Екатерина Ермачкова - Дочь Великого герцога [СИ]

Ее боль была огромна. Нестерпима настолько, что не было сил дышать. Лед был тем, что позволило выжить. Но теперь его нет. И пусть и с трудом, но она может дышать. И снова пожелать, пусть под покровом ночи, пусть только мысленно... пожелать разделить это прекрасное мгновенье с теми, кто действительно важен. Те кто дорог. С теми, кого она не позволит у себя отнять. И никакая древняя магия ей в этом не указ.

Ее не интересуют все. Только те, кто действительно в ее сердце.

Среди тех, кого она желала видеть рядом с собой, был и Лариф. Принц Карила, с которым некогда дружила и которого теперь ненавидела. Несмотря ни на что. Не смотря на всю ту боль, которую она испытывала, глядя на него, она видела его среди тех, кто был важен и дорог для нее. Он действительно принял ее такой, какой она стала. Она видела в его взгляде, что он не претворяется. Потому что понимает - прежней Майи не существует. Возможно, он понимает ее больше, чем все остальные... пусть и на три года, но магию он потерял.

- Это была я. - прошептала она, глядя на осыпающиеся огоньки. - Это я, по собственной воле шагнула под тот купол. Это не имеет отношения к магии или хранителю. Это было мое решение.

Где-то в уголках ее разума жило сомнение - она ли тогда делала выбор. Или это была магия, делавшая ее хранителем. Та, что призывала оберегать императорскую семью. Магия, не давшая уйти. Магия, из-за которой она лишилась части себя. Но она хотела видеть Ларифа рядом. А значит, то был ее выбор. Она сделала то, что считала нужным. И трусливо спряталась, боясь примириться с последствиями.

- Я сделала выбор. - шептала она. - А значит должна равно принимать и наказание и награду. Он жив. И это моя награда. Я лишилась истинного зрения - это мое наказание. Нельзя получить что-то не пожертвовав взамен. Как нельзя смешить Небеса, дуясь на свои же действия.

Когда отгремели последние залпы, лицо маленькой госпожи было залито слезами. Она не замечала их, смотря на волшебную феерию, но те, кто был приставлен заботиться о ней, посмешили аккуратно стереть влагу с лица.

- Вам нехорошо? - обеспокоенно спросила Ариадна.

- Вас что-то беспокоиться? Хотите вернуться к себе? - спрашивала Элен.

- Уже поздно, - кивнула девочка. - Мы можем пойти отдыхать. Это были долгие дни. Поэтому, выспитесь как следует сегодня. Думаю, завтра вам можно не спешить ко мне. Я планирую отдыхать до самого полудня.

- Спасибо госпожа! - обрадовано проговорили девушки. Их служба была вовсе не проста. И времени отдыха было мало. Господа редко сообщали о своих планах. И вставать приходилось с первыми лучами вне зависимости от того во сколько удалось лечь.

И они не спеша направились с этого праздника жизни.

- Ваша светлость, - на одной из дорожек к девочке повстречались юные леди, которых оказалось не столь просто обогнуть как всех остальных. С некоторыми из них она училась в имперской школе. - Разрешите наш спор.

- Слишком поздний час для споров, - холодно кивнула девочка, в знак приветствия и прощания разом.

- И все же, это не займет много времени, - не отставали они. - Как вы думайте, может ли девушка, нарушающая традиции и постигающая мужскую науку, выйти замуж за достойного человека?

- Это действительно сложная задача, для девушки, что тратит свое время на подобное образование. - Майя, примирившаяся с собой и со всем миром, не собиралась быть тем, кем ее желало видеть общество. Она сама принимала решения. И несла ответственность за них. - Для обычной барышни много удачных партий. А для такой удачной будет та, что и не снилась обычной барышне. К сожалению или к счастью, те кто не боится своих желаний и ответственности за их исполнение, не попадают под общий список правил. А теперь прошу меня извинить уже слишком поздно.

- Что это было? - доносилось из-за спины.

- Она считает себя выше других!

- Оставь ее. Детям этого семейства законы не писаны.

- Нашли кого спрашивать! Госпожу ледышку!

- Она вообще человек?

А Майя только снисходительно улыбалась, пока голоса не потонули в общем шуме.

Очнулась Майя в незнакомой комнате. Она лежала на большой кровати. Рассмотреть остальные детали мешал балдахин из нескольких слоев бирюзовой органы.

"Это уже было. После уличной драки я просыпаюсь в незнакомом месте". - мысли были достаточно вялыми. Не было желания шевелиться. И она просто лежала, рассматривая ткань, в которой запутались лучики солнца.

"Может мне еще поспать? - промелькнула ленивая мысль. - А что было вчера?"

Воспоминания сначала нечеткие все больше проступали из притупленного зельями сознания. Вот она движется в сторону резиденции. На них нападают. А потом глаза. Невидящие глаза человека отдавшего жизнь за ее защиту. Стоны раненых. Она не делала ничего, а из-за нее умирают совершенно незнакомые люди. Ей вдруг вспомнилось свое детство. Ее отец... бывший отец. Рюим Сайори. Его невероятная жестокость.

"За твои ошибки будет наказана она". - говорил он, кивая на ее маленькую служанку и единственного друга в том холодном доме.

- Они заплатили за мою ошибку. - незаметно для нее из глаз покатились слезы. - Кажется, теперь я поняла урок.

Солнечные лучи, играющие на воздушной ткани, больше не привлекали внимания. Вчера... если это действительно было вчера, она получила слишком жестокий урок. И даже ее жалкая попытка отбить нападение - не более чем ребячество. Сейчас, при свете дня, она видела, как опрометчиво поступила. То, что все обошлось, и она из-за этого не пострадала - счастливая случайность - не более.

Перебирая воспоминания, она не заметила, как к ней заглянула служанка. Увидев заплаканное лицо госпожи, она поспешила за лекарем, но почти сразу столкнулась с Верховным магом.

- Ваше сиятельство, - суетливо поклонилась она.

- Что-то случилось? - видя, как спешит девушка, спросил Вильям.

- Госпожа очнулась. И кажется ей нехорошо.

- Я взгляну. Если решу, что нужен лекарь, то позову. Можешь идти.

Верховный маг лекарем не являлся, однако лекарское искусство начал постигать еще в школе, как и многие маги, кто давал себе труд учиться.

- Майя, - он постучал в дверь, - Я могу войти?

- Да, - раздалось спустя долгую минуту. - Входите.

Залитая солнечным светом комната. Из-за приоткрытого окна доноситься пение птиц и шум города.

Сквозь ткань полога отделяющую комнату от кровати было видно, что девочка сидит.

- Как ты себя чувствуешь? Что-то болит? - сделал несколько шагов к племяннице, но остановился, не дойдя пары метров. Этикет с множеством правил посещения больных не давал ему возможности подойти ближе.

- Только слабость. Но она скоро пройдет.

- Тебе следует поесть. Я позову служанку.

- Постойте. - остановила она уже развернувшегося герцога. - У меня есть вопросы.