Мари Ардмир - Отборная гадина, или Вы нужны нам, Лилли

— Великие боги. Ты жив! — В порыве нежности и облегчения поцеловала его во влажный лоб и погладила по волосам. — Как себя чувствуешь?

— Ну, нужную руку мы мне сломали. — Он с хрипом перевернулся, лег на спину и головой на мое колено, сглотнул, прежде чем сказать: — И я тут подумал, что ты на удивление сильная девушка и на редкость большая врушка… Ты носишь трусики, — с укором бросил он мне.

— Кажется, одним лишь переломом руки не обошлось, — прошептала я, ощупывая его буйную голову и не находя ни шишки, ни отека.

— Лилли, лучше взгляни на мой трофей.

И вот тут мне продемонстрировали белье. Принц держал его в правой руке, как знамя, отобранное у врага в жестокой схватке. Красивое знамя, красное, с тонкой серебряной вышивкой, очень дорогое. В общем, то, что я приняла за кровь, оказалось кружевом. Чужим кружевом.

— О нет… это не мои!

— Тогда с кого я их снял? — несколько заторможенно спросил принц.

— С Зорге. Это зомби-садовник, работает на главнокомандующего, — пояснила торопливо. — В мое отсутствие он остается в спальне и скрывается под иллюзией.

— Вот как… — Орран поморщился уже не столько от боли, сколько от досады. — А иллюзия достоверная?

— Тютелька в тютельку.

— Тогда я ни о чем не жалею.

Пожалеть пришлось мне.

За всеми «руколомательными» и «метковытравительными» планами мы забыли, что даже нечаянное нанесение вреда особе королевских кровей приравнивается к вполне спланированному покушению и наказывается соответственно — казнью. Так что когда лакеи переложили Высочество на магические носилки и порталом переправили в главный дворец столицы, меня со всех сторон обступили недружелюбно настроенные королевские «псы».

Как «грифон», то есть агент внешней разведки, я должна была с холодным спокойствием позволить себя заковать, как впечатлительная двадцатилетняя девушка — я обязана была расплакаться и устроить истерику, но я была настолько поражена нашей недальновидностью, что расхохоталась до слез. Напугав леди N, невест, прислугу и даже «псов», я шагнула в открытый для меня портал и расхохоталась повторно. По ту сторону оказалась камера для смертников. Выдолбленная в скале, она имела всего один вход — узкое оконце на высоте в пять метров и один выход — сливное отверстие нужника. Ни кровати, ни стула, ни соломки не имелось, потому что в нашем королевстве Грен смертную казнь исполняли спустя час после приговора.

Что ж, самое время подумать о давнем предложении поднебесных и порадоваться тому, что муж не знает о месте моего пребывания. Иначе бы точно поднялся на поверхность, устроил погром и с помпой забрал меня в Подземелье. Пусть он давно уже не старший следопыт, а целый канцлер по безопасности Арена и легко может уберечь меня от своей семьи и прочих врагов, я готова землю рыть и корни грызть, чтобы более никогда не спускаться в коридоры эльфийских пещер. Хватило. Один раз по делу спустилась и застряла там на четыре года.

Кто бы знал, что мое умение варить яды и метать дротики может помочь не только с поступлением в Военную Академию, но и с зачислением в старшую группу «грифят». Это произошло спустя полгода обучения, едва я научилась варить стойкое обезболивающее и перестала «умирать» на физподготовке. С победой над слабостью меня охотно поздравил Диз, пятикурсник, помогающий тренеру.

Именно он в шутку, а может, и для укрепления некрогласа зачитывал над каждым упавшим призыв «Печать Вечного», ту самую, что некроманты используют на допросе давно почивших граждан. А так как падала я часто и подняться была не в силах, я эту Печать от начала и до конца заучила. Ее, а затем еще четыре призыва: для зомби, для привидения, для тени и даже для лича. Последнюю запомнила хуже всего, потому что я перестала падать, а Диз читать. Правда, это его не особо расстроило, даже наоборот. Заметив мои успехи, он именно меня предложил взять на замену, когда в их отряде появилось вакантное место. До сих пор помню его слова: «Практика — дело плевое. И раз Глен Ногоро отбыл на задание, мы временно можем взять ее».

Глен Ногоро!

Это же был тот самый красавчик, что, чарующе улыбаясь с газетных страниц, пленил мое сердце, заставил сбежать из дома и поступить в «грифоны». Да только услышав его имя, представив, как после практики меня перед ним похвалят, я была готова лезть на горы, нырять в океаны, спускаться в жерла вулканов и травить врагов, хотя посылали нас с вполне мирной миссией. Нужно было через подземелье попасть в деревеньку оборотней, получить инструкции от капитана отряда Осена Нигье и два месяца незамеченными провести на территории двуликих.

На их счастье и на нашу беду неожиданно вспыхнувший дипломатический скандал между Ареном и Греном перекрыл границы подземелья, в которое мы только-только спустились. В тот час Лир на правах старшего лейтенанта нес карту и кристалл связи, Росса и Диз проверяли чистоту пути, Грэм и Изма заметали следы, я мечтала о подвигах и постоянно спотыкалась. Но даже сквозь грезы услышала, как связь с капитаном неожиданно оборвалась, напутственные слова «Не теряйте друг друга…» были последними из долетевших. Минуту спустя нас окружил приграничный эльфийский патруль с кортиками наголо и приказом сдаться. Разрешение на короткий переход никого не вразумило, а предъявленные значки граждан Грена лишь усугубили ситуацию, превратив нас из путешественников в лазутчиков.

После трех дней заключения и допросов сутки напролет нас выдворили во враждебно настроенный город без денег, кристаллов связи и каких-либо объяснений. Сказали только, что к границе идти глупо, нас на поверхность не пропустят, да и вряд ли мы дойдем. Хотелось бы поспорить, но десяток тычков от горожан и первый плевок, прилетевший в Россу, лишил нас шанса на побег. Умывшись, и без того раздраженный лейтенант послал к демонам предостережения Лира и врезал обидчику. Затем его друзьям. И друзьям друзей, что прибежали на крики. Завязалась драка, в ходе которой эльфы получили несопоставимые с жизнью переломы, а некромант — свежий материал для работы. Собственно, нас и повязали, когда Грэм и Изма зачищали место стычки, Лир пытался угомонить Россу, а Диз вернуть ушедших за край.

Очередной допрос оказался куда короче прежнего. На свободе осталась только я.

Замерзшая в подземной промозглости, уставшая, голодная, одна-одинешенька, одолеваемая вопросом «Счастье ли, что, заглянув в мои лучистые глаза, следователи приписали метание дротиков Изме и Грэму, а не мне?» Вопрос был насущным, и чем дольше я ходила, тем насущнее он становился. Ни приютить меня, ни покормить, ни взять внаем ни в этом городке, ни в близлежащих деревнях никто не согласился, не говоря уже о том, чтобы подвезти к посольству в столице или объяснить, отчего все смотрят волком. Спустя сутки блужданий я пришла к выводу, что остроухие следователи меня не отпустили, а выбросили. И сделали это, точно зная, что вернусь либо с повинной, либо в наручниках за разбой и воровство, потому что иных способов пропитания попросту не было.