Тару Ссонберг - Соль и дым [litres]

– Тихо! – зашептал в ответ он и прижал ее к себе. Его тело было прежним, глаза темно-синими, как на том странном рисунке Макензи. Когда-то отливающие золотом на солнце волосы потемнели от воды.

– Твоя бабушка… – не сдавалась девушка, – она…

– Я знаю. Но и она знает. Просто человеку нужно время, – ответил охрипшим от холода голосом парень и глянул поверх ее головы.

Макензи обернулась и увидела Арлена, который вышел из дома и смотрел на них, поджав губы. Джокер что-то прошептал на ухо Макензи, и его тело, руки, голос растворились в темных водах.

Арлен начал спускаться вниз к Макензи, а потом передумал и остановился.

– Чего он от тебя хотел? – крикнул он ей.

Тончайший лед обиды застрял в горле Мак, поэтому она ничего не ответила. Снова с горечью посмотрела на дикий горизонт океана и неба, волны оплели ее ноги, но она поднялась к маяку и спряталась внутри. Арлен зашел за ней спустя мгновение.

– Ты снова не говоришь? – уже спокойно спросил он, но не глядя на Макензи.

– Может, я не хочу говорить?

Макензи поднимает на него глаза, которые больше не выглядят испуганными. Лед застыл в глубинах радужек и резанул по коже Арлена, дав почувствовать холод. Но это было лишь мгновение. Лед растаял, и перед ним сидела прежняя Макензи.

– Джокер – мой друг, Арлен. Он может желать от меня чего угодно и всегда это получит.

– А кто тебе я? – не выдержал он.

Макензи поднялась с дивана и подошла ближе к парню. Она смотрела ему в глаза, и он не отводил взгляда, боясь, что, если отвернется, она сорвется, как рыбка с крючка.

– Ты – маяк. Ты – единственный свет в волнах шторма, который вывел меня и Джокера, – добавила она, подумав, – к верному, к единственному верному пути. И как маяк, ты не можешь помочь лишь тому кораблю, что нужен тебе, понимаешь? Оставайся светом.

Сейчас Арлен ничего не мог на это ответить. Макензи сжала его плечо ладонью, и он зажмурился изо всех сил, пока девушка не отошла от него. Она прошла к вешалке и сняла плащ.

– Ты куда, Мак? – спросил он ее, когда она надевала сапоги.

– У меня завтра выставка, нужно расположить рисунки в галерее. Ты со мной?

Арлен только кивнул.

Было непривычно ощущать под ногами сухую твердую почву вместо влажных камней, грязи и скользкой травы. Снег больше не сыпал, лучи прокладывали дорожки сквозь полные тучи, которые никогда не покидали остров, как коренные жители.

Они поднялись в школу, где их встретил учитель рисования. В галерее свет падал только из окон, но включать лампы никто не стал. Макензи начала показывать учителю, в каком порядке и где должны быть ее картины, но Арлен совершенно не понимал системы, хотя знал историю. Оставив их наедине, парень отошел посмотреть уже развешенные рисунки: их было немного, всего пять, но все ярко отличались друг от друга. Большая земля, высеченная на бумаге акриловыми красками, две белые птицы, нарисованные только простым карандашом, или образ какой-то неземной богини, в которой было столько деталей, что даже приблизительно было сложно определить мифологию, из которой автор черпал вдохновение. Казалось, эти работы очень гармонично дополняли кровавые картины Макензи Кирван и одновременно играли с ними на контрасте – то нежностью, то строгостью. И в углу комнаты висело зеркало. Арлен посмотрел на свое отражение в нем и почувствовал свое случайное (или нет) присутствие в каждой из картин. Он отвернулся и вышел на улицу.

Через несколько минут к нему присоединилась Макензи. Взглянув на школу, она взяла Арлена за руку, избрав привычный способ общения.

Они возвращались обратно к берегам острова. Но Мак остановилась, не дойдя до маяка.

– Мне нужно домой, – сказала девушка, когда их никто не мог видеть и слышать. – Завтра нужно будет надеть свежую одежду. Ты придешь на выставку?

Арлен коснулся ее лица. Он не мог сказать ни слова, боясь выдать всю правду о наступавшем безумии. Поцеловал холодные соленые губы Макензи и оставил ее на берегу.

Руки сжимаются на ручке двери. На минуту девушка замирает и набирает полные легкие соленого холодного воздуха. Она и хочет пережить свою последнюю выставку, и боится ее. Боится увидеть там Арлена – героя ее жизни. Она уже знает, он будет смущен, если не рассержен, что окажется в центре внимания. Если придет…

Повернув ручку, Макензи входит в галерею. Картины в рамках уже стоят внутри – осталось развесить их на стены. Другие участники выставки вывесили свои рисунки и сейчас сидят на ступеньках, занимаясь каждый своим делом. Приветственно махнув им рукой, Мак подходит к своим работам.

С помощью Аэрин и Дорана рисунки оказались на своих местах, Мак угостили фруктовым чаем, и учитель начал приглашать внутрь посетителей. Все шло по старому сценарию, только за окном не бушевали больше северные ветра, они веяли изнутри. Это на их зов пришел Арлен. Макензи ловит его взгляд, но он сначала смотрит на картины, прежде чем подходит к ней и берет за руку.

Девушке сразу становится спокойнее в этом шторме, воссозданном собственноручно.

Арлен утыкается носом в ее волосы и что-то шепчет. Макензи не расслышала, но переспрашивать не стала. Она осталась стоять на своем островке спокойствия, пока воздух вокруг них колыхали посетители выставки. Мягкий шепот наполнял галерею, как вино бокал. Шуршание шагов перетекало от одной стенки к другой, шелестя подолом вопросов о том, что изображено на рисунках и что значит.

Макензи видела, как петли вопросов спутались и оплели рот Арлена, который все больше молчал.

Он безмолвно попросил ее быть с ним, и сейчас они сидят в домике при маяке. Арлен сидит на кровати и смотрит на Макензи – ненавязчиво, просто убеждается в ее присутствии. А она не знает, чем себя занять. Рисовать совсем не хочется, а вещей Арлена в доме так мало, что это пугает. Ей даже не на чем остановить взгляд, кроме как на самом парне. Его серые глаза затягивают ее эмоции в себя, концентрируя их в опасном объеме, – вот тут страх возвращается к Мак. Она прислушивается к шелесту волн за стенами, крику птиц и древним голосам рычащих айсбергов. За окном начинают кружить снежинки, они собираются в комья и становятся похожими на перья. Еще немного – и станет слышно голоса этих замерзших вод.

Волны начинают подниматься чуть выше, пытаясь поймать самые красивые снежинки, не обращая внимания на их колкость. Мак подходит к Арлену, и он поднимает голову к ней, чтобы смотреть в глаза. Она кладет руки ему на плечи, и он сам притягивает ее и целует.

Она пахнет зимним морским воздухом – таким ненавистным ему, что он влюбился в силу этого чувства. Кожа девушки так легко поддается его замерзающим пальцам, а губы быстро начинают гореть. От холодного воздуха у Арлена перехватывает дыхание, и они отстраняются друг от друга. Макензи сжимает в кулаках его футболку, а потом тянет ее вверх. Арлен помогает ее снять, а потом крепко перехватывает ее руки. Но она нежно гладит его пальцы, пока он не расслабляется, поднимается выше по его рукам, к плечам, шее. Едва касаясь, проводит по ключицам, по шраму на ребрах. Одной рукой Макензи возвращается к его руке, сплетая их пальцы, другую задерживает на груди, чуть правее гулко бьющего сердца.