Кира Лайт - Трудная жизнь Виолетты [СИ]

Молодой человек и доктор вышли, а до меня с трудом доходил смысл слов сказанных доктором. А потом до меня дошло, что у меня нет больше семьи, и я собрав все силы прокричала:

— Нет, не может быть, это не правда! Они живы, — Буквально после 10 секунд моего вопля сбежалось множество медсестер и тот самый врач, который разговаривал с парнем буквально несколько минут назад: они держали меня, пытаясь что-то вколоть, скорее всего успокоительное и у них это получилось. Я начала успокаиваться, а мои глаза стали закрываться, и я стала засыпать под чей-то приятный мужской голос, который мне что-то шептал, но я не могла понять ничего из того, что он мне говорил.

Царев Кирилл, одной минутой ранее.

Я хотел увидеть ее, но доктор запретил, и я послушал его. Не знаю почему, но послушал, а оказывается зря. Но не успел я далеко отойти, как услышал душераздирающий крик «нееет». Это кричала Виолетта. И я поспешил на этот крик. Когда я вошел в палату передо мной была жуткая картина: Виолетта вся белая как мел мечется по постели, не давая вколоть успокоительное, и при этом она сильно кричала «неееет» и «они живы». Наконец-то кто-то из медсестер сумел сделать успокоительный укол. Я жестом попросил всех выйти и когда врачи все вышли, а я остался и присел рядом с ней на краешек кровати, и тихо шептал ей на ушко: «Я тебя не отпущу Ви, ты моя, и ты будешь жить. Я все сделаю для этого любимая». И она медленно начала засыпать и поэтому не понимала что я ей говорю, а буквально через несколько минут уснула. Потом я поправил подушку, сбившееся одеяло и вышел из палаты.

Прошел уже 1 месяц, как я вышла из комы. На душе пусто, в голове гуляет ветер, а сердца больше нет — оно теперь разбилось на кусочки и покоиться рядом с моими родными. Я уже хорошо перемещаюсь по палате. Через 2 дня меня выписывают. За все время, что я находилась в больнице ко мне приезжали всего один раз родители Максима. Они обвиняли меня в смерти своего сына и внуков, бросили мне в лицо все мои вещи, которые они собрали в деревне и я больше их никогда не видела.

Чаще всего ко мне заглядывала подруга Анжелика. Она пыталась меня развеселить, говорила, чтобы я не вешала нос, что все будет хорошо и надо жить дальше. Умом я понимала, что она права, а осколки сердца усиленно сопротивлялись. Я ее слушала, иногда кивала, когда она задавала какой либо вопрос. Через три дня Энжи снова приходила ко мне и рассказывала, что нашла себе парня: красивый, богатый, ласковый и так далее. Потом вспоминала про мое горе и просила прощения за то, то она такая дура. Я же отвечала ей что все хорошо, чтобы она не переживала. Но эти слова были фальшивыми, мне было очень плохо, и слушать как у кого-то все хорошо я не могла, хотя и не подавала вида.

Сейчас я чаще всего стою у большого во весь рост зеркала и рассматриваю себя. В нем отражалась худенькая блондинка с худыми ногами, узкими плечами, впалым животом и на сильно исхудавшем лице большие грустные глаза. Мои волосы сильно выросли за это время, и теперь немного доходят до талии. От прежней веселой и всегда позитивной пышечки Виолы не осталось больше ничего.

За рассматриванием своего нового тела я и не заметила, что мое уединение нарушено. Кто-то негромко стучал в дверь палаты.

— Войдите, — шепотом сказала я, но, похоже меня услышали.

— Можно, — спросил молодой парень, входящий ко мне в палату. Его бархатный голос был мне очень знаком, а когда я повернулась и увидела лицо то вспомнила его — он привез меня сюда.

— Да, а вы кто, может, представитесь, — спросила я отворачиваясь от собеседника обратно к зеркалу.

— Конечно я представлюсь. Меня зовут Царев Кирилл. Я вас привез в эту больницу и оплатил полностью ваше лечение.

Меня пробрала дикая злость на этого парня и высказала ему все что я почувствовала, когда он мне сообщил, что это он не дал мне умереть вместе с моей семьей, и я ему это высказала:

— Знаете Кирилл я не просила меня спасать, оплачивать лечение и все остальное. Надо было дать мне умереть, сейчас я бы не страдала, а была бы вместе со своей семьей. Убирайтесь отсюда! Ненавижу вас!

— Да, вы не просили меня спасать, так захотел я, потому что…

Я не дала ему договорить и грубо прервала его оправдания: — Да кто вы такой: господь бог, ангел хранитель, божья добродетель, чтобы решать все за меня! Ответьте мне!!!

— Хорошо я отвечу вам Виолетта Викторовна кто я, — спустя пару минут ответил он, — я вампир.

— Вы сказали вампир, я не ослышалась, — с сомнением спросила я, может у меня слуховые галлюцинации?

— Да, все верно.

Я стояла и смотрела на него, а потом как заржала, в прямом смысле это был истерический хохот, что он бедненький аж подпрыгнул, отсмеявшись я задала ему еще один вопрос:

— А чем вы мне это докажете, а? — и залилась в новом приступе смеха и рухнула на кровать зажав живот руками. Но когда он вплотную приблизил свое лицо к моему, мне уже было не до смеха, потому, что из-под его верхней губы начали потихоньку вылазить клыки!

— Ладно доказали, а теперь клыкозавр проваливай отсюда пока я тебе клыки не повыдирала, чтобы я тебя больше не видела никогда в своей жизни.

— Хорошо я сейчас уйду, но придут другие и так любезничать как я с вами не будут. Кстати вы тоже не совсем человек, — договорить я ему не дала, а всего лишь сказала:

— Проваливай упырь! — и он ушел, громко хлопнув дверью.

Ну вот угроза клыкастика сбылась. Через 4 часа после ухода Кирилла явился мужчина, нет, скорее всего вампир. На вид ему было лет 35, хотя кто его знает сколько ему там лет, симпатичный такой, хотя они все такие. Но что-то в его чертах было мне знакомо. Он заговорил первый:

— Здравствуй Виолетта я… — он что-то еще хотел сказать, но я его перебила.

— Здрасте, а вы кто такой? Что вампир это я уже поняла, — с издевкой спросила я.

Он весь побагровел от моей наглости «так-так они еще и краснеть от злости умеют. Интересненько», но все таки ответил на мой вопрос со злостью в голосе:

— Я старейший вампир деточка, мне более 1000 лет и я старейшина клана Равнос, — он сказал это с такой гордостью, что я прыснула от смеха. А потом он сказал мне такое, что смеяться совсем расхотелось, — я твой отец, а ты моя дочь: дампир королевской крови. — Так, где там моя челюсть, ах вот же она, надо срочно поднять а то раздавят.

— Вы серьезно, я не ослышалась? — с некоторой опаской в голосе спросила я.

— Нет, не ослышалась, меня зовут Императорский Виктор Аскольдович, а ты наследная принцесса моего трона, — все, я в ауте вызывайте санитаров с усмирительными рубашками, мне пора в комнату с мягкими желтыми стенами.

— Я хочу забрать тебя в свой клан и представить как свою родную дочь. А затем превратить в вампира.