Дана Арнаутова - Хранитель равновесия. Проклятая невеста [СИ]

Харуза болтала, кричала, пела. Зазывала и умоляла, ругала и смеялась, грозила и шептала. Обрушивалась водопадом красок, звуков, запахов. Иногда весь город от шахского дворца до нищих кварталов казался Раэну неким организмом, пронизанным единой нервной системой… Мать городов, Хозяйка тысячи дворцов и одного базара, как не без лукавства именовали ее по всему континенту, многозначительно закатывая глаза и прищелкивая языком от невыразимого восхищения.

А если случался наивный, что удивлялся и спрашивал, почему базар — один, ему снисходительно объясняли: так вся столица — огромный базар, куда ни глянь. Перекресток морских и караванных путей, сердце огромной страны, бьющееся непрестанно, рассылая свежую кровь по всем уголкам шахства. Никогда не засыпающий город, где за должность базаргина, главного базарного смотрителя, борьба бывает яростнее, чем за шахский престол.

Ибо шах держит ответ за свой народ перед богами, и тяжел бывает этот ответ, а базаргин отвечает только перед шахом. Шах же хоть строг, но милостив, он прекрасно понимает, на чьих плечах держится его власть. Если шахский дворец — голова державы, то базар Харузы — ее душа. И не один повелитель слетел с высокого золотого престола, не угодив душе своего шахства. Потому что базар всегда знает правду. И как же он прекрасен!

Серые гранитные плиты, которыми были выложены все площади и улицы для торговли, услужливо и радушно стелились под сандалии. Одна за другой накатывали волны запахов и звуков, перекликались то гортанные, то певучие, то шипящие голоса. Специи, рыба, духи, кожа… Переливы ярких тканей и блеск лошадиной шерсти, жемчуг, сандал, расписная глина!

Раэн шел, никуда не торопясь, наслаждаясь неповторимой суматохой харузского базара. Со всех сторон окликали торговцы, обещая неслыханную скидку и необыкновенное счастье, если светлейший господин обратит взор именно к их прилавку. Сам базар так расползся гигантским спрутом, что и за три дня не обойдешь. Поэтому Раэн шел напрямик, разве что выбирая самые спокойные ряды: ювелиров, алхимиков, продавцов дорогих тканей, благовоний и лечебных снадобий. Торговцы здесь были серьезными и степенными, никто не хватал за рукав, не кидался наперерез, умоляя отведать совершенно бесплатно и купить, только если понравится.

В рядах зельеделов его, кстати, знали многие. Раскланивались, желали здоровья и благополучия, провожали взглядом. Раэн кланялся в ответ, с парой мастеров перекинулся словечком, одному оставил заказ на мелочевку, которую лень было готовить самому. Увидев новое лицо, приглядывался, запоминал. Вынырнув из тишины и благолепия на большую, наполненную гомоном площадь, остановился у жаровни лепешечника, указал на ломти жирной ягнятины, вымоченной в гранатовом вине, тонко нарезанной и отбитой, наперченной и переложенной душистыми листьями дерева хен для защиты от мух. Поднял три пальца.

Лепешечник, расплывшись в улыбке, подхватил указанное количество ломтей, шлепнул на сковороду с кипящим маслом, а сам принялся рубить свежую зелень. Через несколько минут, выудив сочащееся жиром мясо, ловко уложил его на еще теплые тонкие лепешки, пересыпал зеленью, плотно свернул и пожелал удовольствия щедрому господину. Раэн, оценив намек — ах, Харуза! — бросил на тарелку серебряную монету и пошел дальше, не слушая восхвалений и благодарностей, раздававшихся за спиной.

На другом конце площади гомонили особенно сильно. Временами оттуда раздавался дружный всплеск возгласов и детский визг. С наслаждением жуя истекающее пряным соком мясо, Раэн подошел поближе. Визги и крики окружали палатку фокусника, дававшего представление на маленьком пятачке у самого края площади. Фокусник тоже был знаком. Невысокий тощий парнишка в богато расшитом золотом халате и пышной чалме извлекал из магического жезла шелковые ленты, рассыпал розы и мотыльков. И только другой чародей мог бы заметить, что золото и каменья на халате — такая же иллюзия, как цветы и бабочки. Народ послушно ахал, но расставаться с деньгами не торопился, в глиняной миске перед рыночным чародеем лежала жалкая горсточка меди.

Протолкавшись поближе, Раэн поймал взгляд фокусника, озорно ему подмигнул. Тот, радостно блеснув глазами, привычно подхватил игру. Отложил жезл на маленький, покрытый фальшивой, как и халат, парчой столик, сделал многозначительную паузу. Вынырнувшая из палатки девчушка лет пяти ударила в кожаный барабан больше ее самой. Пока рыночный чародей торжественно вещал, что только сегодня почтенной публике дозволено увидеть великое волшебство, пришедшее из глубины времен, Раэн приготовился. Дожевал промасленную лепешку, поднес к жирным губам пальцы, делая вид, что вытирает рот.

Юный чародей закончил нести немыслимую чушь про легендарных магов страны Хамтур, поделившихся с ним своим искусством, — не иначе, как с того света! — подхватил жезл, начертил им в воздухе что-то немыслимо сложное, замахал свободной рукой… Раэн беззвучно проговорил несложное заклинание, действующее как спусковой механизм для только что придуманной иллюзии.

С конца жезла сорвался сноп разноцветного пламени, рассыпал вспышки искр. Под аханье зрителей пламя сменилось огромным розовым бутоном, тот на глазах раскрылся, и из сердцевины цветка вылетел крошечный птенец. Стремительно вырос, обернулся гигантским, сияющим всеми цветами радуги фениксом, как их рисуют на стенах храмов, сделал круг над взвывшей от восторга толпой, едва не касаясь макушек длинным хвостом, и рассыпался кучей крошечных розочек, что исчезли, не долетев до земли.

Зрители топали ногами, хлопали себя ладонями по плечам, вопили и пищали, смотря по возрасту. Раэн усмехнулся и снова подмигнул расплывшемуся в счастливой улыбке фокуснику. Девчонка уже обходила зрителей с миской, требовательно заглядывая в глаза. На этот раз монеты сыпались частым дождем, серебро и медь вперемешку, — Харуза умела ценить редкое зрелище.

Покопавшись в кошельке, Раэн вытащил золотой, перехватил смуглую ручку и сунул монету. Девчушка, бросив взгляд на невиданную редкость, рванула к фокуснику, отдала золотой ему и вернулась к зрителям, старательно протягивая миску каждому. Раэн снова улыбнулся в ответ на просящий взгляд чародея, кивнул и стал пробиваться через толпу.

Придется показать пару новых фокусов. Это, конечно, не настоящее обучение, но для рыночного чародея — редкая возможность! Раэн несколько раз предлагал ему денег на гильдейский взнос. Просто так, в подарок. И только тогда узнал, что известный всему рынку фокусник Марей — на самом деле девушка. Худая некрасивая девчушка, прикрывающаяся личиной мальчика и от гильдии магов, что не потерпела бы у себя женщину, и от Ночной семьи — та бы как раз приняла ее с радостью. Знания Марей хватала на лету, талант мага у нее был небольшой, но крепкий. Но женщина-маг — не для Востока, а в жрицы или воровки Марей не хотела, вот и пряталась.