Марина Эльденберт - Заклятая невеста [litres]

– Это всего лишь магия искажений, за которую вам сейчас нужно уцепиться. Для примера, – сказал он. – В Аурихэйм я вас, разумеется, не проведу, это можете сделать только вы сама. Смотрите плетение.

Я наблюдала за движениями его пальцев, за тем, как крохотный разрыв в пространстве смыкается до едва различимой точки. Сейчас, когда плетение подчинялось его магии, я могла попробовать воспроизвести нечто подобное, но постранство, подхваченное моей магией, лишь слегка дрогнуло.

Еще раз.

Снова и снова.

– Не торопитесь, – произнес Эльгер. – Наблюдайте за потоками и отчетливо представляйте место, куда хотите попасть.

– К хэандаме, – сказала я. – В Золотой Двор.

Почему-то мне казалось, что переговоры с ними займут гораздо больше времени, чем с теми же стихийниками. Когда мы с Льером общались с кузнецами, они показались мне гораздо более приятными, чем «золотые» брат и сестра на балу Золтера.

Я представила себе пески, окружающие их Двор, представила Льера, с которым мы стояли рядом на одном из барханов. Сердце ужалила боль, и в это мгновение пространство, подчиняясь мне, разошлось. Волна магии ударила в меня знакомым пьянящим чувством, подхватывая, увлекая за собой.

– Невероятно, – произнес Эльгер. Глаза его сверкали, ворвавшийся из пустыни жаркий воздух растрепал наши волосы. – Вы это действительно сделали. Лавиния…

Он попытался удержать меня за руку, но я уже шагнула в Аурихэйм.

Портал за моей спиной сомкнулся, и я погрузилась в знакомый зной. Этот зной – сухой, изнуряющий, пропитанный мощью антимагии, вонзился в кожу. Здесь воплощение сил хэандаме обжигало гораздо сильнее солнца: с каждым шагом я, как маг, становилась все слабее. Льер рассказывал, что ни один портал невозможно открыть в чертоги Золотого Двора и что любые попытки открыть его в непосредственной близости очень плохо заканчивались.

Разумеется, чтобы выжечь из меня силу, элленари пришлось бы обрушить на меня золотую мглу, но даже сейчас, когда антимагия была повсюду, меня бросало то в жар, то в холод. Губы мгновенно пересохли, словно я шла по пустыне не несколько минут, а несколько дней, магия билась во мне, инстинкты кричали о том, чтобы я повернула назад, но я продолжала идти.

Уже стали видны врата и ведущая к ним дорожка, золотой змеей вьющаяся между песков.

Миг, когда я ступила на нее, сделал меня беспомощнее котенка: магию я больше не чувствовала. Она оставила меня окончательно, поэтому от стражей у ворот я едва не шарахнулась. Двое мужчин светились золотом, как статуэтки под солнечным светом, вот только я прекрасно понимала, что если солнечный свет дарит жизнь, то этот ее отнимает. По крайней мере, у магов – в нашем мире хэандаме способны были выжечь любую магию дотла, и это не всегда позволяло человеку пережить случившееся. На что способны источники такой силы, элленари, даже думать не хотелось.

Стражи смотрят на меня, и имя их правителя – Аргайн – вспыхивает в памяти так же ярко, как если бы я слышала его вчера.

– Мне нужно поговорить с вашим повелителем, – произношу я, глядя в глаза одному из стражей. – Я – правительница Двора Жизни, и Аргайн заинтересован в этой встрече не меньше меня.

По крайней мере, мне очень хочется в это верить, равно как и в то, что стражи считают так же. Потому что через хэандаме я не пройду. Не на их землях.

Как ни странно, ворота передо мной распахивают без единого слова, и я шагаю на раскаленный солнцем камень. На площадь, раскинувшуюся перед дворцом.

Льер говорил, что Золотой Двор – целый город, но издалека, с барханов, мы видели только роскошь дворца. Сейчас же моему взгляду представляются и сады, и узкие улочки, укрытые тенью, и фонтаны, свежесть от которых дотягивается, кажется, даже до моей магии. Это воодушевляет, придает уверенности… вот только как быстрее пройти к дворцу?

– Ваше аэльвэйрство. – Ко мне приближается девушка.

Я удивленно смотрю на нее: порталов здесь нет, поэтому стража как минимум должна была отправить гонца, чтобы сообщить о моем прибытии. В отличие от Двора Смерти здесь нет ни крылатых, ни других рас, одни лишь золотоволосые элленари, судя по всему отличающиеся лишь происхождением и уровнем силы.

Тогда – как?

Наверняка у золотых есть свои способы быстро передать информацию, тем не менее на миг мне становится неуютно.

– Я вас провожу.

– Буду очень благодарна.

Мы проходим лабиринтами улочек так быстро, что оказываемся у широких ворот дворца буквально за пять минут. Я бы плутала здесь, наверное, несколько часов.

Широкая лестница – белокаменная, залитая солнцем.

У дверей тоже стоят стражи, окутывающая их золотая дымка обманчивой легкой вуалью закрывает вход. Заметив меня и мою спутницу, они не двигаются, но золотая мгла расступается, позволяя нам пройти. Внутри прохладно и очень светло: повсюду белый камень, в холле журчит фонтан. Возле лестницы, по обе стороны от нее, застыли статуи – высоченные, выполненные, должно быть, из чистого золота. Мужчина и женщина, чьи руки соединены, удивительно похожие на Аргайна и его сестру.

Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не задать вопрос: они ли?

И если да, то сколько им лет?

Впрочем, это сейчас не важно, важно то, что мы поднимаемся по лестнице, проходим насквозь галерею, в которой к белому добавляется медь, и сворачиваем в коридор, к высоким дверям.

Здесь тоже стража, и золотая дымка тоже отступает при виде нас.

– Ваше аэльвэйрство. – Девушка делает шаг назад, позволяя мне пройти, но сама остается на месте.

Зал для аудиенций просторный и тоже светлый, первое, что бросается в глаза, – столь характерные для элленари развлечения прямо на подушках. Девушка и двое парней ласкают друг друга, совершенно никого не стесняясь, в том числе Аргайна и его сестры, сидящих на троне. На меня они даже не смотрят, зато на меня смотрят все остальные.

А я замираю.

Здесь тоже повсюду белый камень и золото, пламенеет только платье сестры правителя.

И волосы стоящей за его троном Ирэи.

– А я говорила, что она придет, – сообщает кузина Золтера, и в глазах ее столько ненависти, что мне становится не по себе.

«Не по себе» – не то состояние, которое я сейчас могу себе позволить, тем не менее, когда двери за моей спиной запечатывает дымка золотой мглы, дышать на миг становится нечем. Я сбрасываю это ощущение так же, как сбрасывают непристойные взгляды, и шагаю вперед. На Ирэю я не смотрю, только на Аргайна, он тоже смотрит на меня, но по лицу его прочесть что-либо невозможно. Подобные чувства я раньше испытывала исключительно рядом с Золтером, и это мне не нравится.

– И придет одна, – продолжает Ирэя. – Она у нас слишком совестливая, чтобы рисковать кем-то.