Елена Соловьева - Варвар для Варвары [сетевая публикация]

На кухне, облокотившись на распахнутую дверку холодильника, стоял Филип. В семейных трусах и тапках на босу ногу. Но даже этот нелепый наряд не умалял его мужественности и эротизма. Я смотрела на него и таяла, как ванильный пломбир. И стекала лужицей к его мускулистым ногам.

— Проголодалась, малышка? — спросил Фил и поманил меня пальцем. — Иди, папочка даст тебе вкусненькое.

Я приблизилась и положила ладони на его сильную грудь. Ощутила исходящий от нее жар и безумно захотела почувствовать, как наши тела соприкоснутся кожа к коже. Дикарка внутри меня пробудилась и облизнула пересохшие губы. Ей тоже не терпелось продолжить.

— Поможешь мне снять рубашку, — попросила я.

Филип опустился на колени и приподнял подол моего одеяния. Движения его были плавными, гипнотическими. Я почувствовала прикосновение настойчивых губ и вздрогнула, слабея от желания. Он поцеловал мои ступни, щиколотки, колени. Перебрался выше, к бедрам.

Я положила руки на его плечи и покорно раздвинула ножки, приглашая и поддразнивая. Волна предвкушения пронеслась по моему телу и замерла в области живота.

Он лизнул внутреннюю поверхность моих бедер, подул на короткие золотистые завитки между ними. Раскрыл пальцами створки половых губок и обвел языком клитор. Под его ласками моя «горошинка» стала набухать, причиняя нестерпимое наслаждение.

Я запустила пальцы в волосы Фила и прогнулась, облегчая ему работу. Горячий и влажный язык любовника проник в меня и принялся исследовать. Напряжение росло, и стоны один за другим срывались с моих губ. Не в силах больше выносить эту сладкую пытку, я просила Фила не останавливаться.

Но он не внял моим мольбам. Поднялся и одним ловким движением стянул с меня рубашку. Обнял меня за талию и прижал так крепко, что моя грудь расплющилась об его торс.

Он прижался губами к моему рту и поцеловал: властно, жадно и вместе с тем нежно. Шершавые сильные ладони переместились на мои бедра, очертили их крутой изгиб, поднялись выше. Я извивалась в его объятиях, требуя перейти от прелюдии к действию. Желание стало совершенно диким.

— Я сейчас, — пообещал Филип и зачем-то полез в холодильник.

Достал ветчину и поднес к моему носу.

— Хочешь?

— Давай потом, а? — попросила я все еще хриплым от возбуждения голосом. — После…

— Бери. На, — повторили мне. Но это был уже не голос моего воображаемого любовника.

Я распахнула глаза и вздрогнула. Надо мной, широко расставив ноги, стоял Пер и протягивал недоеденный кусок вечернего «жаркого».

— На, — повторил он.

Я отползла от него и села. Сморщила нос, показывая, что не голодна.

— Нет, — сказала громко, надеясь разбудить Ма.

Но та дрыхла, сотрясая пещеру своим богатырским храпом. Только Ка проснулась и с удивлением и интересом наблюдала за мной и братцем.

— Нет разрешения, нет жены, — ехидно напомнила я Перу. — Забыл?

Но варвар не растерялся. В один прискок преодолел разделявшее нас расстояние, схватил меня за волосы и прижал мою голову к своему паху.

— Ах ты, дегенерат недоделанный! — взревела я. — И думать забудь!

В бешенстве зажала в кулак его мошонку и стиснула со всей дури. А дури в тот момент во мне было много. Пер взвыл, как недорезанный хряк, и вытаращил глаза.

Я ослабила хватку и позволила ему отпрыгнуть.

— То-то же, — грозно предупредила нахала. — И не вздумай повторять попытку.

Пер усвоил урок и наверняка решил оставить свои ухаживания для другой, более сговорчивой «самки». Тоже мне — герой-любовник. Нашел выход из ситуации. Нет уж, лучше загнусь от голода, чем стану делать минет за еду.

Разбуженные криком, Ма и Мна недовольно покосились на Пера и вернулись к оставленному занятию. Уязвленная гордыня родственничка их явно не интересовала. Напрасно тот пыхтел и шмыгал носом, надеясь, что мать проявит сочувствие и все же разрешит меня сожрать.

Уснуть этой ночью мне так и не удалось. Сперва я боялась, что Пер попытается отомстить, но храбрым он становился только с материнского одобрения.

Пер задремал, смешно подрыгивая во сне ногами — совсем как Персик, котик Аришки.

Я прикрыла глаза, надеясь, что чудное видение вновь посетит меня. Но Фил не пришел. Наверное, приревновал меня к варвару или вовсе обиделся. А скорее всего, ему не нравились девушки, обмазанные глиной и жиром. И заниматься сексом на холодных и жестких камнях красавчик не собирался. Впрочем, как и я.

Ближе к рассвету пробудилась Мна. Приподнялась на локте и посмотрела в мою сторону. Я притворилась спящей, а сама наблюдала за действиями варварки. Ее осторожные движения и прищуренные глаза не внушали мне доверия.

Она подкралась на цыпочках. Одной рукой ухватилась за мои волосы и приложила к своему лбу. Довольно улыбнулась, наверняка считая себя красавицей.

— Тебе это не поможет, — рявкнула я, глядя ей в лицо. — На такого крокодила даже у заядлого охотника ружье не поднимется.

В ладони Мны сверкнул металлический предмет. Я перехватила ее руку и вывернула, не давая лезвию коснуться моих волос. Худая варварка оказалась жилистой и выносливой. Но за свои сокровища я готова сражаться до последнего.

Мна растопырила пальцы и приготовилась расцарапать мне лицо. Но я не собиралась покорно терпеть выходки этого доисторического Фредди Крюгера. Мой кулачок вонзился в плоский живот соперницы. Мна икнула и огласила пещеру диким ревом.

И только я хотела продолжить схватку, как чья-то твердая рука вновь схватила меня за волосы, словно намереваясь стащить скальп. Я машинально перехватила жесткие ладони руками и попыталась вывернуться из захвата.

— Драться нельзя! — рыкнула Ма. — Табу!

И тюкнула меня лбом о камень, не давая шанса возразить. Перед моими глазами распустились красные маки, усыпанные серебристыми искрами росы. В ушах затянули песню гномы-рудокопы и заработали своими маленькими молоточками.

Не сразу, но мне удалось разогнать их дружную компанию. Зрение вернулось, и я увидела Мну: она валялась в противоположном конце пещеры и потирала ушибленный зад. Строгая мамаша не делала исключений для нарушителей табу.

— Хватит отдыхать! — объявила нам Ма. — Работать.

Не очень понимая, что от меня требуется, я вышла вслед за Ка из жилища. На улице было сыро и пасмурно. Продрогшие за ночь деревья тянули ветви к рассветному солнышку и жалобно поскрипывали. Густой, как манная каша, туман окутывал долину; утренняя роса холодила и без того озябшие ступни.

Зябко ежась, я подошла к Ка: та с видом знатока рассматривала кору на деревьях, поросшую густым плотным мхом.

— Что делать-то? — голос мой подрагивал от холода.

Девчушка вздрогнула и обернулась. Облегченно выдохнула и указала на дерево.