Даринда Джонс - Смерть и девушка, которую он любит (ЛП)

Так и не подняв голову, девушка все же взглянула на него из-под ресниц.

— Я понимаю, Азраэль. Просто хочу уйти, пока все не началось.

Девушка была одержима, и дух в ней хотел сбежать с земли, пока не началась война. Значит, дух знал то, чего не знал никто другой. Или видел то, что мы все отказывались видеть.

Джаред взял девушку за подбородок, причем его большая ладонь закрыла ей половину лица. Затем склонил голову набок, как для поцелуя, и прижался к ней губами. Даже зная, что происходит, я все равно внутренне съежилась от этой картины. Однако секунду спустя Джаред слегка отстранился и сделал глубокий вдох. Тьма полилась изо рта девушки прямо в него, пока девушка наконец не избавилась от нежеланного присутствия. Ее глаза тут же закатились, и она рухнула прямо в руки Джареду.

Не дав ей упасть, он подхватил ее и повернулся ко мне. Клянусь, этот чуть ли не рыцарский жест — самое сексуальное, что я в жизни видела.

— Отнесу ее к медсестре, — сказал Джаред и направился по коридору в медпункт.

Я кивнула, уже не испытывая ни малейшего намека на ревность. Он делал свою работу, и от этого казался мне еще благороднее. Когда он свернул в южный коридор, я прислонилась к шкафчикам, едва стоя на ногах от восхищения.

Однако вскоре послышались знакомые шаги — мисс Маллинз шла в свой класс. Во мне будто засияли все молекулы. Мисс Маллинз — моя любимая учительница и, как мы недавно узнали, наблюдатель. То есть человек, призванный наблюдать за Орденом Святости и за мной. Вопрос, кто именно ее призвал?

Я бросилась за ней, и она выдала мне улыбку, от которой растаяли бы и полярные льды. У мисс Маллинз короткие темные волосы и сияющие голубые глаза, из-за чего она выглядит так, будто всегда готова попроказничать.

Слегка не в себе от только что увиденного, я еле слышно проговорила:

— Здравствуйте, мисс Маллинз.

Она поцокала, как будто укоризненно, и крепко меня обняла, а потом, сияя, сказала:

— Ну наконец-то! Рада, что ты вернулась.

— И я рада, что вернулась! — Я прижалась к ней. — Что там насчет другой вашей должности?

— Мне пришлось сообщить, что меня раскрыли. Сюда послали кого-то другого.

— Кого? — спросила я, сгорая от любопытства.

— Если скажу, то ему или ей придется отчитываться о том, что его или ее скомпрометировали. И все начнется заново. К тому же я понятия не имею.

Не очень-то разочаровавшись, я решила еще немого поднажать:

— А кто изначально отправил вас сюда? В смысле кто о нас знает? И о том, что происходит?

— Вообще-то, я не должна об этом говорить, но раз уж… — Она помолчала, и мне показалось, что ей стало грустно. — Раз уж все это происходит на самом деле, вряд ли мои слова могут кому-то навредить.

Я подалась еще ближе.

— И?

— Я эмиссар Ватикана.

Огрей она меня арматурой — я бы не так удивилась.

— Ватикана? Того самого, который город Ватикан?

Мисс Маллинз тихо рассмеялась:

— Того самого.

Я моргнула.

— Но зачем?

— Мы веками изучали пророчества потомков Арабет. Когда ты родилась, нам пришлось кого-то отправить к тебе. Выбрали меня. И это была большая честь.

Я была так поражена, что отошла на пару шагов.

— Не понимаю. Если они тоже веками изучали пророчества, то наверняка знают, как предотвратить эту войну. Ну уж точно знают больше, чем мы.

— Знают, конечно.

Я выпрямилась и вопросительно уставилась на мисс Маллинз.

— Ответ на все — ты.

Я мигом поникла.

— Можете ничего больше не говорить. Все зависит от меня, и только я остановлю войну еще до того, как она начнется.

— Именно так.

Тут разочарование зацвело буйным цветом.

— Видите ли, мисс Маллинз, я не знаю как. Не знала вчера и не знаю сегодня.

— Но узнаешь.

— Нет! Ничего я не узнаю! Все… все возлагают на меня огромные надежды, а я понятия не имею, что делать. — От слез запекло в глазах. Если кто и сможет меня понять, то уж точно моя любимая учительница. — Позвоните им, — вдруг сказала я, потому что в голове стал формироваться новый план. — Позвоните и расскажите правду. Скажите, что я круглая дура, которая не знает, что делает, и, если они немедленно что-нибудь не предпримут, мы все умрем.

— Лорелея…

— Прошу вас, мисс Маллинз. Наверняка они знают больше, чем мы. Так пусть скажут мне, как быть!

Она снова меня обняла.

— Мы справимся, Лорелея. Ты сама поймешь, что нужно делать.

Но она ошибалась. Ужасно ошибалась. Так и растворилась в воздухе моя последняя надежда получить какую-нибудь информацию.

— Они хоть знают, кто открыл врата?

— Нет. — Похоже, и мисс Маллинз это ничуть не радовало. — Понятия не имеют.

— Мы тоже. В том-то и беда.

В класс мисс Маллинз я заходила, как в тумане. Да еще и чувствовала себя так, будто меня бросает в крайности. То я уверена, что мы справимся, то опять убеждена, что все мы сгинем с воплями. Короче говоря, я устала, замерзла и проголодалась. Нет, вру. Всего лишь устала. Спустя пол-урока мисс Маллинз врубила видео о разнице между синтезом и делением, а сама увела нас с Бруклин в дальний уголок поговорить. Разумеется, пример остальным ученикам мы подавали не лучший. Ни к каким выводам мы так и не пришли, зато приятно провели время.

После первого урока мы с Бруклин направились в туалет.

Открывая дверь бедром, я бросила через плечо:

— Зуб даю, если мы опоздаем на второй урок, всем будет наплевать.

— Так и есть, уж поверь. Я сейчас почти на все уроки опаздываю. Мир перевернулся вверх тормашками. — Все это подруга говорила, попутно заглядывая под дверцы кабинок, чтобы убедиться, что мы здесь одни. Когда оказалось, что на берегу чисто, она продолжила: — Итак, мы с тобой наконец-то наедине. Видит бог, в последнее время это почти недостижимое дело! — Поставив рюкзак на пол, Брук наградила меня одним из своих «материнских» взглядов. — Что вчера было, когда ты прикоснулась к своему рисунку?

Зря я удивилась, что она заметила мою реакцию.

— Ты же не должна была на меня смотреть!

— Да плевать. Ну так что было?

— Ничего. Ни единого виденьица, если ты об этом.

— Но что-то же все-таки случилось?

— Ага. Только… даже не знаю. Это была всего лишь какая-то рябь.

Брук примостилась бедром к раковине.

— Рябь? Типа во времени? Как будто ты вот-вот нырнешь в рисунок?

— Не совсем. Да не знаю я! — по-детски прохныкала я. Почему мы вообще об этом говорим?

— Лорелея, ты самый могущественный пророк в родовой линии. Ты вообще в курсе?

— Джаред вчера говорил то же самое. Мои бабушка с дедушкой видели, чтобы это было где-то записано? — спросила я, отчаянно желая сменить тему.

— В куче мест. Странно, кстати, потому что, когда одни пророчества сбываются, другие становятся понятнее. Не знаю, что все это значит, но далеко не один твой предок говорил о том, что ты станешь самой могущественной из них.