Марина Эльденберт - Заклятая невеста [litres]

Не только магию, себя всю.

Миг – и последние клочки окутавшей нас тьмы растаяли как туман. Мы с Льером рухнули на землю: туда, где только что была печать Пустоты.

Пустоты больше не осталось.

Даже на его волосах: она отступила, ушла, рассвет над развалинами Двора Жизни согревал солнечными лучами его иссиня-черные волосы. Я чувствовала себя выжатой до капли, опустошенной, но, когда Льер открыл глаза и неверяще посмотрел на меня, нашла в себе силы приподняться.

– Льер, – прошептала я, вглядываясь в его лицо. А потом, не в силах больше держаться, наклонилась, целуя его глаза, скулы, волосы. Кажется, в эти мгновения я снова не слышала своего сердца, но какая разница, если под моими ладонями билось его сердце.

Какая разница, если он подался ко мне, обнимая мое лицо ладонями и целуя меня в губы так яростно, словно от этого зависела его жизнь.

– Невероятно, – раздался за спиной голос Аргайна. – Она действительно это сделала.

Льер глубоко вздохнул, разорвав поцелуй, и я его понимала. Потому что тоже не могла надышаться им. Вместе с ним.

– Мы были бы очень вам благодарны, Аргайн, если бы вы оставили нас одних, – холодно произнес он, поднимаясь и помогая подняться мне.

– О, с возвращением, – хмыкнул золотой, – но одних я вас не оставлю, потому что ваша… подруга мне должна.

Льер потемнел лицом, рука под моей ладонью напряглась.

– Прошу прощения. – Я посмотрела на сестру Аргайна. – Не подскажете, что коллекционирует ваш брат?

Судя по выражению ее лица и тишине вокруг нас, такого не ожидал никто. Правда, уже спустя мгновение Аргайна (да, их родители не отличались фантазией) расхохоталась.

– Женщин, вино и бабочек, – сообщила она. – Последних пришпиливает иглами.

– Тогда бабочек я вам отдать не могу, я против насилия. А вот коллекцию вина обязательно пополню таким, которое вы не пробовали. Хотите получить его прямо сейчас?

Судя по выражению лица Аргайна, он был не против меня придушить, но слово элленари – есть слово. Я действительно не обещала пополнить его коллекцию собой. Он метнул на сестру убийственный взгляд, но та снова расхохоталась. Она смеялась так, что у нее на глазах выступили слезы – видимо, поэтому мы все отвлеклись на нее.

Когда стихийник вскинул руку с криком:

– Назад! – было уже поздно.

Кинжал не долетел нескольких дюймов до моей груди.

Льер успел закрыть меня собой и вздрогнул, когда лезвие вошло ему в спину.

– Тва-а-арь! – заорала Ирэя. Потоком воздуха ее отшвырнуло от нас, но она смотрела мне в лицо и хохотала как сумасшедшая. – Тебе снова повезло. А ему – нет. Я смазала кинжал настоем из пыльцы иартины. Теперь смотри, как он будет умирать.

Кинжал валяется на земле, Льер смотрит на меня, а я на него. Мне кажется, что это сон или какой-то кошмар, потому что, чуть сдвинув пальцы, я касаюсь разорванной на его спине ткани. Рана под ней пульсирует, я отдергиваю ладонь и вижу, что на ней кровь.

Я вскидываю руку – и из земли, еще несколько минут назад иссушенной Пустотой, взлетают корни. Обхватывая запястья и шею Ирэи мощными хлыстами, волокут по земле, чтобы швырнуть к полуразрушенной стене и оплести коконом. Она пытается сопротивляться, с растопыренных пальцев срываются черные плети, но серебряное сияние отражает их, впитывает, разбрасывает шипящими каплями по траве. Это место – средоточие моей силы, здесь правит жизнь, а не смерть.

– Отпусти! – хрипит Ирэя. – Отпусти… Ты меня задушишь…

Хлестким ударом вьюна ей запечатывает рот, когда я слышу голос Льера:

– Лавиния…

Его дыхание на моей щеке отрезвляет, и я отпускаю корень, впивающийся в шею рыжей.

Аурихэйм изменил меня. Он вывернул меня наизнанку и вытащил из меня самые темные стороны, о которых я даже не подозревала, но он же подарил мне любовь. Чувство, которое я впервые по-настоящему испытала рядом с мужчиной, который по-прежнему сжимает мои плечи. Я вижу, как его лицо искажается от боли и как он начинает оседать к моим ногам. Я не позволяю, вцепившись в него, мы вместе сползаем на землю, и я оказываюсь у него на груди.

В ушах до сих пор звучат слова Ирэи и чьи-то еще.

Кажется, об этом рассказывала Лизея: от пыльцы иартины нет противоядия. Это – смерть для любого элленари.

Нет. Я не позволю ему умереть.

Нет!

Жизнь здесь сильнее смерти, я справлюсь!

Тянусь к нему всей своей магией, пропуская сквозь себя, отдавая, впитывая и отдавая снова, на пределе возможностей. Горящее в моих ладонях тепло уходит в его тело без остатка. Живая сила льется сквозь мои пальцы, но ничего не происходит.

Как такое возможно?!

Льер судорожно сжимает мою руку, словно пытаясь что-то сказать, короткий взгляд глаза в глаза обрывается, как удар сердца у меня под ладонью. Лес, раскрывшийся всеми красками цветов и жизни, принимает меня, но не может помочь ему. Неестественная воцарившаяся вокруг нас тишина звучит в ушах набатом.

– Ваше аэльвэйрство!

Голос стихийника заставляет меня вздрогнуть.

Я вижу стремительно чернеющую траву: моя магия вытягивает жизнь, чтобы вернуть ее Льеру. Тщетно.

– Нет, – шепчу я. – Нет. Нет. Нет… Пожалуйста.

Сердце под ладонью по-прежнему не бьется. Не бьется несмотря на то, что я снова и снова вливаю в него всю себя, всю силу природы, всю родовую мощь Двора Жизни.

Арка!

– Мне нужно к Арке, – сдавленно вздыхаю я. – К Арке. Пожалуйста.

– Ваше аэльвэйрство, – качает головой кузнец, – уже ничего не исправить.

– Нет. – Мой голос не похож на мой. – Нет. Помогите мне!

Я чувствую себя пустой. Словно это по моим жилам только что бежал яд, выжигая жизнь и все силы. Никогда в жизни я не испытывала ничего подобного. Никогда не чувствовала ничего похожего.

Меня как будто выпили, и замершее под моей ладонью сердце словно заморозило мое.

Мгновение элленари смотрел на меня, а потом поднял Льера на руки. Короткая вспышка портала – и вот уже мы стоим перед Аркой. Она снова жива, я бы сказала больше, она полна сил. Тщетно вглядываюсь в нее, но Эртея не появляется.

Как?

Что я должна сделать?

Как Льер отдал свое бессмертие, чтобы жила я? Возможно, мне нужно остаться одной?

– Уходите, – командую я.

Мне все еще не верится, что этот голос, полный силы, – мой. Не могу я говорить так уверенно, когда Льер мертв.

Он не мертв, нет!

Все можно исправить.

Это же Аурихэйм.

За спиной раскрывается вспышка портала, а я шепчу:

– Эртея, пожалуйста! Пожалуйста, помоги!

Тишина.

– Пожалуйста! – кричу я. – Пожалуйста, ты же творишь чудеса…

– Чудеса?

С губ сорвался вздох облегчения.

– Пожалуйста. – Я чуть не разрыдалась, когда вновь увидела перед собой призрачные очертания Изначальной. – Я отдам все что угодно, все самое ценное…