Сара Файн - Святилище (СИ)

Надя закрыла глаза и заплакала. Я никогда не чувствовала себя такой беспомощной, и это действительно о чём-то говорило. После всего: работы, боли, смерти и жертв, я всё ещё не знала, как помочь своей лучшей подруге. Я сделала глубокий вдох.

Всё станет лучше. Просто до неё ещё не дошло, что она в безопасности, что она может расслабиться.

Потом я обняла её, как тогда в гнезде, пытаясь наверстать упущенное за год безразличия. При жизни я никогда не обнимала её. Она всегда была излишне эмоциональной, и я сомневаюсь, что она когда-либо понимала, почему для меня это было так трудно. Мне всегда казалось, что я подвожу её. Но Малачи изменил меня, и теперь мне было немного легче. Я обхватила её руками и попыталась позволить этому объятию говорить за меня. "Мне так жаль, что я ушла. Я обещаю тебе, что всё исправлю. Я не подведу тебя снова".

Если это объятие говорило за меня, то её реакция говорила за неё. Она не оттолкнула меня, но и не обняла в ответ.

Я стиснула ее чуть сильнее, как будто могла каким-то образом её расшевелить. Она оставалась вялой и тихой. Потом я поняла, что, возможно, вела себя эгоистично, слишком сильно давя на неё, ведь от этого мне самой могло стать лучше. А что ей действительно нужно было, так это немного времени и отдыха. Поэтому я заставила себя отпустить её. Она отошла и встала в стороне от меня, как будто секунду назад её никто не обнимал, с остекленевшими глазами, выглядя такой же опустошённой, как и я.

Ещё более измученная, чем прежде, я взяла её за руку и повела в спальню. Я помогла ей сесть на койку.

— Я принесу тебе что-нибудь поесть.

Я пошла на кухню, с болью в груди отметив, что Малачи ещё не вернулся. Он остался, чтобы убедиться, что никто из Мазикинов не выжил, включая Сила. Я пересказала ему слова Сила о том, что он был близок к выходу, и Малачи ответил с предсказуемо мрачной решимостью. Он собирался перерезать глотки каждому Мазикину, который выжил в битве. Он собирался взорвать все здание и позволить ему рухнуть на то, что осталось от гнезда.

А потом, как я подозревала, он проведёт некоторое время с телом Анны, чтобы попрощаться со своей напарницей, с которой он провёл последние сорок лет. Я рассказала ему, что сказала Анна, о её благодарности, о её любви. Он молча кивнул и ушёл.

Интересно, простит ли он меня когда-нибудь за то, что я стала истоком ситуации, которая привела к смерти Анны. За то, что была барьером, который не позволял ему ринуться к ней на помощь, когда она так нуждалась в нём. За то, что стоила ему времени. За то, что лишила его стратегического преимущества. За то, что так дорого ему обошлась.

Всё, что я когда-либо делала, это использовала его, чтобы добиться желаемого. Я была безжалостна, даже когда он просил меня о пощаде, когда умолял избавить его от близости, которая, как он знал, всё усложнит для него. Разве я его послушала? Нет. Я ожидала, что он выдержит всё это, просто потому, что он был самым сильным человеком, которого я когда-либо встречала.

Я закрыла глаза от слёз, пока рылась в кладовке, гадая, как открыть банку одной рукой. Наконец я нашла банку фруктового коктейля с отклеившейся крышкой и жадно схватила её. С ложкой, зажатой между пальцами, я отнесла добычу обратно к Наде.

— Тебе нужно немного поесть, — спокойно сказала я. Она покачала головой. — Прости, но тебе необходимо съесть это. Я покормлю тебя. Всё что тебе нужно делать — это открывать рот.

Мне потребовалась целая вечность, чтобы впихнуть банку с фруктами в Надю. Когда последняя серо-зеленая виноградина исчезла у неё во рту, я отставила банку в сторону и толкнула её обратно на койку.

— Теперь ты можешь спать, а я позабочусь о твоей безопасности.

Я сделала всё возможное, чтобы скрыть свою панику из-за её почти бессознательного состояния. Немножко не этого я ожидала. Я думала, что она придёт в себя, когда увидит меня, но, похоже, моё появление не произвело на неё никакого эффекта.

Я накрыла её одеялом.

— Я буду снаружи.

Когда я вышла из комнаты, Малачи сидел на диване, обхватив голову руками. Я знала, что он ощутит моё появление, но он не двигался и не поднял на меня глаза. Наверное, он был в ярости. Наверное, ненавидел меня. Но я ничего не могла поделать, я хотела быть рядом с ним. Я сделала несколько шагов к нему, выжидая. Наконец он заговорил:

— Всё уже сделано. Но… Я не смог найти тело Сила. Думаю, он сбежал.

— О, нет, — прошептала я, покачиваясь на месте.

У меня был шанс убить его, но я им не воспользовалась. Это моя вина. Снова. К каким последствиям приведёт эта последняя ошибка?

— Ты собираешься охотиться за ним?

— Да. Но не сегодня.

Он поднял голову и впервые посмотрел на меня. Его глаза горели от боли, а мои наполнились слезами.

— Прости меня, Малачи, за всё.

Я с трудом смогла выдавить из себя слова, которые застряли у меня в горле. Я хотела, чтобы он обнял меня, утешил, но не могла просить его об этом. Я больше никогда не смогу попросить его об этом.

— Тебе не нужно извиняться. Мы с Анной сделали свой выбор. Я могу жить с этим выбором. — Его голос был ровным. Мёртвым.

— Где она сейчас?

— Я не знаю. Ели она вернётся через Врата, её заметят и заберут Стражи, но она… не будет прежней. Я выясню, видели ли её, когда мы вернёмся в участок. — Он снова опустил голову.

Я хотела предложить ему каплю того, что он предложил мне. Просто немного комфорта. Но я боялась попробовать, потому что он мог счесть мои усилия эгоистичными, учитывая моё прошлое поведение. Я сжала кулак здоровой руки.

Он встал, выглядя слишком большим для этой комнаты. Я уставилась в пол, не желая встречаться с ним взглядом. Это было слишком болезненно, все эти желания, это знание, что я не то, что ему нужно. Что я не была хороша для него.

Он расстегнул нагрудник и снял его, затем проделал то же самое с остальными доспехами. Он поставил всё рядом с диваном. Я не сводила глаз с его ботинок, пока они приближались ко мне. Он пальцами коснулся моего подбородка, поднимая моё лицо к своему.

— Эй, как ты?

Несчастна. Побита. Нуждающаяся в тебе.

— Я в порядке.

— Нет, это не так. Дай мне посмотреть твою руку.

— С ней всё нормально.

Я уставилась на его рубашку. Это было проще, чем смотреть ему в глаза.

— Не лги мне, — тихо сказал он.

Я отступила на несколько шагов. Исходящего от него тепла было слишком много. Слишком много, чтобы быть рядом и не прильнуть к нему.

Он вздохнул.

— Лила, я тут пытаюсь. Пожалуйста, не делай этого.

— Что делать? Я собираюсь принять душ, — пробормотала я.

Я побежала обратно в ванную так быстро, как только позволяли мои ушибленные ноги. Я даже не пыталась остановить слёзы. Он был слишком мил.

Я стащила с себя испорченную одежду и съёжилась, увидев порезы на животе. Их было три, каждый длиной в несколько дюймов, и все они сочились кровью. Кожа вокруг ран была сердито-красной, опухшей и чувствительной. Левая рука вздулась и покрылась волдырями, окружёнными обугленной кожей. Но эти пятна онемели, так что, по крайней мере, они не были болезненными. Я не была врачом, но знала достаточно, чтобы понять, что нахожусь в плохой форме.