Лариса Петровичева - Девушка без имени [litres]

Его голос становился все тише и тише, пока не уплыл куда-то в сторону и не растаял в осеннем сумраке. Алита вдруг поняла, что теперь в ее мире никого нет, она осталась наедине с собой и от того, как она себя поведет, зависит ее будущее. Алита не хотела быть ведьмой. Ни злонамеренной, ни обычной. Обладание магией внушало ей тяжелую тревогу – Алита прекрасно понимала, что в этом мире магия для нее лучший друг и помощник, но неприятное предчувствие не уходило. Ладони стало покалывать: в них будто бы медленно собирались лужицы настолько горячей воды, что рука постепенно начинает чувствовать холод. Алита попробовала лечь поудобнее, но не смогла пошевелиться.

«Не волнуйтесь, – услышала она голос Гвиноара в голове. – Не волнуйтесь, это пробивается ваше личное заклинание. Осталось немного».

«Не хочу, – отчетливо подумала Алита. – Не хочу магии, не хочу быть ведьмой. Это зло. А я не злая».

И тогда ее ударило . Алита внезапно с невероятной, пронзительной четкостью осознала, что все-таки стала ведьмой, все-таки изменилась, но в этой перемене не было тьмы. Черный клубок, крутившийся в груди сгустком шипящих змей, вдруг растаял, и это было настолько хорошо и легко, что Алита не выдержала и рассмеялась. Теперь она была сосудом, который наполняло волшебство – доброе, светлое, свободное. В нем не было зла, и у зла теперь не было над ней власти.

«Я должна рассказать Огюсту-Эжену, – вдруг подумала Алита. – Я должна поделиться с ним…»

Сияние, в котором она тонула, стало медленно гаснуть, но Алита знала, что оно всегда будет с ней в ее личном заклинании. И это наконец-то дало ей покой и полную ясность. Да, человек, которого она любила, оказался негодяем и лжецом, но теперь у нее достаточно сил, чтобы двигаться дальше, не оглядываясь на прошлое и не боясь нового предательства. А самое главное – Алита наконец-то смогла сказать себе с предельной искренностью, что имеет право любить и что уже любит.

– Ведьма, да, – произнес Гвиноар: уже наяву, а не в мыслях Алиты. – Причем очень сильная. Но не злонамеренная.

Открывать глаза не хотелось. Алита всем сердцем стремилась хоть немного побыть в угасающем сиянии, таком теплом и ласковом, таком своем … Мир снаружи мог и подождать.

– А так бывает? – с сомнением осведомился Рекиген.

– Иногда случается, – уклончиво ответил Гвиноар. – Редко, но случается.

Алита мысленно прикоснулась к принцу и увидела, что он окутан розовым облаком, в котором расплываются красные нити: разочарование, раздражение и плохо сдерживаемый гнев. Ему нужна была злонамеренная ведьма, и этой ведьмы вдруг не стало. Есть от чего беситься.

– Милорд Гвиноар, оставьте нас, – негромко попросила Алита, не открывая глаз. На месте дворцового ведуна было непроницаемо-черное облако с лохматыми протуберанцами, вырывавшимися из тьмы. По облаку прошла легкая волна возмущения, но Алита повторила с прежней твердостью: – Оставьте. Я должна поговорить с мужем.

Облако качнулось, и Алита скорее поняла, чем услышала ответ:

– Разумеется, ваше высочество.

Когда за ведуном закрылась дверь, а в розовом облаке, окружавшем принца, расплылись еще три алые нити, Алита сказала:

– Ты обижен, Рекиген. Обижен на жизнь, которая тебя обманула. Разочарован в том, что я получила заклинание, но не стала злонамеренной ведьмой. А тебе нужна была именно такая, правда? Потому что новую династию либо обожают, либо боятся. И теперь ты злишься, потому что я не смогу обеспечить страх.

Розовое облако потемнело, налилось кровавым гноем гнева. Алита почувствовала, как Рекиген метнулся к кровати и взял ее за горло: пока просто взял, он и сам не знал, что готов сделать в следующую минуту. А самое главное – он боялся, пусть и не осознавал своего страха до конца.

– Не стоит, – мягко сказала Алита и открыла глаза. Рекиген наткнулся на ее взгляд, и пальцы на шее дрогнули. – Я ведь не отказываюсь тебе помочь.

Она осторожно взяла принца за запястье и медленно отвела его руку от шеи. Рекиген не сопротивлялся: то ли решил посмотреть, что будет дальше, то ли неосознанный страх стал сильнее. Алита ободряюще улыбнулась и промолвила:

– Тебе нужна подруга и соратница? Я ею буду. Тебе нужна иллюзия счастливой семьи? Я ее изображу так, что никто не подкопается. Но вот откручивать головы твоим недругам я не стану, уж извини. Мне это неприятно.

Несколько минут они сидели молча. Алита не убирала руки с запястья Рекигена, словно пыталась сдержать его гнев и страх. В конце концов принц вздохнул и признался:

– Я не думал, что так получится.

– Я тоже не думала, – сказала Алита с какой-то бесшабашной легкостью. Магия наполняла ее, заставляя чувствовать себя воздушным шариком, готовым взлететь в любую минуту. Магия меняла – сейчас Алита почти не узнавала себя. – Ну ты же умный человек, Рекиген. Если ситуацию нельзя изменить, то с ней можно смириться.

Принц печально усмехнулся.

– Значит, иллюзия счастливой семьи? – сказал он, и Алите вдруг стало жаль его. Это чувство было пронзительным, почти причиняющим боль. Она неожиданно поняла, насколько одиноким был Рекиген, седьмой принц, которым никто никогда не интересовался, не занимался и не принимал всерьез.

– Что тебе важнее? – спросила Алита, ласково погладив его по плечу. – Семья или власть?

Принц усмехнулся. Развел руками.

– Спроси ты меня утром, я бы ответил точно. А сейчас не знаю.

– Знаешь, у меня когда-то была семья, – призналась Алита. – Я думала, что она настоящая. Верила в это. Делала все для того, чтобы мой муж был счастлив, – Рекиген взглянул на нее со странным интересом, и Алита продолжала: – А в итоге оказалось, что все это так… Пыль на ветру.

Она сама удивилась той грусти, которая прозвучала в ее голосе.

– Мы с тобой несчастные люди, – заметил Рекиген. – Каждый по-своему, но несчастные.

– Не используй меня вслепую, – попросила Алита. – Я тебе помогу, только игра должна быть честной.

Принц кивнул.

– Разумеется, – ответил он. – Если уж играть, то играть без подвохов, правда?

Кровавый гной в розовом сиянии медленно таял. Алита вздохнула с облегчением, прекрасно понимая, что это всего лишь временная передышка.

Печаль Рекигена не обманула ее. Теперь Алита отлично видела всю нависшую над ней опасность. Оставалось решить, как выбраться из этого с минимальными потерями.

Лефевр занял пост директора правового департамента в первый день зимы. Снег выпал несколько дней назад, и столица, которую Лефевр теперь видел из окон своего нового кабинета, стала торжественной и чистой. Вся грязь и мерзость осени были моментально забыты. Снег заставил поверить в то, что жизнь налаживается и в этой новой жизни уже не будет места ни греху, ни горю.