Ольга Коротаева - Танец стихий [publisher: ИДДК, с оптимизированной обложкой]

– Зачем? – рассудительно отозвался Роже. – Тогда они сами канут в небытие.

– И то правда, – пробормотала я: тут было от чего сойти с ума – столько телодвижений впустую!

И вдруг огромное круглое окно посередине потолка разлетелось на куски, внутрь влетело уже знакомое мне серебристое чудище.

– Ну, вот и зеленые человечки пожаловали, – растерянно констатировала я. – Принимай гостью, мицар: это Хранитель!

Серебристый дракон плюхнулся брюхом на пол, усеянный стеклянными осколками, и поплыл в очертаниях, превращаясь в тоненькую фигурку хрупкой девушки с черными волосами.

– Ривиэль! – отчаянно взвизгнула она, бросаясь к мертвому телу.

Растерянно потрогала окровавленный нуч и обернулась, вперив в меня ненавидящий взгляд.

– Что, подруга, – горько усмехнулась я. – Не принесла тебе ложь счастья? Вот новость: она и мне принесла одни страдания – посмотри, что ты сделала с Роже, всего лишь сказав ему, что его любимая убежала с другим. Он осерчал и зарезал собственного друга! Ну, что теперь будем делать?

Хен зарычала, словно настоящая тигрица, и снова поплыла в очертаниях. Я приготовилась вновь увидеть серебристого дракона, но прогадала: перед нами разрастался огромный сиреневый вихрь. Он срывал с выступов стен сверкающие украшения, бил стекла в круглых оконцах, вбирал в себя все осколки, насыщаясь смертоносным материалом.

– Роже! – вскричала я в панике, хватаясь за выступ, который еще недавно доставил мне боль: теперь он давал иллюзию спасения, удерживая мое тело от сумасшедшего вихря, сметающего все на своем пути.

Мицар спокойно скинул плащ, который тут же засосал ненасытный фиолетовый смерч, и поднял вверх руки: из ладоней мага в стороны поползли длинные жуткие черви различных оттенков золотого. Я содрогнулась, воочию увидев ущербные стихии, заключенные в физическом теле.

Золотистая субстанция расползалась по полу, не испытывая никаких затруднений от бушующего вихря. Постепенно они заполонили все пространство залы, переплетаясь и шевелясь, словно дыша.

С трудом подавив приступ тошноты, я с омерзением наблюдала, как все увеличивающиеся змеи поглощают воздух, притесняя фиолетовый смерч, не давая тому увеличиваться, замедляя движение.

Хен, видимо, поняв, что эта магия исчерпала себя и не даст лучшего результата, засеребрилась и вновь приняла облик красивой девы. Роже опустил руки: змеи, заполонившие залу, опали на пол горами золотистой пыли.

Чихнув, я встала, отпустив спасительный выступ, и тщательно стряхнула с платья остатки желтой пыли.

– Вы друг друга стоите, ребята, – проворчала я.

Хранитель жестко усмехнулась и растеклась по полу полноводной рекой, постепенно заполняя всю залу, проносясь по зеркальной поверхности смертоносной волной: я испуганно вдохнула и задержала дыхание, поднырнув под бурлящую от гнева воду.

Вынырнув на поверхность, перевела дыхание и увидела зависшего под потолком Роже. Мицар протянул руки к бушующей стихии воды: из середины ладоней в воду уходили яркие лучи, оставляя на поверхности облака пара. Вода мгновенно нагрелась: я взвизгнула и по многочисленным выступам забралась повыше. Обнаружив небольшую балку, поддерживающую высокий свод, уселась на нее, удобно свесив ноги.

Лучи, бьющие из ладоней анаха, становились ярче, почти мгновенно иссушая потоки воды. Роже не опустил руки даже в тот момент, когда жалкая лужица на полу чуть засветилась серебром, пытаясь сменить облик. Он жестко уничтожал угрозу, не давая Хен больше ни малейшего шанса спастись. Он и так один раз отступил, предоставив девушке время одуматься. Весьма благородный поступок, что бы ни говорили про мицара.

Последняя капля воды обратилась в серебристое облачко, которое приобрело прозрачные очертания Хен. Девушка упала на пол: иссушенная, она еле дышала. Я осторожно спустилась вниз по искромсанным битвой титанов стенам и подошла к Хранителю.

– Ее не спасти, – тихо проговорил Роже, – даже тебе…

– Что с ней? – я с сожалением провела пальцами по холодной коже Хен: в том месте, где касались мои пальцы, проявился темный след.

– Она отравилась стихией солнца, точнее, стихией солнца и стихией пустыни, которыми мне пришлось защищаться, – пояснил мицар, хладнокровно наблюдая, как умирает Хен. – Она была очень зла и стихиям пришлась по вкусу.

Я растерянно глядела, как тает стройное тело девушки, как оно чернеет и съеживается, словно бумага, обгоревшая на палящем солнце в самом сердце пустыни…

Внезапно Хен открыла глаза и посмотрела на меня:

– Ты можешь все исправить, – чуть слышно прошептала она, из последних сил дотянулась до сломанного серебристого цветка, украшающего ее иссиня-черные волосы. Вытащив заколку, вложила цветок мне в руку. – Скажи ей, что она – глупая, ревнивая женщина! И… прости меня…

Хранитель обмякла, растеряв последние силы: стихии делали свое дело, быстро пожирая все, что осталось от девушки. Вскоре на полу передо мною остались лишь очертания тела Хен, очерченные пеплом.

Мир померк, как будто на яркие лампы надели черные чехлы. Я недоуменно оглянулась на небо: нет, солнышки на месте. Вот только они уже не были теми яркими веселыми близнецами, что из озорства устраивали по утрам мне легкую щекотку.

Небо стало глубоким, почти ночным. Краски потускнели, словно мир стремительно становился черно-белым, устав постоянно окрашивать себя в яркие цвета.

– О, нет, – прошептала я, глядя, как сереют разноцветные осколки стекла, в беспорядке валяющиеся на полу. – Что же это получается, если Хранитель умирает, то и мир стремится прекратить свое существование?

Роже не ответил: мужчина стоял лицом к разбитому оконцу, заложив руки за спину и пристально смотрел вдаль. В дыры, оставшиеся на месте окон, торопливо проникал холодный ветер, обдавая все вокруг ледяным дыханием: я поежилась в коротеньком платьице. Кожа уже приобрела синюшный оттенок. Еще немного, и я стану очень похожа на анаху. Мицар же явно не испытывал никаких неудобств: я упрямо тряхнула головой.

– Значит, угроза миру была не совсем в мицаре, – прошептала я, буравив взглядом неподвижную фигуру анаха. – Дзеты показывали лишь лицевую сторону надвигающейся беды, а на самом деле во всем виновата я сама! Если бы не притащила сюда Ривиэля – он бы жил себе дальше с Хен где-то в ином месте и вполне счастливо. Да и Хранитель не рвалась бы отомстить за любимого. Я сама, совершенно добровольно, привела мир к гибели…

– Не говори ерунды, – хладнокровно проговорил мицар и, стремительно развернувшись, подошел ко мне. – Ты говоришь, были предсказания, что мир умрет… это уже знак того, что в мире что-то происходит неправильно. Проще всего взять вину на себя и горевать до конца дней, посыпая голову пеплом. Но Мастер стихий никогда так не поступала: ты должна знать, что стихии свободны и вольны поступать, как им хочется. Так и мир свободен…