Ольга Гусейнова - Назначена истинной [litres]

– Мишенька, и долго ты играться будешь… в журналиста?

Я покрутил на пальце перстень-артефакт, из-за которого тоже выглядел и «пах» темно-серым шаа, пожал плечами и как ни в чем не бывало ответил:

– Это тебе уже почти тридцать, а мне всего двадцать два. Отец сказал, до четвертого перехода могу заниматься саморазвитием и поиском себя…

– Слишком спокойно живешь, поэтому все ждешь четвертого перехода! И когда ты только успел себя потерять – вот что интересно, – желчно процедил Шиай. – Вместо того чтобы помогать отцу и деду с делами шаазата, таскаешься по городу в поисках сенсаций. Не надоело вытаскивать на свет чужие тайны?

Нисколько не обидевшись на друга, я широко улыбнулся, точно зная, что он просто завидует! В отличие от моих родителей, ему отец и осколка на развлечения не давал. Будущий шаэр должен быть сильным, умным, мудрым и самым-самым. К тому же не стоит раскрывать даже Шиаю мой небольшой секрет, что наше вечное соперничество сыграло в моем «развлечении» решающую роль.

Все выбирают свой путь, чтобы расширить круг доверенных, информаторов, шпионов и прочих крайне необходимых лиц, чтобы в будущем успешно управлять шаазатом. Я предпочел необычный способ: скрываясь под личиной и играя роль свободного журналиста, в чем неплохо преуспел. Даже, к собственному удивлению, прославился под псевдонимом Мих Всезнающий. Поэтому, чуть приподняв брови, флегматично отозвался:

– Немного устал, ты прав. Но журналистикой я занимаюсь в свободное от занятий время. Даже бабушка придраться не может, а уж ты знаешь ее способности.

– Великолепная Амила теряет хватку, похоже, – проворчал Шиай, став слишком похожим на своего отца, когда тот пребывал в крайнем раздражении.

Его лицо превратилось в ледяную маску, глаза опасно светились, магия забунтовала – стол покрывался изморозью, вот-вот раскроется, что под иллюзией прячутся эры первого и второго шаазатов.

– С чего ты так решил? – удивился я.

– Она совсем забыла о тебе и Елене, все время тратит на этого неугомонного Йорика. Надо придумать, как его приструнить, а то совсем мать замучил…

Я в недоумении уставился на мрачного и непонятно почему разворчавшегося друга:

– А с чего это тебя вдруг Амила беспокоит? Может, она, наоборот, сейчас с Йориком больше занимается, потому что мама с Леной уже вторую неделю готовятся грандиозно отпраздновать Ленкин день рождения. Одиннадцать лет. Ты же знаешь маму, она любит все необычное, неординарное и с сюрпризом. А я, если ты не заметил, и сам взрослый, чтобы за мной бабушка следила. Сам за кем хочешь присмотрю…

– Ну вот и присмотрел бы! – глухо рыкнул эр Иси, заставив обернуться сидящих рядом гостей таверны.

Он нервно крутил бокал, а я не мог понять, в чем дело. Всегда невозмутимо спокойный, вежливый и рассудительный, как апик, первый наследник Леарата сейчас явно на измене.

– Что случилось? – в лоб спросил я. – За кем мне присмотреть?

– За сестрой своей, – процедил Шиай.

Я насторожился и подался к нему:

– А что с ней не так?

– Все! – Шиай все-таки сломал ножку бокала и едва не запустил им в стену. – Сам видишь, ей всего одиннадцать… скоро будет, но она настолько хороша, что всякие мелкие птенчики так и вьются вокруг.

– Кто? – разозлился я, мысленно перебирая, кому из нашего окружения придется оборвать крылья.

– Кто-кто! Приятель вашего неугомонного Йорика… – Шиай с трудом удержался, чтобы не добавить что-нибудь неласковое про моего одиннадцатилетнего дядюшку. – Этот Маркус, чтоб его… увивается вокруг моей Елены, стелется поземкой у ее ног, мерзко хихикает каждой ее шуточке. Ты бы видел, как он себя ведет рядом с ней, хвост распускает… Как Кайя говорит, индюк неощипанный…

У меня от изумления дар речи пропал. Кашлянув, я взглянул в глаза не на шутку взбешенного Шиая и уточнил:

– Ты что – ревнуешь Лену к десятилетнему пацану?

Будущий эрат и повелитель Леарата резко подался ко мне, наваливаясь грудью на стол, и прошипел:

– Она – моя истинная! Но ей – одиннадцать, а мне – двадцать девять! Я не в состоянии играть с ней в прятки, куклы и прочие детские игры и тем самым завоевывать расположение. Я Лену с рождения жду, а тут какой-то заморыш серокрылый пытается у меня ее отбить. Поверь, хоть этому Маркусу всего десять, он все прекрасно понимает и планы у него на шаазу Елену реальные. Видимо, не без участия со стороны его хваткого семейства.

– Ты параноик! – не сдержался я.

– Когда встретишь свою истинную пару, то поймешь меня, – глухо прорычал Шиай, – а сейчас ты просто… индюк неощипанный. Друг называется!

Подняв ладони, я примирительно предложил:

– Оу, все-все, понял, откуда растут твои страхи. Сегодня с Амилой переговорю, пусть «нечаянно» отошлет Маркуса с предприимчивой семейкой куда-нибудь. Подальше! Если они тебя бесят.

– Да, и пусть проследит, чтобы рядом с моей парой крутились только девочки, а твой дядюшка своих пацанов Лене не показывал! И вообще, Амиле надо переговорить с Йориком. Дядя, а свои прямые задачи по охране родственниц не выполняет! Молодняк!

Я с трудом удерживался от смеха, глядя на дико ревнующего Шиая. Когда мы узнали, что мама скоро родит девочку, больше того, истинную Шиая Иси, все изменилось. Два шаазата по-родственному сблизились, многие деловые вопросы решались совместно. Окэ с мамой занимались телевидением и кино. Яхто Иси с папой и дедушкой сплотились настолько, что в Леарате и за границей им нет равных по влиянию.

Волею ларов и леаров, Иси и Арэнк открывали новые туристические маршруты, отдыхали на Северном море, ходили в новые таверны и ресторации, показывая всему Леарату, что им все равно, кто хозяин заведения: чернокрылый или серый, главное, чтобы вкусно и комфортно было. Яхто поддерживает большинство идей Посланницы Язы, как давно называют маму в народе. Могущественный Иси осознает, что белые вымирают, поэтому надо менять мироустройство сейчас, для своих детей и их светлого и счастливого будущего.

– Так непривычно видеть тебя нервным и неуверенным в себе, да еще из-за птенца, – хмыкнул я.

В этот момент на террасу с улицы поднялись три девушки. Светло-серых крыльев они не прятали, демонстрируя свое высокое положение и силу магии. Красивые, одетые в костюмчики светлых тонов, розового, зеленого и голубого, модных нынче стараниями мамы. Ей удалось изменить пристрастия леаров и по части одежды. Наряды более темных и сочных расцветок позволяли себе носить лишь абсолютно уверенные в собственной неотразимости шаазы, но пастельные тона, выгодно оттенявшие красоту более многочисленных шаа, прочно вошли в обиход.

И хотя новоприбывшие девчонки были одинаково хорошенькие и нарядные, взгляд почему-то зацепился за одну. Личико сердечком, губки бантиком, глаза ярко-голубые, на щеках симпатичные ямочки, волосы ниже пояса, как у мамы, русые, блестящие и гладкие, подхвачены на висках заколками в виде цветков. Я невольно затаил дыхание, разглядывая ее точеную фигурку в нежно-розовом костюме. Похожий «закрытый» фасон я не раз видел на маме: узкие брючки, рубашка с воротником-стойкой, разрезами на бедрах и рукавами до локтя.