Марина Эльденберт - Ныряльщица

— Я это без тебя знаю, — рычу я. — Лучше отвези меня, куда надо.

Снимаю все ограничения, переводя машину в исключительно ручной режим.

— Старт невозможен. Дверь разблокирована.

— Едх!

Дергаю все двери. Я готов их приварить, только чтобы наконец-то убраться отсюда. Потому что, если не уберусь, придется топать через лес и ночной пляж к Зоргу. И не факт, что после своих слов он меня впустит! А отсюда помощь не вызвать: тапет я отдал Родресу.

Дверь сзади оказывается повреждена, и я хлопаю ею с такой силой, что одна из встроенных под сиденье панелей вентиляции выпадает. От нового ругательства меня спасает только то, что вместе с панелью на пол выкатывается ржавого цвета предмет. Маленький, размером с бусину: не вруби я повсюду свет, возможно бы даже его не заметил.

Но я замечаю, и подхватываю его.

Впрочем, тут же хочется его выбросить.

Потому что это зуб, и ржавчина вовсе не ржавчина, а запекшаяся кровь.

Ну у Д’ерри и трофеи!

Я собираюсь вернуть гадость на место, но застываю, вспоминая слова Вирны на показаниях:

«Я выбила ей зуб».

Тот самый зуб, который я сейчас держал на ладони.

Доказательство того, что Ромина в ту ночь пыталась убить Вирну.

Нужно только отвезти зуб к политари, а остальное — дело техники. Судья наверняка щедро заплатил семейному дантисту и тому, кто приводил личико Ромины в порядок после всего этого. Современная медицина с полным восстановлением и не на такое способна, но против такого доказательства они уже ничего не сделают. В конце концов, это дело сдвинется с мертвой точки.

Я возвращаюсь на сиденье и наконец-то завожу эйрлат. Из-за неисправности он движется медленно, но лететь мне все равно недалеко, до первой камеры. На этот раз я возвращаюсь напрямик, и на въезде в город меня действительно тормозит эйрлат политари.

Стоит остановиться и выйти из машины, как грузный политари защелкивает на мне наручники.

— Вы арестованы по обвинению в угоне, — говорит он.

Меня быстро пересаживают в другую машину, просто запихивают на заднее сиденье, а после разворачиваются в сторону обводной.

— Мне нужно в центральное управление, — говорю я.

— А может тебя сразу в ночной клуб отвезти? — усмехается второй политари, который ведет эйрлат. — Поедешь, куда доставим.

Только тут до меня доходит, что меня не узнали. И кажется, не ищут. По крайне мере, не силами политари.

Я проверяю свою догадку:

— Я Лайтнер К’ярд.

— Тогда я — правитель Ландорхорна, парень, — поддерживает его шутку первый.

— На моего отца вроде не похож, — возвращаю я ему усмешку. — Документы проверьте. Они в правом кармане куртки.

Они переглядываются, но все-таки первый вытаскивает карточку из моего кармана, прикладывает к сканеру, и ожидаемо меняется в лице. Как и его ко мне отношение:

— Ньестр К’ярд, это машина объявлена в розыск. Мы вынуждены вас арестовать до разбирательства. — Тон политари теперь извиняющийся, но мне плевать.

— Делайте свое дело, только отвезите в центральное управление.

В центральном я в полной мере понимаю, что такое быть К’ярдом. Меня ведут прямиком к риссару — высокому и седовласому, а он снимает с меня наручники и лаже не заикается про угон. За пять минут его стараниями я превращаюсь из подозреваемого в свидетеля, который наоборот возвращает ньестре Д’ерри ее эйрлат, но я перебиваю его раньше, чем он успевает возвести меня в ранг героя:

— Я действительно его угнал.

Я рассказываю риссару про зуб и напоминаю про показания Вирны. Он слушает внимательно, а потом вручает мою находку своему помощнику.

— Мы сделаем экспертизу. Если все так, как вы говорите, то мы пересмотрим это дело, — обещает он мне, и я понимаю, что да, он пересмотрит. На этот раз все будет по-честному.

На меня разом накатывает усталость.

Все-таки этот день бесконечный. Но кто-то там в океане явно решает испытать меня на прочность, потому что в кабинет риссара входит отец.

Его лицо бесстрастно, и даже по взгляду сложно понять: он хочет оторвать мне голову или пока не определился.

— Оставьте нас на несколько минут, — приказывает он, будто кабинет принадлежит ему. Хотя отец считает, что весь Ландорхорн принадлежит ему.

— Что ты творишь? — спрашивает он, когда дверь за риссаром закрывается.

Отец возвышается надо мной, но я не собираюсь вставать с кресла.

— Восстанавливаю справедливость. Нашел доказательство вины Д’ерри.

Он морщится, будто от зубной боли. Потому что он может сделать так, чтобы дело снова закрыли, но это будет откровенное злоупотребление властью. А ему это не нужно. Так что придется пожертвовать репутацией судьи Д’ерри для того, чтобы самому остаться чистым. Относительно, потому что еще остается штуковина на дне океана. О ней я не могу спросить напрямик, потому что не собираюсь подставлять Эн. Он точно этого не заслужил.

— Ты помешался на этой Мэйс!

Имя Мэйс словно удар в грудь заставляет меня напрячься. Но только на долю мгновения.

— Мы это уже обсуждали. Впрочем, могу тебя поздравить. Ты своего добился, я больше с ней не общаюсь. Но я не собираюсь всю жизнь жить у тебя под колпаком. С сегодняшнего дня я живу отдельно и той жизнью, которую выберу сам.

Вот теперь лицо правителя Ландорхорна окончательно теряет свою невозмутимость. У отца такой вид, будто он не может поверить в мои слова.

— Сегодня я доказал, что могу действовать самостоятельно, — намекаю я на побег от Шадара.

Отец все понимает. Понимает, что не сможет навсегда запереть меня в особняке, а иначе контролировать меня будет сложно.

— Ты от меня ничего не получишь, — цедит он.

— Мне от тебя ничего не нужно.

Мы с минуту смотрим друг другу в глаза: отец сверлит меня взглядом, а я жду. Жду, пока до него дойдет, что он мне не нужен.

Нужно было сделать это в самом начале. Расставить все по своим местам.

Но лучше поздно, чем никогда.

— Посмотрим, как ты с ней справишься, — наконец-то говорит он. — С независимостью.

Он быстро выходит из кабинета, а я выдыхаю. Пальцы подрагивают от перенапряжения и усталости, но из этой битвы я вышел победителем.

Вот теперь точно все.

Вернувшийся риссар смотрит на меня с недоумением, но потом все-таки говорит:

— У меня для вас две новости, ньестр К’ярд. Первая — ДНК совпало и ваши слова подтвердились.

— А вторая?

Политари суровеет.

— Ваш отец подтвердил, что это действительно был угон и отказался внести за вас залог. А так как вы нарушили закон, то я вынужден приказать проводить вас в камеру.

Вирна Мэйс

Дженна не смогла встретиться со мной вечером, перед сменой. Писать ей, о чем хочу поговорить, я не стала, поэтому вся смена прошла как в тумане. Сегодня девчонки оставались дома, но сегодня же надо было решить вопрос о возвращении в школу, если я хочу, чтобы у них была нормальная жизнь. У них должна быть нормальная жизнь. Ромина, судя по всему, удовлетворилась моим извинением и вообще всячески рассказывала всем о том, как она дружит с людьми, ее мне вряд ли стоило опасаться.