Юлиана Андреева - Тропою рыси [СИ]

— О, еще как спится, но ночные дежурства никто не отменял.

— Зачем? Сейчас ведь не военное положение.

— А вдруг жрецы уберут магический щит? Или сами нападут? Или мало ли что еще может произойти?

Я заметила, что он закрывает рукой бумагу и попыталась заглянуть:

— Ты рисуешь? Чем? Углем?

— Да так, от нечего делать.

— По-моему, очень красиво.

— Тебе нравится?

— Да, очень. Это какой-то пейзаж? Вот река, деревья, прорисован каждый листочек. Да у тебя талант.

Польщенный парень заулыбался.

— Ульрик, расскажи мне о гербах.

— А что рассказывать? У каждой семьи, точнее рода — свой тотем, он и является гербом.

— А у тебя какой?

— А ты не будешь смеяться?

— Нет.

— Олень.

— Ну что тут смешного? Олень — красивое и благородное животное.

— Да. Но, видишь ли… Не очень приятно, когда тебя называют Ульрик-Олень.

— А какой герб у Лэйярда?

— Не помню… А вот у Регнара — ворон, он его перья с собой носит, на удачу.

Вошел Лэйярд, на ходу собирая волосы и завязывая их в хвост:

— Иди спать, я сменю.

— Караульная свеча еще не догорела, рано ты пришел, — пожал широкими плечами Ульрик. — Ну да ладно, спокойной вахты, — парень встал из-за стола и, зевая, поплелся в спальню.

— А девушки тоже дежурят? — спать мне никак не хотелось.

— Да, им так хочется, — Лэйярд присел на скамью напротив меня. — Но мы дежурим три ночи подряд, потому что нас больше. А девчонки — одну. Тебе не холодно? Огонь ведь давно погас.

Бросив взгляд на свою просвечивающуюся рубашку, я отправилась за жилетом. Но в темноте отыскать одежду было не так-то просто, поэтому я взяла одеяло и накинула его на плечи, как моя бабушка набрасывала пуховый платок.

Когда вернулась, Лэйярд уже подбрасывал дрова в разведенный очаг и ставил котелок с водой.

Вскоре мы пили горячий напиток, напоминающий наш чай. Только вместо чайных листьев там были земляничные и малиновые, да еще какие-то лепестки и сушеные ягоды. А еще я добавила меда в свою большую глиняную кружку. Но спать все равно не хотелось.

— Лэйярд, а что, если нам придется брать замок Илары штурмом, чтобы освободить Макса? Это опасно, и у тебя мало людей.

Он улыбнулся:

— Думаю, до этого не дойдет. Я знаю Илару очень давно и не разделяю плохого мнения о ней. Да, она ветреная и легкомысленная. Кружит мужчинам головы, любит дорогие наряды и украшения, что не является минусом для королевской особы. Ее осуждают за то, что государственным делам она предпочитает танцы ночи напролет, охоту и веселье. Но поверь, она очень добрая и великодушная. Никогда не видел ее разгневанной. И не помню случая, чтобы она кого-то обидела или наказала.

Мы проболтали почти до утра. Лэйярд интересовался нашим миром, задавал много вопросов, как устроено то и это, как делается вот это. Чему-то удивлялся, чем-то восхищался, а что-то считал глупым и нерациональным.

Вслед за этими ночными посиделками я проспала полдня. Сейланн принесла мне обед в комнату и, приложив ладонь к моему лбу, поинтересовалась, не заболела ли я.

После обеда я увязалась с Ульриком и Лэйярдом обойти границы. День выдался пасмурный, иногда моросил дождик. Но мне было комфортно в теплой одежде, особенно радовал большой пушистый капюшон, закрывающий меня от дождя и ветра.

В тайге царила тишина и спокойствие. Но это обманчивое впечатление лишь для меня, городского жителя, потому что лес продолжал жить своей жизнью, и ему не было дела до нас. Растения все также тянулись к свету, вверх по стволу поднимались древесные соки, наполняя деревья жизненной силой; где-то, по-старушечьи скрипя, раскачивались сосны. Большие рыжие муравьи сновали туда-сюда в поисках пищи; мимо меня, жужжа и выплясывая на лету, проносились шмели и дикие пчелы. Невидимые птичьи голоса щебетали без умолку. Белки гонялись друг за другом и сыпали сверху шишечной скорлупой. Где-то вдали раздался рык — у неизвестного хищника, судя по всему, удалась охота. Я ступала по влажному мягкому мху и замечала, как следы тут же пропадают, снова затягиваются зеленым ковром. Лесу все равно, есть мы или нет. Он жил до нас, проживет и после, даже не вспомнив о наших следах…

Сначала я боялась двух рысей, которые сопровождали нас, то забегая вперед, то возвращаясь обратно. Но они не обращали на меня особого внимания. Тогда я немного успокоилась и стала рассматривать их ошейники и закрепленные переметные сумки.

Ребята проверили несколько капканов, кое-что пришлось починить. Я с интересом наблюдала, как ставят силки на зайцев. Тонкую веревку Ульрик привязал к стволу деревца, сделал из нее петлю и установил ее при помощи двух рогатинок на высоте головы зайца, как раз на вытоптанной им тропке.

— А на птиц ставятся другие ловушки. Глухарей, рябчиков, куропаток поймать гораздо проще. Хочешь попробовать? — поинтересовался он.

Я замотала головой:

— Как-нибудь в другой раз.

Мы присели на камнях, чтобы я смогла отдохнуть и попить. Рядом со мной сидел Лэйярд, когда одна из рысей принесла дохлую белку и сложила у его ног.

— Фу, Ула. Иди. Варт, — он поддел тушку носком сапога и отбросил подальше. Но Ула подняла ее и снова вернула на место.

— Она еще совсем молодая, поэтому бестолковая, — извинялся он.

— Она охотится на белок?

— Нет, эти подарки предназначаются мне. Несколько дней назад «поделилась» со мной недоеденной косулей. Я ее еще натаскиваю, учу охотиться не только для себя. На охоте рысь — самый лучший помощник. Подвергшееся нападению рыси животное обречено.

— А чем она питается?

— Всем, что удастся словить, но всегда только свежим. Рыси, в отличие от волков или медведей — не падальщики. Моя Ула больше любит птицу. Даже уток ловит.

— А можно ее погладить?

— Попробуй. Только не резко, сначала пусть обнюхает твою руку.

Но у меня была идея получше. Я достала из сумки кусок пирога, оставшегося с обеда, и протянула зверю. Сначала она понюхала лакомство, затем меня. Немного подумав, краем челюсти зацепила угощение и отошла подальше. Съев, вернулась за добавкой, обнюхивая мои карманы. Я еще раз протянула ладонь и почесала ее за ухом и даже погладила пушистую кисточку. Рысь — интересное животное, обликом очень напоминает дикого кота, а ведет себя, как самый настоящий пес.

Ульрик не переставал жаловаться на боль в спине и шее, намекая, что пора возвращаться. А мне домой совсем не хотелось, к тому же выглянуло солнышко.

— Это потому, что ты по ночам сидишь, скукожившись, и рисуешь. Скоро и глаза будут болеть. Сними одежду, я сделаю тебе массаж.

— Всю одежду?

— Зачем всю? Жилетку и рубашку. Снимай и поворачивайся ко мне спиной.

Они вдвоем удивленно наблюдали за мной. Ульрик сел передо мной на землю, снимая одежду.