Дарья Кузнецова - Образцовый самец

– Скажи мне, как вы вообще тут живёте? - вздохнула я, оглядываясь по сторонам. - Скука же смертная.

– Хорошо живём, - последней фразы, сказанной мной на родном языке, блондин, конечно, не понял. - У нас есть всё, что нужно. Оставайся и ты со мной, я буду очень рад, - добавил, проникновенно заглядывая в глаза. И такая тоска пополам с надеждой на лице, что хочется пожалеть, погладить по голове и забрать с собой. - Я обещаю,тебе будет очень хорошо со мной! Слияние – это самое прекрасное, что есть в жизни! Это единственное, ради чего стоит жить. До слияния мы ведь почти не живём, а потом... Ты как будто становишься, наконец, целым. А счастье обретения потомства вообще ни с чем не сравнить! Неужели тебе не хочется всё это испытать?

Говоря это, он подвинулся ещё ближе, так что плечо его касалось моего плеча, и я уловила исходящий от мужчины запах. Смутно знакомый, похожий на какие-то земные благовония; сладко-горький,тяжеловатый, но приятный. Ну надо же, у них тут даже одеколоны есть?

– Нурий, ты хороший и красивый, но я пока не готова к такому шагу, - стараясь тщательно соблюдать баланс твёрдости и ласки, проговорила я. - Я уверена, что тебе ещё повезёт встретить свою вторую половину.

– Но я готов ждать столько, сколько потребуется! – возразил он. - Тебя. Ты изумительная! У тебя такие красивые глаза,ты так чудесно пахнешь... Так сложнo быть рядом и не иметь возможности коснуться!

И лицо близко-близко, а губы у него всё-таки очень красивые. Интересно, целоваться блондин не умеет совсем? Или хотя бы какие-то теоретические познания есть? Научить егo, что ли?..

А запах стал плотнее, гуще. И я поняла, что от него начало слегка ломить виски. Или не от него,или это меня так от шулика развезло, которого я как-то незаметно для себя хлопнула целую пиалу?..

– Сочувствую, - прозвучало резче, чем хoтелось. Когда я чуть отодвинулась, взгляд Нурия стал совсем больным и несчастным. А я твёрдо напомнила себе, что целоваться и уж тем более переходить к чему-то большему из жалости – весьма паршивая идея, и решила сменить тему. – Ρасскажи лучше что-нибудь интересное. Ты же наверняка много всего любопытного встречаешь в своих поездках наружу, за пределы города. Как там бывает?

Нурий сначала долго не мог понять, чего я от него хочу. И я наконец сформулировала ещё одну странность аборигенов, на которую прежде не обращала внимания: они не шутили. Совсем. И понятия «смешной ситуации» у них, похоже, не существовало. Да и улыбались они только совершенно определённым вещам, похоже, связанным с пресловутым слиянием. Блондин сиял лишь тогда, когда я одобряла его знаки внимания.

До чего же несчастные всё-таки существа. Понятно, жалеть их глупо, они и не поймут этогo, поскольку привыкли так жить. Но с нашей, человеческой точки зрения, всё их существование выглядит примитивно и достаточно уныло. Высшее и единственное счастье – найти постоянного партнёра для размножения. Никаких больше удовольствий, никаких других целей,только выжить и понравиться самке. А как же экзистенциальные вопросы и высшие потребности? Творческий поиск, самовыражение, признание? У них даже возвышение в коллективе завязано на всё том же слиянии!

В Союзе даже у тех людей, кто на первый взгляд недалеко ушёл по потребностям от аборигенов, больше интересов в жизни. #286198373 / 11-окт-2019 Кто-то любит готовить, смотреть фильмы, да хотя бы сплетничать с подружками. А эти...

Что-то я всё больше сомневаюсь в их разумности и цивилизованности. Или, по крайней мере, в близости их разума человеческому.

В общем,тему «поделись смешными случаями из практики» я вскоре оставила, сосредоточившись на том, чтобы Нурий рассказал хоть какую-то историю. Ну происходит же у них что-то в жизни! Да хоть бы вот даже те подрывники, ворующие еду.

Без толку. Он просто начал пересказывать решительно все события дня, начиная с «вышли на рассвете за...» вот за чем, я не поняла, но не особенно-то старалась.

Потом я попыталась зайти с другой стороны и подать пример, рассказав какие-то байки из собственной практики и анекдоты. Но тут тоже ничего хорошего не вышло, потому что половина понятий была Нурию незнакома,и дольше приходилось объяснять, что я имела в виду и почему это должно быть интересно. И даже когда смысл анекдота оказывался блондину понятен, он всё равно не понимал, что над этим нужно смеяться: на его взгляд, ситуации были странными, нелепыми, непонятными, но никак не смешными.

Ну и ладно, зато развеселилась я. Кажется, этот его шулик всё-таки давал лёгкий психотропный эффект, потому что в нормальном состоянии я бы скорее разозлилась на отчаянно тупящего студента, чем нашла его наивно хлопающую глазами физиономию забавной.

Впрочем, напиток действительно туманил разум не сильно: я понимала , что немного не в себе, но никаких странных желаний внутри не обнаруживала и вела себя примерно так, как веду в лёгком опьянении. То есть много говорила, бурно жестикулировала и радовалась жизни. Без каких-либо перегибов. К блондину с поцелуями по–прежнему не лезла, даже не рвалась купаться в озере, прекрасно помня все риски – от непонимания со стороны аборигена до возможных вредных примесей в воде и опасных живoтных вместе с микроорганизмами.

Нурий поглядывал на меня всё более грустно и напряжённо – наверное, рассчитывал на совсем другой эффект. Но я сейчас была настолько благодушна, что даже за эти ожидания не сердилась . В конце концов, я действительно немного расслабилась и повеселела, большое спасибо аборигену за это. Хотя просить этой веселящей жидкости про запас не буду, не хватало еще сторчаться тут от скуки.

А в целом, можно сказать, свидание удалось. Я развеялась и вроде бы даже не нашла приключений себе на голову: Нурий ведёт себя нормально, к слиянию не склоняет. Повезло.

Но обрадовалась я рано. Развлечение закончилось неожиданно и совсем не так, как хотелось.

Сначала мир вокруг задрожал и закачался. Я осеклась на полуслове,испуганно ухватилась за коврик, на котором мы сидели,и насторожённо уставилась на воду в озере. В первый момент показалось, что прогрессирует действие шулика и у меня начался озноб с головокружением, но нет – тряслась не я,трясся каменистый пол пещеры. И по ровной глади озера разбегалась рябь.

– Это что? - сумела выдавить я,когда окружающий мир успокоилcя.

– Земля дрожит,так бывает, - отозвался невозмутимый Нурий,который в момент землетрясения замер в той позе, в которой оно его застало. – Мы же об этoм говорили.

– Ага. Ну да. А вот это – тоже землетрясение? - поинтересовалась я напряжённо. На смену дрожи пришёл мерный грохот, словно в глубине пещеры кто-то бил чем-то тяжёлым по камню.