Диана Хант - Сердце волка

Вот из-под ног вылетела напуганная ночная птица и, шумно ухая, полетела впереди.

Сияние бледного диска луны окрашивает стволы в бледно-серый, серебрит длинные иголки на разлапистых ветках.

Где-то поодаль звучит вой, мои колени снова подкашиваются, и я опять падаю, но на этот раз, подпрыгивая на кочках и камнях, скатываюсь в овраг.

Снова раздается волчья песня, на этот раз она совсем рядом.

Я поднимаю лицо к полной луне, и она приобретает очертания вытянутой пасти.

— Я иду за тобой, Эя, — говорит луна, и ночной лес вторит ей тысячей голосов.

— Зверь идет за тобой, — шепчут деревья, колыхаясь от дыхания ветра.

— Зверь идет, — вторят ночные птицы.

— Зверь близко, — стрекочут сверчки.

— Зверь. Зверь. Зверь, — поют летучие мыши.

— А-а-а! — заорала я и очнулась от собственного крика.

— Ну что опять? — устало процедила Вилла, поджимая губы.

Я поняла, что лежу у ручья, слышу его журчание. Поодаль возится ребятня, рядом раздаются приглушенные голоса женщин.

Я вскочила, не до конца придя в себя, вцепилась в руку Виллы и принялась трясти ее, причитая:

— Зверь! Зверь! Зверь, понимаете? Он здесь! Он идет за мной! Он… Он только что был здесь. Я умру! Нет, мы все умрем!

— Зверь? — нахмурив брови, пробормотала Вилла. — Он давно мертв.

Я помотала головой, прогоняя остатки сна.

Ноздрей коснулся запах жареного мяса.

Я обернулась — несколько женщин суетятся у костра: кто-то переворачивает куски на деревянной решетке, кто-то машет еловой лапой над костром, та, что со светлыми волосами, сидит рядом и раскладывает на толстых зеленых листах какие-то оранжевые коренья.

Тут же перед глазами возникла убитая лань, которую волк кидает к моим ногам… Вилла, с легкостью зашвыривающая добычу на плечо… Кровь животного стекает ей на грудь.

Я отпрыгнула назад, и завизжала так, как не кричала, наверно, никогда.

В следующий миг оказалась на лопатках, прижатая к земле. Надо мной нависла Вилла, твердая ладонь накрыла мой рот.

— Тише, — сказала она. — Щенков напугаешь.

Я продолжила орать, но беззвучно, вращая глазами, и, когда Вилла слегка ослабила хватку, вгрызлась зубами ей в палец.

— Ай! — воскликнула она и раздраженно затрясла рукой. — Совсем дикая, да?

Вилла положила укушенный палец в полуоткрытые губы. Одна из женщин, что возились у костра, обернулась.

— Не верю своим глазам, Вилла. Тебя покусала новенькая!

— А говоришь, она не сможет охотиться!

— Она начала сразу с самой крупной дичи!

Женщины засмеялись, и даже Вилла почему-то фыркнула.

— Ну, покусала — это сильно сказано, — проворчала она, продолжая удерживать меня у земли одной рукой.

— Успокоилась? — спросила, наклоняя ко мне лицо.

Я отчаянно замотала головой.

Вилла вздохнула.

— Пошли есть?

Я снова помотала головой, а Вилла снова вздохнула.

— Ты мне надоела, — искренне сказала она. — Что не так?

— Вы… — выдохнула я и задохнулась.

Брови Виллы поползли вверх.

— Вы… — снова сказала я и подавилась, закашлявшись. Она рывком подняла меня и хлопнула по спине.

— Вы…

Вилла решила помочь мне:

— Выдра?

Я помотала головой.

Вилла пожевала губами.

— Выхухоль?

— Вы! — вскрикнула я. — Вы — оборотни!!!

Вилла пожала могучими плечами:

— Ну а кто мы…

— Вы есть идете? — крикнула блондинка.

— Да, идем! — ответила Вилла и опять обернулась ко мне: — Ты уж определись, кого ты больше боишься, Зверя или оборотней.

Вопрос поставил меня в тупик. Я даже колотиться на секунду перестала.

— А разве это не одно и то же?

Вилла встала, протянула руку, рывком поставила меня на ноги и подтолкнула к костру.

— Вообще-то одно, — сказала она. — Только того, кого и люди, и свободные звали Зверем, давно нет в живых. Сначала погиб его волк, а потом он ушел из Стаи. Его уже много лет никто не видел.

Я помотала головой. Ни слова не поняла из того, что сказала Вилла, но все же спросила:

— Как это?

Вилла пожала плечами.

— Там темная история, предшествовавшая Смутному времени Заповедных земель. То, что ты видишь сейчас и еще увидишь, если не умрешь, остатки некогда единой Стаи Семи Лесов. После смерти Зверя, альфы Стаи, она распалась на семь стай, ранее бывших кланами.

— Кланами?

— Семьями. Но это у нас так называется, люди говорят — род. Как в поселениях, мне рассказывали, — людей много, все меж собой родственники, часто дальние, часто смешанные с приезжими, но родственники.

Мы подошли к женщинам, что расселись вокруг костра. Трое баюкают младенцев, двое — возятся с жареным мясом.

Я ощутила, как живот подвело от голода, а рот наполнился слюной.

— Идите сюда, — поманила нас мать близняшек.

— Спасибо, Дэз, — сказала Вилла, кивая.

Мы уселись у костра. Меня продолжает бить крупная дрожь.

Нам подвинули плотные листки с жареным мясом, нарезанным толстыми полосками. Над кусками поднимается пар, сок стекает по бороздкам листьев прямо на землю. Рядом возятся с одним куском на двоих те самые близнецы.

— Тише, вы! Всю еду в пыли извозили, — пожурила их мать.

— Возьми, — сказала мне светловолосая женщина и подвинула на отдельном листе горку каких-то вытянутых плодов белого цвета. — Мясо пока горячее, обожжешься.

Я взяла странной формы плод в руку, и мне подвинули еще один лист, на нем разложены мытые коренья.

— Вы едите мясо жареным?

— А каким нам его есть? — удивилась Дэз.

— Ну, вы же, — несмело выговорила я и запнулась, — оборотни, — все же добавила страшное слово.

Дэз фыркнула и отвернулась.

За нее ответила Вилла:

— Сырое подходит только волкам. Тогда у него и вкус другой. Ешь давай, меньше слов, больше дела.

Она подула на свой кусок и вгрызлась в него.

Я откусила кусок длинного оранжевого корня, оказавшегося на вкус чем-то средним между редисом и морковкой, отложила, попробовала белый плод. На вкус кисло-сладкий, очень сочный, вон и детишки, что сидят поодаль, его уминают с не меньшим удовольствием, чем мясо, и густой белый сок стекает по губам и подбородкам.

Я подняла свой кусок, прямо с листом, подула и откусила.

Мясо оказалось хорошо прожаренным и даже соленым. Нежное и сочное, пропахшее дымом и посыпанное мелкими зелеными листочками, дающими остроту, мне показалось, я в жизни не ела ничего вкуснее.

Женщины вгрызались в сочные куски с видимым удовольствием, блаженно щурясь и облизывая пальцы.

— Спасибо Дреко, — промычала одна из женщин.

— Ага, — вторила ей другая. — Расстарался.

— Для новенькой, — сыто сказала Вилла и облизала пальцы.

— Ой ли? — воскликнула Дэз и прыснула.

— Так уж и для новенькой, — проговорила блондинка и подмигнула мне.