Марина Ефиминюк - Магические ребусы [litres]

Когда его родители пригласили нас в родовой особняк для официального знакомства, я по-настоящему напряглась, ведь пару седмиц назад они поставили ультиматум: или мы расстаемся, или его отлучат от рода. Он четко объяснил, что плевать хотел на собственный портрет на семейном древе: стирайте, дорогие предки, если приспичило повоспитывать совершеннолетнего отпрыска.

Родителям Илая пришлось запить гордость успокоительной настойкой и выкинуть белый флаг. Но с первой минуты исторического ужина всем было очевидно, что трапеза простой не будет и наверняка закончится коллективным несварением. В голове до сих пор всплывал неприятный разговор за столом. Мать и сын перебрасывались фразами, как разящими заклятиями:

– Он говорил, что был обручен с дочерью королевского министра?

– И прошлой весной разорвал помолвку, – напомнил Илай.

– Откупившись бабкиными деньгами, – парировала мать.

– Полученными по наследству, – не остался в долгу сын. – Не переживай, там еще много осталось. Твоим внукам точно хватит.

– Он имеет склонность к стихийной магии, – внес свои «пять соримов» отец. – Вы-то, Аниса, понимаете, что высшая магия гораздо благороднее.

– Ну, стихийная магия – не ментальная, – попыталась пошутить я. Судя по тому, как всех троих перекосило, не очень удачно.

– В детстве он был совершенно неуправляемым, – добавила Эмрис. – Три школы поменял. И вылетел из престижной академии…

Они ругали сына с таким азартом, словно надеялись, что потенциальная невеста вскочит из-за стола и с воплями ужаса сбежит на улицу. В конечном итоге возмущение перевесило желание выглядеть воспитанной. С улыбкой я чистосердечно призналась, что вообще не планировала охмурять и выходить замуж за их единственную принцессу.

Должна признаться, что не помню, ляпнула в сердцах это самое слово «принцесса» или все-таки сдержалась, но от обезоруживающей прямолинейности, непривычной аристократам, Эмрис поперхнулась. Форстад-старший опрокинул стопку двадцатилетнего коньяка и им же подавился. Илай ничего не пил, поэтому не давился, но в сердцах швырнул на стол салфетку и, шумно отодвинув стул, свалил из столовой.

В карете, тщательно следя за голосом, он спросил:

– Эден, считаешь меня случайной омнибусной остановкой?

– Нет, конечно, – отмахнулась я, еще не оценив размер катастрофы. – А ты хочешь завтра бежать к обряднику?

Мы обменялись мрачными взглядами, замолчали и с тех пор не разговаривали. Даже не перекидывались «приветиками».

Струнный квартет, приглашенный в Дартмурт из столицы, заиграл очередной задорный мотивчик. Народ вновь хлынул на танцевальный паркет, и зал торжеств наполнился движением.

– Эден, нечего сверлить Мажора злобным взглядом, – категорично заявила Тильда. – Бери Ботаника, и идите танцевать!

– Чур меня, – буркнул тот.

– Избавь нас от позора, – согласилась я.

– Неудачники, – покачала подруга головой и, подхватив под руку Бади, ринулась в танцующую толпу.

Мы с Флеммингом остались вдвоем потягивать приторно-сладкий пунш. Подозреваю, что хуже нас на этом балу танцевали только алхимики, забравшиеся на маленькую самодельную сцену посреди зала и принявшиеся топтаться на хрупкой конструкции, как кони.

– Флемм, давай поспорим на два сорима, что они проломят сцену, – предложила я приятелю.

– Не успеют, – покачал тот головой.

Действительно к хулиганам на всех парусах несся новый магистр высшей магии, именитый профессор, написавший ворох трудов и открывший закон обратной волны. Я перед ним благоговела.

Армаса выставили из академии по-тихому. Просто в один прекрасный день появился новый преподаватель, а среди адептов поползли слухи, будто бывший куратор первого курса перешел на службу в совет. На самом деле он был тайно вывезен из Дартмурта прямиком в столичный застенок.

Илай говорил, что Верден писал его отцу. Просил защиты, уверял, будто произошло идиотское недоразумение: мы неверно оценили ситуацию и неправильно поняли порывы магистра. Оказывается, он приходил вытащить нас из лабиринта, а не похоронить в этом самом лабиринте. Только узнал, что исчезнувших подопечных сбросила в безвременье однокурсница, поехавшая умом от черной магии, сразу примчался спасать, а в благодарность с тремя сломанными ребрами загремел в тюрьму. Думаю, он все еще питал надежду отмыть репутацию.

За пару дней до «большой битвы» Марлис Нави-Эрн исчезла, а потому не могла возразить, что в этом мутном деле была не главной злодейкой. Наверняка влиятельный отец помог дочери перебраться на родину. В Эртонии проще относились к черной магии: порицали, конечно, но за пристрастие к грязным заклятиям не отправляли в Рейнсвер. Готова поспорить, когда Тихоню отыщут, она свалит вину на бывшего любовника. Наверное, за их грызней будет забавно наблюдать.

После возвращения из лабиринта нас, троих пленников, немедленно восстановили в академических правах. Пифия Клара решила вообще уйти и посвятить жизнь ментальным практикам (клянусь, так и сказала, мечтательно закатив глаза). Ботаник подумывал взять перерыв на полгода и остался только ради бала. А я отыскала в хозяйственной башне вещи, устроила громогласный скандал смотрителю общежития и вернулась к учебе. Старик-смотритель так испугался, что его приплетут к похищению, что повесил в закутке перед моей дверью светильник. Новую дыру для крючка выдалбливал лично…

Неожиданно в танцах произошла заминка: музыка стихла, а притушенные огни вспыхнули ярче прежнего. Замерший народ щурился, недоуменно оглядывался. Зал для торжеств заполнился гулом голосов и девичьим хихиканьем. На опустевшую, несколько покосившуюся после алхимиков сцену, взобрался Брокс, наряженный в пирата. Он поднял повязку с глаза и начал читать по измятой бумажке заранее заготовленную речь:

– Дорогие друзья! Последнюю декаду у нас шло голосование, и сейчас мы объявим имя королевы бала! Но сначала ректор попросил напомнить, что во время праздника категорично запрещены горячительные напитки. Это особенно касается адептов факультета алхимии!

– Философский камень вечен! – крикнули ему из толпы.

Когда я застряла в безвременье, команда собиралась проверять все квест-комнаты, ключи от которых можно было купить. Если бы Дживс не заартачился и не устроил истерику, то они вошли бы в лабиринт, и быстротающее послание осталось бы незамеченным. Пожалуй, если мы с Дином встретимся, я сначала скажу ему «спасибо», а только потом ударю в нахальную рожу каким-нибудь противным заклятием.

На выходе из подземелья ребят накрыл ночной рейд, но неожиданно Коэл выступил с неуклюжей (по словам Илая) речью и вытащил товарищей. Ночью дерганый капитан постучался в дверь к моему отчаявшемуся парню, потребовал объяснений и вызвался помочь в поисках. Никогда бы не подумала, что трусоватый кэп радел за добро и справедливость.