Наталья Чернышева - Голоса прошлого [СИ]

К концу интернатуры от начального состава остаётся треть. И это ещё считается удачным выпуском. История хранит примеры, когда не оставалось никого...

– Значит, им удалось усовершенствовать эту методику, – сказала я. – Я рада. Ничего, что они впервые её на мне опробовали? Без моего, естественно, согласия!

Лида поставила бровки домиком, очень долго меня рассматривала. Как вирус алой лихорадки, подлежащий фильтрации. Коротко спросила:

– Ты недовольна?

– Я?!

Хороший вопрос. Если я сейчас начну на него отвечать, не делая пауз в потоке слов, то выдохнусь, пожалуй, года лишь через два.

– Даю слово, – выдохнула я. – Слово Энн Ламберт– Иларьшен. Я не буду подвергать опасности жизнь... того типа... но оставляю за собой право на самооборону. Довольна?

Она молчала. Лицо у неё стало такое... такое... такое жалостливое...

– Ты довольна? – яростно переспросила я. – Если да, то проваливай!

Я отвернулась к окну, рванула ворот. Дыхание застревало в горле...

Лида ушла. Ушёл и капитан– охранник, предварительно оставив на столике мои игрушки, нож и 'точку'. Я не шевелилась. Снялось давление недоброго взгляда в спину, разжались клещи, готовые впиться в моё сердце. От незваных гостей остались только воспоминания.

Что такое одна жизнь против жизней десятков и сотен юных целителей? Которые не сорвутся на безнадёжных случаях в самом начале своей врачебной карьеры, а если и сорвутся, то им помогут это пережить? Даже если помогут именно те, кто изначально разрабатывал способы дистанционного подавления психокинетических паранорм.

Стекло покрылось сетью зловещего вида трещин. Миг, и осколки хлынули вниз с тонким звоном.

***

После сезона штормов началась череда прозрачных солнечных дней. Океан заштилел, лениво накатывая на пляж слабенькие волны. Невыносимая жара ушла, уступив приятной осенней прохладе. Башня климат– контроля перешла в щадящий режим. Умное сооружение старалось использовать выпавшую передышку для контроля, обслуживания и мелкого ремонта по полной программе.

Да, над нашими островами неспешно разворачивалась ранняя осень. Но пока в будущие холода – судя по информации о планете, зимние холода здесь значительны, – пока в них не верилось нисколько. Тепло, спокойно, благодушно. Бархатный сезон.

Знакомые паруса куда– то пропали. Я их долго не видела. Они появились лишь тогда, когда я привыкла к пустому пространству океана, когда совсем уже перестала ждать.

Два золотых треугольничка между волнами и небом вызвали странное чувство. Я вслушивалась в себя и понимала, что привязалась к этим детям почти как к своим. Наверное, нехорошо сделала... Пока раздумывала над таким удивительным фактом, лодки взяли курс к моему острову. Делать нечего, пошла встречать.

Девочка радостно приветствовала меня на раударский манер, то есть, длинно, цветисто и многословно. Любят у них велеречивость, любят, не отнимешь. Но я внимательно смотрела на Кита. Лицо у того очень живо показывало, в каком– таком гробу он видит меня и поездку ко мне в гости. В руке парнишка нёс большую рыбу.

Рыбу, как сказать. Пучеглазое кистепёрое чудовище с во– от такими зубищами.

– Что это? – спросила я.

– Гостинец, – охотно объяснила Балясирэн. – Можно приготовить на ужин... – и тут же, с энтузиазмом:– Я и приготовлю! Кит выпотрошит, а я приготовлю. Я умею. Вкусно будет, не пожалеете!

Кит мрачно рассматривал носки своих ботинок. Перспектива потрошить рыбу его явно не вдохновляла.

– Где же вы взяли эту рыбу? – полюбопытствовала я.

– Поймали!– гордо ответила девочка. – Вы не думайте, у нас лицензия есть, могу показать...

– Не надо, – засмеялась я, – не надо показывать, верю. Ну, пойдём в дом...

Балясирэн очень скоро превратилась просто в Ляську. Сорвалось с языка, посмеялись. И так оставили. Потому что Ляська и есть, по– другому не скажешь.

В ней кипело столько живой детской непосредственности, столько неуёмного энтузиазма, что хватило бы, пожалуй, зажечь с нуля звезду– гипергигант. Дружок её, наоборот, оставался сердитым и хмурым. Впрочем, проблемы мальчика я вполне понимала, где– то даже сочувствовала ему. Не повезло парню с родителями, бывает. Но понимала я так же и то, что за мальчишкой лучше приглядывать повнимательнее. От греха, так сказать. Всё– таки сын своего отца. А того я хорошо знала...

Рыбу Кит потрошил умело, но без души. Как будто мысли его витали где– то отдельно и очень далеко от работавших по давней привычке рук. Негативом от парня несло на добрый килопарсек. Этакая мобильная чёрная дыра, заглянувшая между делом в гости. Я удивлялась, как Ляська ничего не чувствует, щебечет всё да щебечет. Но потом подумала, что именно из– за Кита она, скорее всего, и щебечет. Пытается взбодрить, отвлечь и развлечь внезапно захандрившего друга, не понимая истинной причины его тоски.

– Ребята, – сказала я, – вы ведь с ночёвкой, верно?

– Если можно, – осторожно уточнила Ляська. – Если вы не заняты, Энн.

– Нет, не занята, – ответила я. – Вот что предлагаю: рыбу можно запечь на костре. Взаперти сидеть совсем не хочется...

Ляська немедленно загорелась желанием показать мне 'наш' водопад:

– Пойдёмте. Это далековато, но там просто здорово!

Кит скривился. Я за ним наблюдала: все мысли на лице, под протокол. Дивное дитя. Сказать бы пару ласковых слов его мамочке...

– Каждый планетарный год Океания проводит парусную регату, – рассказывала Ляська, ловко перепрыгивая с камня на камень. – Десять дней лодки идут каждая по своему маршруту, и каждый этап либо повышает рейтинг, либо понижает его. Можно участвовать командой, но не более трёх человек. В прошлом году мы с Китом вошли в двадцатку лучших! И заслужили право отобраться на следующий тур. А он проходит уже в масштабе всего сектора, то есть, участники соберутся с разных планет, и раз в три года... Начнётся через семнадцать дней. Энн, вы обязательно должны придти на открытие! Приходите, там будет на что посмотреть!

– Поглядим, – сказала я, ступая за ней следом.

Я несла пластиковый контейнер с нарезанной, натёртой специями рыбой. А Ляська сбегала к лодкам и принесла гитару в чёрном чехле. Гитару девочка пристроила себе на спину и старалась ступать осторожно, чтобы не поскользнуться и не разбить инструмент. Да. Пока существуют на свете солнце, воздух и ветер, романтические юнцы и юницы будут таскать с собой гитары.

Кит уныло плёлся сзади. Тащил дрова в бумажной упаковке. Не надо бы, конечно, к нему спиной поворачиваться, вводить, так сказать, в искушение. А впрочем, если совсем дурак, пускай его. Позвонки мальчишке считать очень не хотелось, но если попросит, отчего бы не посчитать. Только осторожно, вон какие валуны кругом... чтобы же не свернуть нечаянно балбесу шею...