Наталья Чернышева - Голоса прошлого [СИ]

Помимо прочего, в этот праздник Иларийоны и клан твоего приятеля подвели итоги многолетнего противостояния. Не просто перемирие, – мир. К нему долго и трудно шли несколько поколений. В Оллирейне это очень сложно из– за генетической памяти. Даже в десятом колене может родиться ребёнок, который при втором каскаде получит из озёр памяти наследие предка, замученного бывшим недругом. А тут всё ещё слишком свежо, ещё болит, трепещет и кровоточит, так сказать...

Ну, в общем... Юные дурни. Слово за слово, поножовщина, ребёнок погиб... Как ребёнок... детей и нумроев на такие мероприятия не допускают... молоденькая девочка, едва начавшая выходить в свет. Бросилась разнимать придурков, один из которых доводился ей полнородным братом. И получила...

Нож в бок по самую рукоять. По спине потянуло зябким холодком. На редкость неприятное воспоминание! Я помнила всех, кого не сумели исцелить мой дар и мои руки. Их было мало, очень мало за всю мою практику. Но они были...

– Не спасли? – тихо спросила Ляська, забывшая про своё молоко.

Я покачала головой. Сказала:

– Саштах– до, принцип коллективной ответственности. Виновный наказывается в составе всей генетической линии. Поэтому Кит не должен называть своё полное имя. Наказующего права у меня нет, но я обязана буду сообщить... На Радуаре разве не так?

– Я с Юга, – тихо напомнила Ляська.

– Да, но должна же была ты усвоить хоть что– то! Какие– то общие сведения по истории, культуре, биологии...

Она пожала плечами. Понятно. Должна была, но не усвоила. Бывает с юными умниками, сама когда– то такой же была...

– На самом деле, – сказала я, – это фактор сдерживающий. Прежде, чем хвататься за нож, сначала подумай, чем заплатишь сам, и как рассчитается за твою выходку родня. В большинстве случаев, молодёжь об этом всё– таки помнит. Но не всегда. Вот теперь смотри: для нового витка войны между двумя кланами повод вполне себе приемлемый. Но Старшие кланов приняли решение хранить едва приобретённый мир...

Залогом мира стал весь малый шадум убийцы, а это, на минуточку, пара сотен ближайшей родни, не меньше. Их казнили почти всех...

– Я понимаю, – кивнула Ляська. – Остались только Кит и его... семья? Так? И им угрожает...

– Не совсем, – сказала я, – не совсем так. – Видишь ли, приговорённого к смерти можно выкупить на райлпаге. Это бой без правил, без претензий со стороны кланов, один на один, до смерти одного из поединщиков. Насколько мне известно, нескольким ближайшим родичам твоего приятеля сохранили жизнь именно так.

Я замолчала. Ляське подробности ни к чему, а мне... А мне при всём желании вытравить собственную память не получится. Ну, впредь наука. Не вмешивайся в чужую жизнь, не заработаешь седины...

Он возник у двери совершенно бесшумно. Словно воспользовался струной гиперпрокола, хотя откуда у пацана струна? Это армейская разработка, гражданским она не положена, что в Федерации, что в Оллирейне.

– Кит!– обрадовалась Ляська, вскакивая. Едва стакан не опрокинула. Пустой, но всё же. – Ну что ж ты, проходи, я тебе сейчас... Ой!– и на меня смотрит, поняла, что взялась распоряжаться в чужом доме.

– Ладно уж, – усмехнулась я. – Чего уж там... Присядь, парень. Не стой там, как приклеенный.

Мальчишка не шевельнулся. Стоял, смотрел, руки на груди – этакий памятник Независимости и Праведной Гордости. Смешной. Маленький, глупый, гордый и смешной. Пацан, одним словом. Сопля зелёная...

– Сядь!, – приказала я, используя паранорму. – Не валяй дурака.

Он сел, положил руки на стол. Сырость завила ему волосы мелкими колечками, от прежней строгой причёски ничего не осталось. В лице ещё сильнее проявилось неприятное сходство с дедом по матери. Фрукт, однако. И что с ним делать?

Шаттирем ак– лидан был гением. Без дураков, настоящим гением, такие приходят лишь раз в пятьсот лет... Злой гений, да. Хотя определение 'злой' не описывает этого субъекта даже на треть. Деяния ак– лидана лежали далеко за пределами привычных нам добра и зла. Ну что ж, сценарий похорон гениальному мерзавцу выписал гениальный интриган. В той хитрожопой схеме нашлось место всему и всем: фееричным, на публику, спецэффектам, драмам, трагедиям и трагикомедиям отдельно взятых исполнителей, глубинной подковёрной возне, прямым и непрямым родственничкам покойного, Третьему Флоту Земной Федерации, даже нам, лабораторному материалу.

Дух захватывает от протяжённости плана во времени. Последние аккорды прозвучали совсем недавно: вся генетическая линия Шаттирема ак– лидана уничтожена почти полностью. Не осталось никого, кто мог бы подхватить его память и передать её дальше. Корень– в– прах, как выразились бы в Оллирейне.

Вот передо мной мальчишка, последняя надежда уничтоженной малой ветви, но... какие у него шансы пережить второй каскад пробуждения наследственной памяти? Никаких. На что надеялась его мать? Чем думала? Не мозгами так уж точно.

Я до сих пор не могла сложить мозаику. Если месть, то исполнена она не до конца: мальчишка и его мать, – прямые потомки!– живы, хоть и в изгнании. Если из любви к искусству, то отдаёт изрядным безумием. Конечно, второе вовсе не исключает первого, но способен ли безумец на тщательный и продуманный до мелочей расчёт подобного плана? Если же ничего личного, просто бизнес – выгодополучателей получилось слишком много. Кому досталась Главная Вишенка с торта?

Наверное, я об этом никогда не узнаю.

Кит взял у Ляськи горячую кружку. Кивнул ей, благодаря. Но мне не сказал ни жеста. Я и не ждала. Похоже, жить мальчишке осталось не так уж и много. Я попыталась было 'взять прогноз' , дело привычное, вколоченное ещё в медицинском колледже, но картинка плыла , не давая чётких образов. Так иногда бывает. Самые сложные пациенты – те, чьё будущее невозможно ощутить. Выживет? Не выживет? Гадай, как врачи традиционной медицины...

Как бы мать пацана предупредить... Если она не дура и не из тех, кому в Оллирейне рожать категорически запрещено, должна понять.

Но...

Поверит ли мне дочь Шаттирема ак– лидана?

Геспин, полигон Альфа, локальное пространство Геспин, Земная Федерация, 28 лет назад

'Ич! Ни! Сан! Си! Го! Року!'

До седьмого пота, до дрожи в коленях, до темноты в глазах. Голос Ванессы, отсчитывающий ритм, долбит в голову, отражаясь гулким эхом от стен тренировочного зала.

Капитан Великова как на параде. Безупречна. Показывает и работает вместе с нами, но только все мы – загнанные животные, языки на плечо, с языков слюна... А Ванесса – бодренькая и веселая, словно после ионного душа. Еще у капитана Великовой в холёной ухоженной (когда успевает только?) ручке хлыст электрошокера. Тот самый инструмент имени академика Павлова. Получишь по хребту разок, больше не захочешь.