Мари Ардмир - Отборная гадина, или Вы нужны нам, Лилли

— И все это время… — я засипела, — все-все специально не замечали?

— Да. Не замечали, опасаясь, что он вас искалечит во время обряда изгнания.

По ту сторону сада уже слышались приказы Соро и команды Нигье.

— А я думала… — с трудом сглотнула подкативший к горлу ком.

— Догадываюсь. — Грефран прижал меня сильнее, губами коснулся макушки и вдруг, словно желая отвлечь, зашептал: — Лилли, пока нас не развели по углам для допроса и не разлучили на целый день, я хотел спросить, согласитесь ли вы принять мои ухаживания?

Я удивленно прислушивалась к нарастающему стуку его сердца. Он, верно, шутит.

— Я не шучу, — произнес Волль твердо. — И не стоит говорить, что ваш муж будет против. Главное, чтобы вы были «за». — Немного помедлил и добавил: — И, конечно, мне нужно имя мужчины, который наводит страх на Соро и Нигье, но при этом легко отпускает вас на слет невест. Ему стоит подумать о разводе.

Нервно хохотнула, услышав осуждение собственника в устах ловеласа. Посмотрела на Блика снизу вверх, внимательно оценивая эти брови, глаза с прищуром, лысину и улыбку, замершую на губах. Вспомнила себя, вздохнула.

— Грефран, для начала стоит признаться, что мне тридцать четыре года, моему сыну семнадцать лет, я выгляжу старше, чем сейчас, и…

— Лилли! — позвал он, не желая слушать.

— …про листья борщевика писала я, и та жуткая настойка от незнакомца тоже моя…

— Ли-и-илли! — Он сжал меня крепче, склонился к моим губам, смутил требовательным взглядом и простым переходом на «ты»: — Ты невыносима.

— Что? — прошептала, заливаясь краской. — Не рассказывать дальше?

— Рассказывать. Но вначале ответь мне. Значит ли это, что ты согласна? — спросил очень строго.

— Ну, да…

Лишь пара слов, но какие изменения!

Я тут же узнала, что Волль, который сомневается, разительно отличается от Волля, идущего к цели. Безымянник у меня отобрали, отложили его подальше, к книгам, чтобы миг спустя объятия перестали быть объятиями, а слова — словами. Меня прижали к закаменевшему телу, подтянули вверх и, намереваясь поцеловать, окинули таким взглядом, от которого стало душно, дурно, немного нервно. В мельчайших деталях вспомнилась поездка на маготрансе, расплывающаяся Степь, провал в портальную яму, немыслимая скорость на арене, виртуозная игра со смертью и ловушками, безумство ликующей толпы. Мне не хотелось вновь погружаться в этот омут, от слова «совсем».

— Грефран, если ты ухаживаешь так же, как водишь, то я… я…

— Будешь меня притормаживать, — разрешил он, мастерски томно пробуя мои губы на вкус. — Или шептать: «Блик! Блик! Блик вернулся на арену!»