Юлия Ляпина - Хранитель [СИ litres]

Проснулась я на привычном месте – в повозке, под одеялом. В ногах похрапывал Лапка, а лорд Натан сидел на облучке и правил лошадьми. Я удивилась, почему Хранитель меня не разбудил, но выглянув из арбы, поняла – почему. Вокруг было серое ничто. Не туман, не хмарь, просто пустота. Лошадей вел под уздцы дервиш, поплевывая на дорогу, да изредка кидая в стороны узелки из цветных ниток. От ужаса я вновь нырнула под одеяло и позволила себе открыть глаза лишь тогда, когда повозка остановилась.

Дервиш исчез, а лорд Натан, хмурясь, оглядывал пейзаж. Понятно, почему это место называют Пустошью с большой буквы! Голая земля цвета пепла, корявые, черные голые ветви вместо деревьев и кустов. Огромные камни, словно великан играл тут в кубики и позабыл убрать за собой. И тишина. Такая тишина, что от нее закладывало уши.

Я стояла, не зная, как отнестись к тому, что мы в одночасье очутились там, куда собирались ехать еще почти месяц. А вот Лапка не сомневался – выпрыгнул из повозки и умчался вдаль. Похоже, друг и охранник решил покинуть нас навсегда?

Лорд Натан не дал мне впасть в тоску, быстро выпряг коней, вынул из повозки седла, сбрую, подседлал для меня кобылку и помог закрепить переметные сумы.

– Дальше верхом? – уточнила я, проверяя стремена.

– Здесь все ездят верхом, даже купцы везут товары на заводных лошадях, обходясь без повозок. Если на нас наткнуться обитатели этих зарослей, придется убегать очень быстро.

Я пожала плечами и забралась в седло. Верхом, так верхом!

Ехали мы недолго. Вскоре на горизонте показались клубы пыли. Хранитель придержал коней и постарался увернуться от встречи, но пыльное облако упорно двигалось нам на встречу. Приготовив оружие и накопители, мы напряженно остановились, ожидая встречи с неизвестным. Через десяток минут стало понятно, что нам навстречу несется…отряд королевских егерей! От изумления мы не нашли слов, когда бравые вояки подлетели к нам на взмыленных лошадях, крича что-то невразумительное. Мы не тронулись с места, пока из клубов пыли не появилась довольная морда Лапки, потерявшего ошейник. Тут стало понятно, что нам в такой панике орали егеря:

– Пустошный пес! Спасайтесь!

– Лапка! – я прикрикнула на разыгравшегося пса, – как ты мог? Зачем ты напугал этих благородных господ?

Солдаты и офицеры, онемев от изумления, наблюдали за тем, как я ругаю «собачку», и приказываю принести ошейник. Пес убежал, егеря вздохнули спокойно и начали спрашивать, кто мы и откуда. Поскольку мы были в своем «южном» облике, лорд Натан бесстрашно рассказал историю про дервиша, забросившего нас сюда практически с побережья. Ему не поверили. Один из солдат хмыкнул в густые прокуренные усы и буркнул:

– Еще один за легкой монетой явился. А девчонку с собой зачем потащил?

В общем, после получаса переговоров с плевками табака под ноги и каких-то специфических словечек, Хранителя взяли в отряд новобранцем, а меня поварихой. В окружении такого количества взрослых одиноких мужчин я чувствовала себя неуютно, но тут из пыльной дали явился Лапка с ошейником в зубах, и даже молодые игривые солдаты, которые начали со мной болтать и заигрывать, тут же подались назад. Я надела на пса ошейник, превратив его в дворнягу, а лорд Натан скороговоркой выдал байку про злого дэва, заколдовавшего нашего дворового пса. Нам опять не поверили, но прогонять не стали.

В дороге выяснилось, что отряд закончил патрулирование и возвращался в крепостицу, поставленную волей короля у единственного на многие часы пути источника воды.

– К озеру все пить идут – и чистые, и нечистые, – покачиваясь в седле, говорил усатый капрал, – все твари живые, даже если и мертвые, – с этими словами служака бросил подозрительный взгляд на тощую меня и хорошо откормленного Лапку.

К вечеру мы добрались до водопоя, и я невольно залюбовалась круглым, как блюдо источником жизни. Закатное солнце превратило воду в расплавленное олово, а берег, истоптанный черными тропками, напоминал старинную потрескавшуюся вазу.

– На тропы и ступить не вздумайте! – сразу предупредил нас капрал, – люди и кони по мосткам ходят, а не то местные охотиться начнут.

Мы послушно доехали до светлой полосы, сложенной из плохого дерева, там ступили на мостки и уже с них повели коней пить, заодно и фляги наполнили. Судя по всему, здесь так же жарко, как и на юге, а источник один. Я при желании, конечно, воду создать могу, да только Хранитель мне запретил свои способности выдавать.

Крепость выглядело убого. Выщербленный закопченный камень, покосившиеся внутренние постройки, двор весь в рытвинах. Я сморщила нос, а капрал, приставленный к нам кем-то из старших офицеров, заметив моё выражение лица, посмеялся:

– Ишь, принцесса! Двор ей наш не по нраву. Давно ли из кибитки вылезла?

Я отвечать не стала, просто потупилась. Пока на Севере жили, такой привычки не было, а вот на юге женщины, избегая конфликтов, демонстрировали свою покорность, избегая проблем. Капрал махнул рукой и ушел, а лорд Натан одобрительно кивнул.

Стоило нам урвать минутку наедине, я спросила его, для чего мы отправились в эту крепость. Неужели нельзя было построить домик и жить тут самим?

– Во-первых, здесь нас искать не будут, – пожал плечами Хранитель, – эту крепость уже раз на пять перевернули, во-вторых, пора постепенно возвращаться общество, – и пошутил: – если я вернул милорду герцогу такую дикую замарашку, боюсь, он не узнает свою дочь.

Я улыбнулась, закусив губу, – вспомнила папу, маму, Мюриэль и чуть не заплакала.

– Ну-ну, – лорд Натан приобнял меня за плечи, утешая, – нечего сырость разводить, наша задача – стать тут своими и продержаться хотя бы до зимы.

Я утерла слезы и кисло улыбнулась:

– Тогда мой путь лежит на кухню…

В крепости мы прижились не сразу. Сначала над нами посмеивались за откровенно «южный» вид. Потом, когда лорд Натан доказал, что неплох с оружием, а я умудрилась вполне сносно работать на кухне, нас приняли в разряд «не свои, но и не чужие», придумав глупые прозвища. Меня за смуглую кожу и насупленный вид прозвали «чумичкой», а Хранителя – «ахалай-махалай» за его привычку ругаться на южном наречии, когда молодые солдаты размахивали оружием, как метлами.

Мне прозвище не нравилось, пока капрал не объяснил, что «чумаки» – это возчики соли. Тяжелая работа на солнце портила им не только внешний вид, но и характер, делая их очень смуглыми и молчаливыми. Тогда я смирилась, перестала грозить половником тем, кто меня так называл, и, к моему удивлению, «болтуны» отстали, вспомнив то имя, которым я представилась – Фариза.

Сложнее было другое – наступало лето, и мне хотелось одеться полегче, но Хранитель требовал, чтобы я куталась во все положенные южной девице тряпки. Я понимала, что в удаленной от цивилизации крепости, где из женщин только три маркитанки, и такая худосочная девица может привлечь мужское внимание, но все равно ходила и бурчала.