Бек Макмастер - Закаленные страстью

Еще один спазм. Гаррет погрузил язык глубже, а потом втянул в рот клитор. Перри закусила костяшки пальцев, пытаясь сдержать крик, отпихнула Гаррета свободной рукой и без сил обмякла у стены.

— Нет, — прошептала Перри. — Хватит. Достаточно.

Он вновь придвинулся и предупредил:

— Никогда не будет достаточно.

Ее нога сползла с его плеча, и Гаррет поймал ее локтем. Глаза любовников встретились. Затем Гаррет резко встал и закинул бедро Перри себе на талию.

Перри дрожала, но забыла про слабость и с нарастающей уверенностью принялась срывать с Гаррета одежду. Ее жар передался и ему. Ничего между ними не кончено. И даже близко не достаточно. Гаррету хотелось оставить след в душе Перри так, чтобы она больше никогда не смогла от него уйти.

— Ты принадлежишь мне, — прошептал он, чувствуя, как нежные нетерпеливые руки сражаются с пуговицами на его штанах. — Я тебя не отдам, Перри. Ни сейчас. Ни потом.

Наконец она высвободила член и сжала его в ладони. Гаррет подхватил Перри, закинул и вторую ее ногу себе на талию и глубоко погрузился в горячее лоно.

Блаженство. Стало так хорошо, что он едва не кончил. Тугое лоно сжимало член шелковым кулаком. Перри со стоном закусила губу. Гаррет перенес ее вес на одну руку, а второй уперся в стену, удерживая их обоих на месте.

В его движениях не было нежности, лишь чистое заявление прав. Она принадлежала ему, и он хотел выгравировать эту простую истину в памяти Перри, чтобы она больше и думать не смогла о другом мужчине. Любовники жадно ласкали тела друг друга; Перри затуманенным взглядом посмотрела на Гаррета и снова застонала, когда он задвигался. Сладкие всхлипы сводили его с ума. Перри впилась острыми зубами в чувствительное место, где шея переходила в плечо.

Гаррет понял, чего она хочет.

— Давай, — выдохнул он, достал нож из-за пояса и вложил ей в руки.

— Не могу, — низко простонала Перри.

Он обхватил ее пальцы своими и поднес клинок к собственной шее. Укол острого кончика — и потекла кровь. Перри уставилась на нее с таким неприкрытым желанием, что Гаррет едва не кончил.

— Ну же, — прошептал он, предлагая ей шею. — Ты этого хочешь. Я этого хочу. Давай.

Она робко повиновалась, и Гаррет не сдержал дрожь удовольствия. Перри с шумом втянула воздух, а потом основательно присосалась к ранке. От острого ощущения у Гаррета сжались яички. Перри все смелее пила его кровь, осторожность уступила под напором голода. Гаррет прижал ее к стене и снова погрузил член в лоно. Как же хорошо. Сейчас Перри всецело им владела, могла попросить о чем угодно. Прикосновения ее губ пьянили, отдавались импульсами по всему телу. Гаррет заработал бедрами, отчаянно мечтая слиться с ней, чтобы двое стали единым целым.

Перри подняла голову; глаза ее заливала чернота. Гаррет накрыл губы любимой своими, вытащил шпильки, что удерживали парик, отшвырнул чертов убор прочь и зарылся пальцами в короткие шелковистые пряди.

Перри снова выглядела самой собой. И даже больше. Она была мокрой, чувственной и такой чертовски красивой, что сердце сжималось.

«Ты. Это всегда была ты».

Мысль вознесла его на пик наслаждения. Живот сжался, пах опалило огнем. Гаррет застонал и уткнулся лицом ей в шею. Еще рано, Перри по-прежнему не до конца сдалась. Стоит ее выпустить, и упрямица вновь начнет изобретать предлоги для расставания.

— Перри. — Он просунул руку меж их тел и нашел большим пальцем средоточие ее удовольствия.

Она ахнула и уставилась на Гаррета большими серыми глазами. Лоно сжалось, губы сложились в изумленное «о», Перри запрокинула голову и содрогнулась.

Мир исчез, остался лишь жар, влага и секс. Каждый новый толчок был чуть грубее, настойчивее. Дождь барабанил по лицу Гаррета. Наконец Рид вжал любимую в стену и с резким выдохом кончил.

Изливаясь, он двигался все медленнее и внезапно ощутил грубую поверхность кирпича, ледяные капли дождя, увидел, как молния осветила небо. Гаррет тяжело дышал.

Перри провела дрожащими пальцами по его губам; она так вглядывалась ему в лицо, будто до конца не понимала, что сейчас произошло. Строгие, серьезные глаза. Гаррету хотелось поцелуем стереть морщинку, что залегла меж ее бровей, заставить забыть все сомнения и тревоги.

Он взял ее руку, коснулся губами пальцев и хрипло произнес:

— Никаких сожалений, любовь моя. Теперь ты принадлежишь мне.

Глава 22

Бежали минуты. Гаррет все еще прижимал Перри к стене. Успокаивая дыхание, он возвращался с вершины экстаза; их тела по прежнему были соединены.

— Это ничего не меняет, — прошептала Перри, уткнувшись ему в шею.

Сердце Гаррета дрогнуло. Он стиснул Перри сильнее.

— Скажи, что ты меня не любишь, — потребовал он, отодвинулся и застегнул бриджи.

Глаза Перри расширились. Капли дождя стекали по ее лицу, отчего радужки казались голубыми.

Гаррет наблюдал, как Перри оправляется, а лицо ее снова становится бесстрастным — она плавно возводила защитные укрепления, одновременно водворяя юбки на место.

— Я не люблю тебя, — солгала Перри.

— Скажи, что никогда не любила.

— Никогда не любила… и никогда не полюблю.

Какая безразличная маска. Словно ничто не способно ее потревожить. Гаррет хотел пробраться ей в душу, заставить Перри бороться вместе с ним.

— Мы поклялись больше не лгать. — Большим пальцем Гаррет погладил ее опухшие от поцелуев губы. — Вот моя правда: я тебя люблю. И не отпущу тебя, не стану обещать, будто уйду, и не оставлю сражаться в одиночку. — Палец передвинулся на щеку и растер влагу. — Я не твой отец. Ты ведь думаешь, что он так поступил.

Перри застыла. Гаррет почти видел, как она обдумывает его слова, решая, сможет ли справиться. Он почти не удивился, когда Перри сосредоточилась на его последнем утверждении.

— Почему ты так говоришь о моем отце?

— Вчера вечером я с ним встретился.

Перри вздрогнула. Маска вот-вот спадет… Перри уставилась за плечо Гаррета, будто стараясь отыскать то, что поможет избежать этого разговора. Сбежать от Гаррета.

— У любви всегда есть условия, Гаррет. — Ее нижняя губа задрожала. — Я не дурочка. Убедилась на собственном опыте. Отец любил меня — души во мне не чаял, — но хотел, чтобы я изменилась. Хотел, чтобы я согласилась… — У Перри перехватило дыхание. — Я не могла стать такой, как ему требовалось. Как требовалось всему миру.

— Разве я когда-нибудь просил тебя меняться?

Лицо Перри все еще оставалось бесстрастным, но она поколебалась.

— Нет.

— Думаю, ты не совсем доверяешь своему отцу. Ты писала ему письма с просьбами разорвать договор с герцогом. А о произошедшем рассказала? Чего ты испугалась? Я видел твоего отца, Перри. Он сломлен. Он понимает, что подвел свою дочь, и ему пришлось жить с этим последние девять лет.