки на журнальном столике. — Чтобы я могла щелкнуть пальцами, и все бы поступали так, как я хочу. Никому бы не причиняли вреда.

Вино было ужасным. Поэтому я выпила еще немного.

— Не думаю, что магия работает именно так.

— Ты знаешь, почему я отказываю магии?

— Из-за твоей мамы?

— Это лишь отчасти. Потому что магия — весь мир сверхъестественной драмы — заставляет меня чувствовать себя бессильной. Она заставляет меня чувствовать себя маленьким ребенком, который сгорает от стыда из-за своей отъявленной злодейки матери, у которой не было выбора.

— Твоя мама — хороший человек.

— С пристрастием, и который из-за этого навредил многим людям.

— Я этого не отрицаю, — ответила я. — Думаю, все упирается в выбор. В принятие решения. Долгое время у меня было чувство, что у меня их нет. Поэтому я решила что-то сделать, начиная с поездки в Париж. И, я думаю, остаться здесь, в то время как остальные сбежали. Это всего лишь выбор. Ты делаешь выбор и следующий шаг.

Она кивнула.

— И каков следующий шаг? Использовать магию? Держаться от нее подальше? Быть собой или быть чьей-то дочерью?

Я пожалела, что навязала ей эти вопросы, что мое возвращение домой заставило ее столкнуться с вопросами и проблемами, которые она явно пыталась обойти стороной.

— Думаю, — произнесла я спустя минуту, — что следующий шаг — это просто быть Лулу. Что бы это для тебя ни значило. Что бы ты ни считала правильным. Я в любом случае люблю тебя. — Я посмотрела на нее и улыбнулась. — И, что уж греха таить, хорошо иметь безопасное место без магии. Где Стив и Элеонора Аквитанская — единственное, что пугает.

— Та еще ночка, — снова сказала она.

И я подумала, что это довольно точно подводит итог.

Я проснулась от стука в дверь спальни.

— Чего? — Мой голос был полон раздражения.

Лулу заглянула внутрь.

— Ты проснулась?

Я выругалась себе под нос.

— Теперь да. Который сейчас час?

— Сумерки. Поднимай свою задницу. Нам нужно кое-что сделать.

— Спасти город от загадочных фейри?

— Заняться домашними делами.

— Что?

— Это тебе не пансион для обездоленных вампиров. Если живешь в моем доме, то должна заслужить подобную привилегию.

Я открыла рот, испытывая непреодолимое желание поспорить, но не смогла придумать, что сказать.

— Пожалуйста, не заставляй меня мыть унитаз.

Не было ни унитазов, ни уборки. Но на кухонном острове было множество мисок, продуктов и дымящаяся вафельница.

— Вафли? Мило. — Я села на табуретку, а потом нахмурилась, смотря на нее, так как ее лицо было очень серьезным. — Ты готовишь мне завтрак или готовишь меня к чему-то?

— В какой-то степени и то, и другое. — Прозвучал сигнал, и она открыла вафельницу, вытащила щипцами вафлю и положила ее на тарелку, которую толкнула ко мне через весь остров.

Потом она налила тесто в теперь уже пустые формочки вафельницы из большого стеклянного мерного стакана. Она закрыла крышку, включила таймер и посмотрела на меня.

— Я тут подумала, — произнесла она, а потом подняла на меня взгляд. — Если ты собираешься тут жить, то нам нужно установить некоторые основные правила.

Я приподняла брови.

— Я собираюсь здесь жить?

Уголки ее губ поднялись.

— У тебя есть другой лучший вариант в данный момент?

— Нет. В смысле, я даже не уверена, останусь ли в Чикаго. Я обещала Дюма прослужить год, с учетом того, что они вообще примут меня обратно, и кто знает? То, что они уехали без меня, совершенно не вселяет уверенности.

— Но ты дала обещание, и это для тебя важно.

— Ага.

— Давай условно предположим, что ты собираешься жить здесь. — Снова прозвенел таймер, и она вытащила вторую вафлю, а потом полила ее сиропом.

— Так предполагается, — сказала я с улыбкой, когда она передала мне сироп, и приступила к завтраку.

— Первое — больше никаких праздников жалости к себе. Мы можем быть эмоционально травмированы, но не будем на этом зацикливаться. Мы будем теми, кто мы есть, ни больше, ни меньше.

«Лулу и понятия не имеет, как сильно я с этим борюсь».

— Второе — мы распределяем работу, арендную плату и обязанности.

— Хорошо. Какая плата за аренду?

— Меньше, чем могла быть, но больше, чем должна быть.

— Это расплывчато и бесполезно.

— Третье, — произнесла она, — Стив живет здесь. Как и Элеонора Аквитанская.