Елена Гуйда - Песочный трон [СИ]

С каждым словом она распалялась всё больше, чувствуя, как разум снова затягивает инеистый туман страха. И оттого вздрогнула, оказавшись в крепких и тёплых объятьях.

— Прости! Сказал, не подумав.

Эрвианна грустно улыбнулась, устроив голову у Исгара на груди и чувствуя некоторую неловкость за эту вспышку гнева.

— Знаешь, ещё меня… не пугает, скорее — повергает в уныние то, что чем бы всё это восстание ни закончилось, оно — только начало. Если победа будет нашей — началом страха интриг и противостояния тем, кто станет сомневаться в справедливости, кто захочет быть у трона и власти. Если Великие готовят нам поражение — тогда, если получится выжить, вечные гонения и бега. В любом случае покоя мне не видать. Единственное, на что я надеюсь — что мой сын, его дети, дети его детей смогут немного укрепиться на троне или найти своё место не на землях Арнгвирии, чтобы обрести хоть немного покоя.

Исгар молчал, лишь крепче обнимая Эрри. Что тут скажешь? Что всё не так? Всё так. До единого слова и звука. До последнего страха и мысли. Всё именно так.

И всё, что он мог — поддерживать её, чего бы это ни стоило.

— Тебе пора, — снова повторила Эрри, повернувшись в его объятьях, поднявшись на носочки и легко коснувшись губами его губ. — Отец будет ждать отряды из Кильнии завтра в устье Дойнэ. И я бы не хотела, чтобы из-за меня ты после загонял лошадей, дабы успеть вовремя, — грустно улыбнулась она, коснувшись кончиками пальцев места печати.

— Ты права, — сказал Исгар, нехотя отпуская её.

Что ж… У них ещё будет достаточно времени.

Эрри же не была так уверена. Чувствуя пустоту и немного горечь, она отпускала его от себя с тяжёлым сердцем, цепляясь за край кровати сведёнными судорогой пальцами и молясь только о том, чтобы выдержать и не разрыдаться.

— Ты в порядке, Эрри? — спросила Нэнси, застав герцогиню де Байе спустя полчаса сидящей на кровати в одной простыне.

— Лучше обычного, — оживилась Эрри. — Хорошо, что ты здесь. Ты просто обязана сделать меня неотразимой, чтобы Исгар вернулся ко мне, даже если небо вздумает упасть на землю.

— Это не будет сложно, — сдержанно улыбнулась Нэнси, радуясь, что лёд между ними, наконец, треснул, и, не теряя ни минуты, взялась готовить примочки и снадобья, чтобы спустя некоторое время сиятельная герцогиня Байе появилась перед Исгаром без малейшего намека на усталость и тревогу.

“Мужчина, идущий на битву, в первую очередь должен думать о своей жизни, а не беспокоиться о душевном спокойствии своей женщины”, - некогда говорила Амайя из Байе. И это то немногое, с чем Эрри была полностью согласна.

Принцесса хостийская Колливэ, закусив кончик писчего пера, напряжённо обдумывала текст послания своему отцу. И ни слова, кроме традиционных витиеватых приветствий, написать не могла. Просто не могла придумать, как выполнить просьбу короля арнгвирийского о военной помощи из Хостии.

Второй месяц Аргнгвирия омывалась кровью в очередной войне за власть. Второй месяц дворец сотрясали известия о поражениях и утратах. Второй месяц в огромных залах витало напряжение и металось звонкое эхо как свидетельство одиночества короля Вистера. Точнее, его семьи.

Сам король всё же возглавил войско. То есть то жалкое нечто, что от него осталось. На самом деле Колливэ ожидала большего внимания к армии от короля, бывшего ранее полководцем, и искренне удивлялась, как ему удалось за столь короткий срок лишиться своего главного преимущества. Пусть не полностью, но малочисленный сброд, который держался либо на нежелании жить мирной жизнью, либо отчаянно цепляющийся за образ Вистера-победителя, коим тот уже более двух лет не был, вызывал больше жалости, чем страха. Да и сам король смотрелся верхом не очень-то вдохновляюще.

Хостийская принцесса невольно сравнивала его со своим отцом. Правитель её родины был воином не на словах или по прошлым заслугам. Арнгвирийский же монарх — напоминал старуху, примеряющую свой свадебный наряд почти полвека спустя. Смотреть противно было. Но Колливэ, провожая его, улыбалась, стоя рядом с принцем Овилом и королевой Ивсталией, едва способной держаться на ногах. Здоровье королевы ухудшалось день ото дня, и скрывать это за дорогими украшениями и белилами уже не получалось. Колливэ видела и знала, что королеве Арнгвирии осталось недолго. А последние события в королевстве и вовсе высосали из неё и те немногие силы, что позволяли ей не пасть лицом в грязь перед своим двором.

И положа руку на сердце — Колливэ не особо заботило душевное состояние арнгвирийской правящей династии. Больше потому, что сама принцесса хостийская к ней всё ещё не принадлежала.

По сути, Колливэ могла бы собрать свои пожитки и уехать в Хостию. Никто не посмел бы остановить её, иначе это могло бы расцениваться как открытый вызов хостийскому правителю. А подобная дерзость не по силам Арнгвирии. Не прошло бы и пары недель, а принцесса снова была бы дома, под опекой отца и братьев, в безопасности. Вот только принцесса Хостии уже мысленно примерила на себя корону Арнгвирии и ей это украшение нравилось.

Порой она думала о том, что смогла бы сделать для своего королевства. Как бы обходила запрет магии. Где бы прятала артефакты и зелья, закупленные у талливийских и хостийских торговцев. И отказываться от своих планов совершенно не хотелось. Вот только что сделаешь?

Огромная чёрная капля сорвалась с кончика пера и, упав на бумагу, растеклась уродливой кляксой.

— Проклятье! — ругнулась принцесса, зло сминая лист и измазывая руки в чернилах.

Две служанки тут же подняли головы, ожидая распоряжений госпожи, но та мотнула головой, отдав молчаливый приказ заниматься своими делами.

Может, это и к лучшему, возможно, с нового листа всё же получится написать это шарамово письмо. Ещё одно останавливало принцессу — она просто терпеть не могла просить кого-то о чём-то. И больше других ненавидела просить о чём-либо своего отца.

Не потому, что боялась отказа. Она прекрасно знала, что стоит написать ему — и войска, усиленные магами, перейдут границу. Вот только станет ли она тогда настоящей королевой, если будет раз за разом обращаться к отцу? Да и что это за король, если скулит о помощи у ног монарха соседнего государства, чтобы усмирить свой народ?

Колливэ поморщилась, глядя на чистый белый лист бумаги, и бросила перо в чернильницу.

— Сайха, принеси мне чай, — велела она, откинувшись на мягкую спинку стула.

Темнокожая хостийка плавно, но стремительно и быстро поднялась и, склонившись, попятилась к двери.

— Госпожа, вас что-то гложет? — осмелилась спросить вторая служанка, отложив в сторону рукоделие.

— Меня всё гложет, — ворчливо ответила принцесса и тут же перевела разговор в другое, не менее интересное, русло. — Скажи, ты тоже это чувствуешь? Магию, — пояснила Колливэ, заметив озадаченность на лице Илсмэ.