Алана Русс - Связанные

Он помотал головой. В его голосе вдруг заскользили официальные нотки.

— Но это неважно. Я завтра же поговорю с Леонардом, попрошу, чтобы он защитил тебя от меня. Я даю обещание, Елизавета: я не прикоснусь к тебе и не заставлю тебя страдать.

Я заурчала, как сердитая кошка.

— Ты дурак, Велор Лайн-Этор! Ты… — толкнула я его в плечо, — ты дурак, коих свет не видывал! Говоришь, что не заслужил мою благосклонность? Замолчи! Не смей меня перебивать! — я разбушевалась, словно фурия, заметив, что брюнет снова открыл рот. — Так что? Ты сказал, что не сделал ничего, что могло бы заставить меня полюбить тебя? Так вот знай. Люди любят не за что то!

Я замолчала, уткнувшись в пол взглядом.

— Иногда люди любят вопреки. Вопреки здравому смыслу. Вопреки чужим и, порой, даже своим ожиданиям. Люди любят просто так. Порой даже отказываясь от себя, своего эгоизма и своих принципов.

Мужчина замер, а у меня кончились слова. Дальше были только чувства и легкий, едва различимый звон в груди. Их передать я никак не могла.

— Глупые люди, — прошептал Велор, развернувшись ко мне, и я даже подивилась, что услышала это.

— Что ж поделать, мы такие, — пожала я плечами и нервно посмеялась. — Мы не даем вам ни единого шанса думать, что мы умны и дальновидны! И пусть все будет как есть. Зачем рушить стереотипы?

В ту же секунду брюнет схватил меня за плечи. Я почувствовала его цепкие, крепкие руки и подняла голову. В серых, слегка затуманенных глазах отражалось безумие.

— Элиза… — он произнес это беззвучно, только тонкие правильные губы шевелились, изрекая каждый звук моего имени.

Я кивнула, и брюнет сильно прижал меня к себе, словно все свои три сотни лет мечтал только об этом.

Он прильнул к моим губам, но на поцелуй это было не похоже. Он просто впился в мои губы, словно хотел передать всю свою страсть и всю свою решимость быть со мной. Всю свою решимость больше никогда не отпускать меня.

— Велор, — голова у меня кружилась, а все внутри тряслось, словно натянутые струны.

Подобного я не испытывала никогда в жизни. Говорят, когда влюбляешься, земля уходит из-под ног. А у меня земли и в помине не было! Я словно стояла над черной пропастью, и если бы мужчина разжал руки, сгинула бы в ней без малейшего сожаления. Бесследно и навеки.

Я судорожно выдохнула, и брюнет улыбнулся, погладив меня по щеке своими как всегда прохладными пальцами. Это заставило задрожать, ведь я внезапно почувствовала, как холод забирается внутрь.

— Что с тобой? — мягко спросил он.

— Не знаю, — прошептала я. — Наверное, просто схожу с ума.

— Похоже, не ты одна, — серебром звуков осыпал меня Велор, посмеявшись.

Он, все еще снисходительно улыбаясь, заключил мое лицо в свои ладони и тихо, словно напевая, проговорил.

— «А-исер ре ронор,

А-отер ре сэр.

Ли аре уро,

А аре сэр-илен».

Я удивленно поглядела на него. Голова соображала туго и слегка гудела, но все-таки какое-то подобие рифмы в этих строках уловливалось

— Что это? — еле выговорила я.

— Это я говорю тебе, — мужчина смотрел на меня так, как не смотрел никогда ранее. — Сейчас, погоди, — он улыбнулся и закрыл глаза, — на вашем языке это звучит приблизительно так:

«Я поцелую тебя, как ветер целует зарю,

Обниму сотней шелковых нитей.

Ты мой огонек, и сквозь тьму к тебе я спешу,

Ты — мое пламя. Я — твой ветер».

Велор открыл глаза.

— Прости, немного кривовато, — усмехнулся он. — Я не поэт.

— Нет, — помотала я головой. — Это самое прекрасное, что я когда-либо слышала…

Мне казалось, что у меня на глазах наворачиваются слезы. В эту секунду со мной что-то произошло… Какая-то невиданная и сильная энергия наполнила меня изнутри!

— Скажи еще раз, — попросила я, чтобы еще хотя бы на мгновение ощутить это невероятное чувство близости и единения.

Брюнет наклонился и пропел мне на ухо: «Ли аре уро, А аре сэр-илен».

— Мой ветер, — прошептала я, словно это само собой разумелось, и положила трясущиеся и ледяные от волнения руки на широкую мужскую грудь. Под ладонями ясно различимо билось сердце.

— Мой огонек, — ответно прошептал Велор, заправляя прядь моих волос за ухо.

Он снова склонился ко мне и вновь поцеловал, и этот поцелуй был похож на легкий морской бриз. Волнующий, беглый. Он нежно обнял меня, словно убаюкивая и унося, как маленький кораблик в далекую страну.

Внезапно бриз превратился в штормовой ураганный ветер.

«Еще немного, и я утону!» — заволновалась я.

Вынырнув из водоворота чувств, я с не дюжим усилием воли отстранилась. Велор тяжело дышал, а его глаза лихорадочно сверкали.

— Ты горячий, — прошептала я, на что мужчина расхохотался.

— Мне кажется, пока еще рановато для таких комплиментов, Лиззи, — лукаво улыбнулся он и снова наклонился, чтобы вновь прильнуть к моим губам.

— Нет! — смутившись, воскликнула я. — Я не об этом! Похоже у тебя жар, Велор!

Я приложила холодные руки к его лбу. Так и есть. Он просто пылал!

— Я в порядке, — посмеялся брюнет.

Он снова кончиком языка коснулся моих губ, словно обжигая, и тут же со вздохом оперся на маленький кофейный столик.

— Велор! — меня била мелкая дрожь, даже голос еле слышно дрожал.

— Все в порядке, — тяжело дыша, попытался успокоить он.

— Нет, не в порядке, — я заботливо убрала темную, смолистого цвета прядь с его лба, внезапно покрывшегося испариной. — Тебе нужно прилечь. Ты весь горишь!

— Это просто у тебя ледяные руки, — прилагая усилия, проговорил мужчина, снова пытаясь заключить меня в объятья, чтобы согреть.

Мне и самой казалось, словно я стою на улице в сорокаградусный мороз нагишом: кожа то и дело покрывалась мелкими мурашками.

«Что со мной? Неужели я так волнуюсь?»

Велор выругался и, приложив руку ко лбу, тяжело плюхнулся в плетеное кресло. Оно жалобно скрипнуло.

— Похоже, мне и впрямь нужно прилечь, — смущенно пробубнил мужчина.

Я кивнула и подала руку, желая помочь. Он с трудом поднялся и побрел прочь из кухни.

В дверях его пошатнуло и он, облокотившись лбом о косяк, остановился. Я сморщилась, каждая косточка в моем теле начинала неистово ныть. Хотелось сесть и не шевелиться, так как каждое движение причиняло боль.

— О, нет, — простонал мужчина, с раскаянием и ужасом поглядев на меня. — Какой же я идиот…

Я недоуменно уставилась на него, надеясь услышать объяснение такого внезапного самообвинения, но Велор в одночасье начал плавно сползать на пол, прикрыв глаза.

— Что с тобой? Велор! — я принялась тормошить мужчину, чувствуя, как меня саму клонит в сон.

Морозный сон. И, похоже, вечный.

Собрав последние силы и волю, я вскочила на ноги и попыталась громко, как только могла, прокричать: