Александра Стрельникова - Ветер с севера

«Мужчины! — с возмущением думала она. — Ни стыда ни совести! Только и знают — кровь, месть, жестокость… Почему они не могут жить мирно? Почему из-за их гордости должны страдать мы? Почему Великий лес не дал женщине сил, чтобы и она могла постоять за себя? Ведь только из-за нашей слабости они обращаются с нами, как с куклами! Решают за нас как жить, кого любить, о чем думать и даже мечтать. А сами-то! Повелители жизни!»

Куиниэ презрительно глянула на бородатого снежного, который уже облегчился и теперь неторопливо оправлял на себе одежду. Он подмигнул ей, вызывающе погладив себя в паху. Куиниэ ахнула, не зная, куда ей деться от стыда. Но это были еще цветочки. Ягодки, как оказалось, ждали ее впереди.

Через четыре часа пути Куиниэ поняла, что вот-вот лопнет, так ей самой захотелось в туалет. Она вытерпела еще почти час, но потом поднялась и, стискивая кулачки от гнева, начала пробираться к носу ладьи, где для Тира был натянут небольшой шатер.

— Что тебе? — недовольно буркнул тот, отрываясь от не совсем обычного для морского грабителя из варварской страны занятия.

Снежный читал. Причем на желтых, покоробившихся от влаги страницах толстого тома в кожаном переплете Куиниэ разглядела не привычные эльфийские буквы, а сложную вязь языка населявших южные степи нагов… Она видела эти странные завитки и знаки на изящных коробочках с благовониями и других драгоценных вещицах, которые изредка привозили из далеких степей бродячие торговцы.

— Вы знаете письменность нагов?

— Да. Что ты хотела?

Внезапно смешавшись и чувствуя, что боевой задор куда-то подевался, Куиниэ потупилась.

— Что ты хотела? — раздельно, уже явно сердясь, спросил Тир.

— Мне нужно… — пролепетала Куиниэ. — Я хочу… Мы уже довольно давно в море…

Тир, нетерпеливо постукивая ногой, ждал, и юная эльфийка, зажмурившись, выпалила:

— Я хочу писать, и будьте вы прокляты!

Веселый смех был ей ответом. Когда же она, вспыхнув от гнева и стыда, раскрыла глаза, проклятый северный варвар уже протягивал ей фарфоровую ночную вазу, украшенную росписями удивительно тонкой работы, тоже явно сделанной нагами. Куиниэ приняла ее и принялась разглядывать, искренне недоумевая, как такой изящный предмет мог оказаться на корабле северных варваров.

— Ты будешь использовать его по назначению или любоваться?

— Но…

— Уж не думаешь ли ты, что я оставлю тебя здесь одну?

Тир обвел рукой шатер, где везде было разбросано оружие.

— Нет, — Куиниэ затрясла головой.

— У тебя есть выбор. Либо здесь, наедине со мной, либо там, на глазах у всех.

Тир скрестил руки и смотрел выжидательно.

— Здесь, — наконец пролепетала Куиниэ и поставила вазу в дальний уголок, а потом замерла, комкая руками свою длинную светло-зеленую юбку.

Время шло. Проклятый снежный смотрел, по-прежнему усмехаясь…

— Вам нравится подглядывать? — вспылила Куиниэ. — Так смотрите! — и она, нагнувшись, потянула вверх подол.

Тир усмехнулся и неторопливо повернулся к ней спиной, вновь принимаясь за чтение. Возмущенной Куиниэ показалось, что лицо его при этом выражало одобрение…

— Тебе нужно учиться не быть такой стыдливой, дорогуша, — небрежно проронил он, когда Куиниэ вернулась в шатер, выплеснув содержимое горшка в море. — На рынке живого товара с тобой вряд ли будут церемониться. Красивых молодых рабынь обычно выставляют на продажу голыми, и каждый волен подойти и оценить качество предлагаемого товара…

— Никогда эльфийка из Дома Красного дуба не станет товаром!

— Строптивых учат смирению. Кнутом. Твоя нежная кожа пострадает…

— Но ведь тогда я потеряю в цене? Не очень практично! — и Куиниэ, развернувшись, выскочила из шатра.

Ей вслед опять долетел смешок.

Куиниэ вернулась на свое место и присела возле борта, чтобы спрятаться от сырого зябкого ветра. Эту ночь она так и провела, скрючившись на досках, сквозь которые ее чуткое остроконечное ухо отчетливо слышало шепот тонн воды, отделенных от него лишь считанными сантиметрами хрупкого дерева. Ближе к полуночи ей все же удалось задремать. И она даже увидела сон. Куиниэ снилось, что она снова маленькая, и ее добрая нянюшка, которая уже несколько лет как покинула их Дом, вернувшись в свой родной, затопила печь, кинув в нее пару совков каменного угля. Куиниэ подобралась поближе к теплу, и оно окутало ее, словно одеялом.

Под утро Куиниэ проснулась и поняла истинную причину, вызвавшую ее видения — она была укрыта большим теплым плащом. Юная лесная эльфийка села, испытующе оглядывая спящих и бодрствующих снежных и стремясь понять, чью доброту она обязана благодарить, но никто не подал ей знака, и она, вздохнув, вновь закуталась в толстую теплую ткань.

От плаща исходил слабый терпкий аромат. Пахло морем, ветром… и мужчиной. Тот же ни с чем не сравнимый запах исходил от Эристора, когда он, возвращаясь домой, подхватывал на руки свою малышку сестру. Куиниэ стало совсем уютно, и она вновь прикрыла глаза, отдаваясь размеренному покачиванию ладьи.

Путь до Белого архипелага — земель снежных эльфов — занял почти полторы недели. За это время ладья трижды приставала к берегу, чтобы пополнить запасы воды и по возможности провизии. И все три раза Куиниэ вынашивала планы побега, но ни разу такой случай не представился ей. Зато на первой же остановке она узнала, кому принадлежал плащ, исправно гревший ее.

Ладью не стали вытаскивать на песок, а лишь затолкали на отмель, где вода доходила до колен. Чьи-то руки без долгих разговоров перекинули забрыкавшуюся было Куиниэ через плечо. Пробормотав что-то успокаивающее, эльф легко, словно и не нес никакого груза, спрыгнул за борт и переправил пленницу на песок пляжа, где поставил на ноги.

Куиниэ сделала шаг назад, чтобы как можно дальше отстраниться от крепкого мужского тела, внезапно споткнулась на ровном месте и упала бы, если бы не мгновенная реакция того, кто стоял рядом. Он подхватил ее, и Куиниэ неловко ткнулась ему носом в грудь, при этом ощутив тот самый запах, который баюкал ее каждую ночь. Она подняла глаза — ее обнимал Кэлибор.

— Осторожнее, — мягко проговорил он, — вы привыкли к качке. Теперь вам нужно пообвыкнуть на твердой земле.

— Спасибо за плащ, — ответила ему Куиниэ и увидела, что Кэлибор смутился.

— Как вы догадались?

— Он хранит ваш запах…

Ореховые глаза лесного потемнели, и под этим тревожащим взглядом Куиниэ вдруг осознала, что все еще прижата к его широкой груди. Она вспыхнула и уперлась в нее кулачками. Мгновение помедлив, Кэлибор отпустил ее.

Весь остаток пути Куиниэ чувствовала на себе его напряженный притягательный взгляд и ловила себя на том, что и ее глаза нет-нет, а обращались к лицу закованного в цепи пленника.