Алана Русс - Последняя искра

Слова Эдмонда я то подвергала основательному сомнению, то несколько секунд спустя, находила незыблемое подтверждение. Арис-то и впрямь жив остался. Да и нападение на семью Лайн, как выяснилось, Натана устроила. Значит, людям и впрямь есть что скрывать?

— Разве ты еще не поняла, Лиззи? — снова скривился Эдмонд и прикончил-таки остатки вина. — Маги нужны им живыми. Ты нужна им живой.

— Глупость какая, — фыркнула я.

— Разве? Зачем тогда федераты носятся за тобой, как кобель за сучкой? М? Целая эскадра корабликов приплыла в залив острова. Пересекла врата и вошла в воды, в которые больше пятидесяти лет ни один краснопарусный фрегат войти не смел!

Кажется, пренебрежение в моем тоне Эдмонда за живое цапнуло, и я с тоской, но совершенно невольно подумала, что хитринка в каждой черточке его лица мне нравится куда больше откровенного негодования.

— Не эскадра, — хрипло, и оттого совсем жалко выдавила я. — Всего три корабля было. И они вряд ли плыли, чтобы вручить мне медаль за отвагу, целительные способности и предложить сотрудничество. Я из Онтаса бежала, как ошпаренная, Эдмонд!

— И правильно сделала, потому как магов в Объединенных землях ждет участь куда более страшная, чем смерть. Но если прочие маги в силах укрыться в землях нимф или средь драконьих скал, для тебя же, целителя самой Ириты, при отсутствии протекции ни одно место на Иппоре небезопасно.

— Но и рабскую метку надевать…

— Выходит, ты все же умереть хочешь? — усмехнулся Эд, и в глазах его блеснула ярость. Но тёмный вмиг потушил ее, словно спохватившись.

— Хочу остаться свободной, — осознав, что сижу перед ним, едва ли не сжавшись в комок, я подняла голову и задрала повыше подбородок.

— Окей, — в негодовании развел руками Эдмонд. — Тогда я готов выслушать ваши предложения, сиура Пришлая. Только прежде чем начнёшь меня засыпать остроумными идеями, Лиззи, вот тебе исходные данные. Дано: маленькая, ни черта о мире не знающая человечка. Хотя погоди, — оговорился он, с явным удовольствием наблюдая за гримасой возмущения на моем лице. — Учитывая твою неосведомлённость и неумение защитить себя… давай для пущей важности и точности результата возведем человечку в квадрат. Итак, дано: человечка в квадрате. Добавим ей умение исцелять, то бишь, божественную, но по сути своей, бесполезную пока еще в бою силу…

— Я могу себя защитить! — нахмурившись, сжала я кулаки. Это помогало и жар, готовый с пальцев сорваться, сдерживать и не морщиться от усилившейся с притоком адреналина ломоты в костях. — И контролировать тоже.

— Ах, обмануть меня не трудно. Я сам обманываться рад, — нараспев протянул Эдмонд с явной издевкой. — Только о каком контроле речь? Разве что ты намеренно пыталась сегодня Велора в горстку пепла обратить…

— Нет, конечно!

Судя по ощущениям, а быть может благодаря приступу паранойи, в макушку мне вновь разряд Велорова взгляда шандарахнул.

— О чем я и говорю, — с довольством сказал Эдмонд. — Ты нестабильна. Ты еще слаба. И до тех пор, пока это так, ты и защитить себя как полагается не сумеешь. Да, магия может выплеснуться в любой момент и снести всех и вся на своем пути, а может и трусливо схлопнуться, будто раковина. И уповать на вот эти вот искорки… — скользнул он взглядом по моим все еще сжатым кулакам. — Милые бенгальские огоньки, конечно, но для сожжения врагов совсем не годятся.

— Но я никого и не собираюсь сжигать! — воскликнув, вскочила я на ноги.

— В этом и кроется корень проблемы, — Эд и сам одним неуловимым движением вынырнул из кресла.

Мгновение, и нас разделят лишь коротконогий столик, а мне приходится задирать подбородок ещё яростнее. Но не для демонстрации непоколебимости, — просто чтобы смотреть Эдмонду в глаза, а не в область широкой, стянутой камзолом груди.

— Все верно, тебе не под силу убить. Но те, кто уже поставил напротив тебя галочку в списке, убьют тебя без промедления. Без жалости и душевных метаний, — Эдмонд говорил негромко, но зло. И эта интонация воспринималась сознанием лучше. Гораздо лучше. Каждый слог откладывался в памяти. — Ты нужна федератам живой, Лиза, и отец не допустит провала. Не в этот раз. Он убьет тебя. Не сам, так чужими руками. И это не слепая ненависть к людям, нет. Ты умрешь просто потому, что так совпало, девочка. Ты оказалась не в том месте, не в то время. Ты…

Мне показалось, будто ещё немного, и Эдмонд протянет руку, коснется моего лица. Я отшатнулась, отвоевав пару каких-то жалких сантиметров личного пространства, и уперлась икрами прямиком в край сидения софы.

— Но я не собираюсь помогать Федерации, Эд. Ни по принуждению, ни добровольно. Неужели Арис не понимает, что даже будь я блаженной, помогать тем, кто объявил охоту на меня, я не стану?

— Да какая разница! — взвился тёмный. — Натана тоже была изгнана, она тоже бежала от смерти. Но отчего-то ее навыки понадобились людям. Она умудрилась заслужить прощение, и ты знаешь, чем это закончилось. На полвека отец оказался в плену, а мы на сотню лет застряли в твоём чёртовом мире! Почему федераты ведут двойную игру? Неизвестно. Но факт остаётся фактом: они собирают магов, калякают ложные документы, умертвляя их лишь на словах. Зачем? — атаковал меня вопросом Эд, и сам же на него ответил. — На Иппоре это значит одно: люди развяжут войну. Когда будут готовы, развяжут. Но до тех пор, такую грозную силу, как божественная, сметут в бездну. Тебя сметут в бездну, малышка, — подступил Эдмонд, и столик дрогнул, проехав вперед пару сантиметров и собрав ножками ковер. — Любой риск для нашей страны сейчас непозволительная роскошь, и отец понимает это не хуже меня. Но я знаю тебя и хочу помочь. От остальных такой милости даже не жди. Страх — переменная, что сводит к нулю даже самые благие помыслы.

А уж такого дефекта, как жалость, Арис Лайн лишён напрочь. Я это и сама понимала.

От растерянности я несколько раз просто открыла и закрыла рот, не в силах выдавить хоть слово.

Прав Эдмонд. Тут мне не место. Мне нигде не место! Элементали Ариса добрались до меня и в стенах академии, напичканных уймой магических блоков. Даже вернись я на Авэль, какова вероятность, что меня во сне не придушит ещё какая-нибудь магически порабощенная тварь?

Или доблестный Воин Ночи, что возьмёт на себя храбрую участь прирезать меня прямо в обеденном зале у всех на виду, получив, возможно, посмертный орден отваги и мужества за неоценимый вклад в защиту страны.

— И что же делать?

Прозвучало по-детски испуганно. Смутившись, я переплела пальцы в замок и изо всех сил впилась ногтями в кожу, чтобы боль хоть немного отрезвила сознание. Чтобы на свет вышло еще хоть одно чувство, кроме страха.

— Я предложил выход. Договор.