Галина Гончарова - Ой-ой-ой, домовой! [litres]

Леерен рано потерял девственность. А вот Ильдар так и не смог. Не переломил себя. Отговаривался занятостью, мечтой о любви…

И понимал все отчетливее – не сможет.

Фу!

Окончательно все прояснилось спустя шесть лет, уже в университете.

Ему было сорок лет, блестящий ученый, выдающийся ум, все слушали его выступления как завороженные, и Ильдар – тоже. И с радостью принял предложение о работе ассистентом.

А что эта работа сближает…

Ильдар так и не понял, как его совращали. Медленно, постепенно, шаг за шагом… оторвать бы что-нибудь не особо нужное таким ученым-недокопченным или хотя бы подвесить за это самое повыше…

Но мальчик оказался в постели учителя. А наутро понял, что вот так – правильно. Вот лично для него оно и правильно, и хорошо…

Свет не принимает?

Свет не понимает!

Ну и пусть, а он будет жить, как ему нравится.

И жил себе спокойно, пока любимый во всех смыслах учитель не уехал, целых шесть лет жил. А потом, как остался один, мужчине захотелось тепла и ласки. И Ильдар попробовал сделать предложение одному симпатичному парнишке.

Увы.

Парень оказался не только исключительно натуральной ориентации, но еще и брезгливым, и с чувством юмора.

Он согласился.

Согласился на свидание, конечно притворно, и смог заманить сластолюбца в гостиничный номер. Не дома же такое… нет-нет, и к вам я никак не могу прийти, вы что! У вас же слуги! А слуги – сплетники!

Мало ли что, мало ли как…

Лэрр Ильдар клюнул, уж больно хорош был юноша, черноволосый, кареглазый и белокожий, с такой фигурой, что хоть сейчас рисуй картину.

А в гостинице, в спальне уже ждали своего часа несколько газетчиков с перьями наперевес.

Мальчишке тоже досталось, но ведь не он снимал номер, не он предлагал своему ученику неформальные отношения, а что скандал поднял и сор из дома вынес…

А был ли другой выход?

Разве что челюсть учителю поправить и вылететь из университета раз и навсегда.

Так что голого лэрра Ильдара не только рассмотрели и зарисовали, но еще и интервьюировали, хотя бедолага норовил запереться в ванной комнате.

Не пустили.

Когда газетчиков шесть штук?

Эти кого хочешь одолеют.

Грохнул скандал, семья отреклась от паршивого козлища в своем стаде, а говоря правду, лэрр Ильдар и сейчас считал, что его предали!

За что с ним так?

Пусть у него другие вкусы, пусть, но это ведь его право?

Предложение лэрра Эрарда пришлось как нельзя более кстати. Ильдар женился, отправился в экспедицию, и скандал постепенно утих. Хотя домой ему так и не разрешили вернуться. Отец, отставной военный, высказался в том смысле, что лучше б у него сына на войне убили, чем извращенец вырос. Мать поддержала, благо еще четверо сыновей у нее оставалось да три дочери.

Ильдар и сам не рвался общаться. Не хотите?

Ну и пусть вас! Перебьюсь!

И перебивался. Кое-какие деньги были, возможность заниматься наукой тоже была, а что до личных отношений…

Найти тех, кто готов на все за деньги или за какие-то выгоды, несложно. Везде. Всегда.

Лэрр научился перебиваться то тем, то этим, но однажды…

Это была любовь.

Он пришел наниматься слугой. Стоял на пороге кабинета, такой тоненький, с каштановыми волосами и громадными синими глазами, а у Ильдара тяжело и горестно билось сердце. Он хотел этого мальчика, как никого и никогда не хотел.

Конечно, Лик был нанят.

И как-то постепенно он оказался в постели своего нанимателя, приняв предложение без особых колебаний. Поломался, конечно, для приличия, но лэрр понимал, когда ломаются, чтобы набить себе цену. Настолько любовь ему разум не затуманила.

Увы, во всех мирах противоестественные наклонности требуют денег. Больших денег. Лэрр Ильдар не оказался исключением. Лик хотел то одного, то второго, денег не было, а расстаться с мальчиком…

Нет, этого лэрр сделать просто не мог.

План возник постепенно.

Как-то исподволь, незаметно, выкристаллизовался из общей массы… слово за слово, а там и дела начались.

Лик познакомил лэрра с Далини, та договорилась с Алисин… и как-то оно пошло крутиться, да так ловко, что сам лэрр только рот раскрыл.

И как оно получилось, такое-то?

Совершенно непонятно. Не иначе, Рух попутал, сам бы лэрр не догадался.

Извращенец – да, но не насильник же и не убийца!

Керт галантно предложил мне руку, и отказываться я не стала. Мышцы болели, тело еще плоховато слушалось, да и моторика другая, и вообще – непривычно.

Меня честь честью проводили в комнату хуртара и усадили в уютное кресло.

– Не вертись.

Чем Керт промывал рану, я так и не знаю. Но щипало жутко. Оставалось только цепляться за подлокотники и шипеть тремя гадюками.

– Больно.

– Сама виновата. Надо было другое место царапать.

– Попу, ага…

– Шрам останется.

– Большой?

– Нет, не очень. Но видно будет.

Я махнула рукой. Подумаешь, шрам! Не знаете вы моей безграничной фантазии! Я, может, на его месте татуировку сделаю!

Кстати!

А кинжал где?

Фамильный, лэрровский?

Керт успокаивающе улыбнулся.

– У меня он. Успел подобрать.

– И что ты с ним сделаешь?

– Оставлю себе. Память все-таки…

– И кровь у вас с лэрром общая.

Хуртар кивнул.

– Я рад, что с тобой так получилось. Очень рад.

Меня данный вариант тоже устраивал, что я и сказала Керту. Было б тело, дальше разберемся. А это – выше всяких похвал. Молодое, двадцати лет нет, здоровое, а что пара любовников была… да и черт с ними! Болячек нет, остальное неважно!

Керт с этим полностью согласился. И заговорил про оставшихся злодеев:

– Если бы не ты, они бы удрали.

– Да уж. Осталось решить, что рассказать.

Керт тяжко вздохнул.

– Учитывая, как все было драматично обставлено, – рассказываем все.

– Вообще все?

– Я расскажу сам. А ты кивай и поддакивай. И в храм я тебя заберу с собой, не возражаешь?

– Опа! А что мне делать в храме? Не хочу на опыты!

– На какие опыты? – возмутился Керт.

– А зачем я там нужна?

– Амура, а где ты вообще нужна?

– Разберусь, – махнула я рукой. – Справлюсь. Домик пока есть, выгляжу я как Далини Верейль, поживу там, а дальше…

– Амура, ты издеваешься?

Я похлопала глазками на Керта.

– Ты о чем?

– Поехали со мной? Пожалуйста…

– Зачем?

Керт покраснел.

Вздохнул.

Собрался с мыслями.

– Просто так не поедешь?

– Зачем? – искренне не понимала я.

– А замуж за меня выйдешь?

Настала моя очередь хлопать жабрами.

– Ты с ума сошел?

– Нет, я серьезно.

– Ты мне хочешь сказать, что по уши влюбился в белку-летягу?

– Не в белку. В тебя. Хотя белка получилась тоже очень симпатичная.

– Ты же меня почти не знаешь…

– Наоборот. Я знаю о тебе самое важное. А остальное… ты живешь в этом мире меньше месяца!